Луи Бриньон - Пятый уровень
— Спит? — Айзек зло посмотрел на врача и направился к лежащему Парку.
Взяв его за руку, он потряс её и громко сказал:
— Джонни, просыпайся!
В поведении Парка ничего не изменилось. Айзек повернулся к врачу и, не скрывая недовольства, поинтересовался:
— Вы считаете, что нормальный человек не проснулся бы после такого?
Внезапно раздался голос Парка:
— Святой Генрих!
И врачи, и Айзек мгновенно посмотрели в его сторону. Пена перестала идти изо рта. Тело больше не дёргалось. Глаза были по–прежнему полуоткрыты, но в них начало появляться осмысленное выражение. Врач, говоривший с Айзеком, наклонился над Парком.
— Как вы себя чувствуете, мистер Парк? Некоторое время Парк молчал, вглядываясь в лицо
врача, потом внезапно сказал:
— Отправляйтесь немедленно домой!
Врач хмыкнул себе под нос. Он обменялся взглядами со своими коллегами, затем снова склонился над Парком.
— Вы помните, как сюда попали?
— Да, — вполне вразумительно ответил Парк. На машине скорой помощи. Вместе со своим другом.
Услышав эти слова, Айзек обрадовался. Теперь, когда его другу не угрожала смерть, когда его отпустил этот страшный недуг, Айзеку заметно полегчало. «Слава богу, всё прошло. Мой друг будет жить», — подумал он и пообещал себе: никогда больше не возьму у него лишнюю сотню.
— Отправляйтесь домой! — настойчиво повторил Парк, обращаясь к врачу.
— Почему вы хотите, чтобы я отправился домой? — поинтересовался врач.
— Потому что ваша жена приняла большую дозу снотворного. Если вы немедленно не поедете, она умрёт!
— Похоже, это странная конвульсия сделала вас провидцем, — врач засмеялся. Интересно, откуда вы можете знать, что она делает в данную минуту?
— Кто–нибудь освободит меня от этих ремней? — вместо ответа спросил Парк.
Его взгляд упёрся в Айзека. Айзек, заметив его молчаливую просьбу, сразу же поспешил к нему, но врачи уже освобождали Парка. Поднявшись, Парк некоторое время осматривался. Затем его взгляд остановился на пожилом враче, с которым он разговаривал. В следующее мгновение Парк наклонился к уху этого самого врача и что–то зашептал. Тот начал слушать его с насмешливым видом, но потом… внезапно побледнел и с ужасом отшатнулся от священника.
— Вы не можете знать таких вещей, — прошептал врач побелевшими губами, не мигая глядя на Парка. Тот негромко ответил:
— Она узнала о твоей связи с Лизой!
— Господи, господи! — только и смог выговорить врач. А в следующую секунду он сломя голову бросился вон из палаты.
Через час Парк в сопровождении Айзека покидал стены больницы. Их провожали беспомощные от сильного потрясения и волнения врачи, которые имели счастье или, возможно, несчастье наблюдать его странный кратковременный приступ. Айзек неторопливо шёл за другом и, глядя на слегка сутулую спину Парка, которая слегка поддёргивалась, пытался понять сцену, произошедшую в палате. Человек, шедший впереди, несомненно, являлся Джонатаном Парком, другом детства Айзека, но. в то же время что–то в нём изменилось. Айзек потёр лысину и, по–прежнему глядя вслед неторопливой, уверенной походке Парка, поймал себя на мысли, что не решается заговорить со своим другом детства. Эта мысль поразила Айзека. Почему он не решается заговорить с человеком, которого знает 50 лет и которому всегда мог сказать всё что угодно, ни на миг не задумываясь о том, как тот отреагирует на услышанное?
— Я превращаюсь в болвана, — пробормотал себе под нос Айзек. — Да что это со мной? Надо сказать Джони пару крепких словцов, и мне сразу станет легче. Кстати, есть и причина. Он со своим приступом напугал меня до смерти.
Тем временем они вышли из больницы. Айзек едва не наскочил на Парка. Он резко остановился и уже было собрался осуществить своё намерение, как вдруг Парк повернулся к нему. Лицо Джонни выглядело настолько серьёзным и озабоченным, что Айзек решил по непонятной для него самого причине отказаться от первоначального намерения и всего лишь коротко спросил:
— Стриптиз–клуб или проститутки?
Задав вопрос, Айзек тут же отругал себя за то, что его голос прозвучал неуверенно. Словно он просит милости, а не предлагает другу развлечься.
— Нищие и голодные! — последовал ответ.
— Ну ты даёшь, чувак! — Айзек вначале расхохотался, а потом буквально застыл с раскрытым ртом.
Парк вытащил все деньги, которые у него были, и подошёл к нищему в оборванных лохмотьях, что стоял недалеко от них. Нищий не замечал, что его видавшие виды туфли стояли в маленькой луже, образовавшейся на тротуаре вследствие дождя. Взгляд бродяги выражал глубокую надежду и молчаливую. мольбу.
Парк что–то прошептал ему на ухо, как врачу, а после этого. Айзек не поверил своим глазам, отдал полторы штуки баксов.
— Эй, эй! — закричал Айзек, бросаясь к нищему. — А ну отдай деньги, сволочь!
Парк преградил дорогу Айзеку.
— Оставь его. Пусть идёт к своим друзьям!
— Ты что, за полчаса умом тронулся! — закричал на него Айзек. — Отдать столько денег. этому голодранцу. Да он за двадцатку тебя всего оближет, а ты полторы тысячи отдал!
— Ты ведь на самом деле не такой, Айзек, — мягко улыбнувшись, сказал Парк.
— Такой, такой!..
— Нет, Айзек. В тебе есть милосердие. В тебе есть доброта. Но ты, как и многие остальные, скрываешь эти прекрасные чувства за маской равнодушия. Остановись, друг мой. Остановись и постарайся увидеть то, что обитает в твоем сердце! Сколько прекрасного в нём сокрыто!..
— Да плевать мне, что в нём сокрыто! — раздражённо выпалил Айзек. Через плечо Парка он видел, как торопливо уходит нищий и уносит его деньги, его, Парка, деньги. — Мне это не нужно.
— Это нужно другим людям!
Парк развернулся и пошёл от Айзека по отлично освещённой ночной улице, мимо ярких вывесок магазинов.
— Ты куда? — окликнул его Айзек.
— В церковь, — не оборачиваясь, ответил Парк.
— Совсем спятил, — пробормотал про себя Айзек и уже громко крикнул: до церкви больше двух миль. Возьми такси!
Но Парк больше ничего не ответил. Поведение друга, которое изменилось настолько за несколько часов, обеспокоило Айзека. Недолго думая, он бросился вслед за Парком. Через минуту он уже нагнал Джонни. Айзек не стал обнаруживать своего присутствия, а просто последовал за ним, держась на расстоянии десяти шагов и пристально наблюдая за всеми его действиями. Время от времени, когда Парк останавливался и начинал что–то бормотать про себя, Айзек прятался и выжидал, когда тот двинется дальше. Священник не переставал удивлять своего друга. Айзек отметил, что Джонни Парк ведет себя очень странно: он внимательно всматривался в лица прохожих, мимо которых проходил, и каждый раз повторял:
— Это человек!
Прохожих пугал такой пристальный интерес, и они старались как можно быстрее удалиться от этого странного человека. Поведение Парка всё больше беспокоило Айзека. Через час такой прогулки он стал всерьёз подумывать о том, что его друг повредился в уме.
И тому были серьёзные основания. Айзек был погружён в свои мысли и всё пытался хоть как–то объяснить себе такое поведение друга. Размышления всё время ставили его в тупик. И он, в конце концов, решил, что просто понаблюдает за другом, а уж потом решит, как следует отнестись к его новому образу.
Хождения по улицам ночного Джерси продолжались около 2 часов. К исходу второго часа Айзеком овладела непоколебимая вера в то, что его друг сошёл с ума и срочно нуждается в помощи врачей. Чего только Айзек не насмотрелся за это время!
Его друг, его близкий друг, по пути благословлял почти всех прохожих, приговаривая при этом:
— Пусть благословение Господне оберегает вас, братья и сёстры!
Но не это обескуражило Айзека. В состояние растерянности его привели два очень странных и очень похожих друг на друга эпизода. Вначале, войдя в полутёмный проулок, Парк набросился на пожилого мужчину с криком:
— Изыди, нечисть!
После этого он начал избивать этого несчастного. Он делал это столь яростно, точно хотел убить его. Хорошо ещё прохожие вмешались. Оттащили обезумевшего Парка от старика. Айзек с ужасом вспоминал, как Парк, когда его отдирали от жертвы, кричал:
— Это зло! Зло во плоти! Нужно убить его! Убить, братья и сёстры… убить, убить!
Как ни странно, эти слова помогли Парку: его приняли за сумасшедшего и не стали вызывать полицию. Старика же увели от него подальше.
Парка это явно расстроило. Айзек слышал, как он бормотал под нос странные слова:
— Несчастные, они не понимают, с чем имеют дело. Это зло. Зло. Я вижу это зло. Я вижу его. И это лишь первый уровень опасности. Первый уровень.
Прошло всего лишь несколько минут после того, как его отодрали от старика, как вдруг на освещённой улице, рядом с дверью крупного супермаркета, Джонни набросился уже на молодую, прилично одетую девушку. Парк походил на безумца. Он наносил удары с большей и большей силой. При этом выкрикивал те же слова:
