Мой муж — зомби (СИ) - Траум Катерина
— Твою мать, — прошептала я одними губами, передёрнувшись от ужаса. Ни о чём подобном не имела понятия. — Вадим мне никогда это не рассказывал…
Да я и не спрашивала, если уж начистоту. Было абсолютно наплевать. А тут, оказывается, у него была сестра примерно одного с ним возраста.
— Ага, — буркнул Женька и одной затяжкой докурил сигарету. — Я тоже офигевал с таких историй. Так вот, Демчукам скандал был не нужен, бизнесу вредить, репутации. Они это дело смазали, Витька не привлекли ни к чему. Суицид и суицид. Но урода в доме терпеть не стали, выперли его взашей — пацану уже шестнадцать, не подохнет. Вычеркнули его отовсюду, даже фотографии сожгли. Уж не знаю, как там с опекой и прочим вопросы уладили — забашляли наверное куда надо. Владимир Сергеевич запретил вообще упоминать имя ублюдка. Но жена его переживала сильно, и по Лизочке рыдала, и по сыну… Через год и её не стало, просто угасла от нервов своих. А вот где сейчас Витёк, кем вырос, чего — это без понятия. Может, и сдох давно.
— Туда и дорога. Лишь бы не заявился, — напряжённо отозвалась я. — Зашибись, и ты мне это рассказываешь только сейчас? Может, мне надо было такие вещи знать до того, как в ЗАГС-е фамилию новую взять, нет?
— А ты и не возьмёшь, — криво усмехнулся Женька. — Ты — дочь Ады Валицкой. Даже не парься с заменой документов, потому что потом придётся менять их обратно. Закончим это дело, и всё будет как раньше, до смерти мамы. Только ты, я и наша шикарная жизнь.
Я печально вздохнула, опустив плечи. Сочувствие к несчастной Лизочке перетекло в жаление себя. Да, многое бы отдала, чтобы сейчас жить так, как три года назад. Когда открыты были все двери, каждое утро мессенджеры заваливали приглашения на закрытые тусовки, а единственное моё переживание могло быть связано лишь с плотным графиком у массажистки.
Потом случился клятый китайский вирус. И упрямо игнорирующая все предостережения мама подхватила его в числе первых — её даже пришлось кремировать по предписаниям врачей. С тех пор всё упрямо катилось в тартарары.
— Ты правда думаешь, что я вывезу? — жалобно проскулила я, поймав ободряющий взгляд Женьки. — Дейл, он же… труп. Ходячий труп, как в долбанных ужастиках. А я точно не Сидни Прескотт.
— Жаль мужика, тут ничего не скажешь, — пожал он плечами, не добавив, однако, лишних соболезнований по поводу моего вдовства. — Как-то уж больно резко откинулся. Но я знаю, что ты вывезешь. Из нас двоих сильнее всегда была ты. А я буду на подхвате двадцать четыре на семь.
Мой недоспавший разум ухватил в его словах какую-то важную мысль, и я даже не сразу поняла, какую именно. Но потом две корявых детальки состыковались, заставив меня нервно икнуть.
Неожиданная, совершенно не имевшая предпосылок кончина абсолютно здорового тридцатилетнего мужика. И услужливо вспыхнувшее рядом признание Матвея: «Если Барон велел в ту ночь быть в отеле, я был».
Холодная испарина выступила на лбу. Да быть не может. Или может? Нет, силы бокора — не постановка, это точно. Вадик, ворона, исцеление обморока Кристины. Но что, если засранец там был именно ради нашей сделки? Не мошенник… но не менее скользкая тварь.
Ответы мне нужны были немедленно. Я не смогу остаться в доме наедине с тем, кому настолько не доверяю — и пока Женька здесь, мне нужно узнать всё наверняка.
— Подожди тут пока, — хмуро велела я ему, поднимаясь с кресла. — Или можешь выпотрошить все подаренные на свадьбу конверты, у меня деньги есть. Мне надо поговорить с одним хитрозадым клоуном.
— Тебе помочь? — тут же предложил Женька, на что я отрицательно мотнула головой и вернулась в свою спальню.
Из неё — сразу в коридор, где было относительно тихо. Далеко с первого этажа доносилось шипение масла на сковороде: Нина Аркадьевна ваяла очередные жирные котлеты, которые вряд ли кто-то будет пробовать. Главное, что Вадик, наевшись, больше не издавал никаких звуков из-за двери.
Почти бегом спустившись по лестнице на второй этаж, я замерла в нерешительности: понятия не имела, какую из спален занял Матвей. Наудачу толкнула первую дверь, и, к удивлению, сразу попала по адресу. Он сидел на кровати и невозмутимо грыз яблоко, попутно читая какую-то карманную книжку с чёрной обложкой. Подняв на меня взгляд, даже не удивился тому, как я запыхалась и метала глазами молнии. Только лениво заметил:
— Приличные люди иногда стучатся, — и с хрустом откусил от яблока.
— Приличные люди не убивают других людей, чтобы потом сделать из них зомби, — на одном духу выпалила я, спешно закрывая за собой дверь.
Матвей подавился, закашлявшись куском. Отложил яблоко на прикроватную тумбу, а я терпеливо ждала, пока он снова сможет говорить. Комнату он выбрал себе под стать: самую маленькую, с одним плотно занавешенным окном и тёмно-синими обоями, без балкона. Из мебели тут был лишь спальный гарнитур с комодом, на котором сейчас были выставлены чёрные свечи и разложены полированные кости, куриные лапки и даже… фу. Это что, змеиная голова?
Псих.
Матвей откашлялся и отложил книгу: от поступившей в его глазах влаги они казались ещё больше, чем обычно. Смотреть на него было неуютно. Как муха под увеличительным стеклом. Но я твёрдо вздёрнула подбородок и сложила руки на груди в ожидании объяснений. Вокруг буквально витал прело-цветочный запах с нотками перца, от которого чесался нос.
— И с чего… позволь узнать, гениальное ты создание… Выводы, что я убил твоего благоверного? — не без труда выдавил Матвей, словно сдерживая желание рассмеяться.
— А разве нет? Ты сам сказал: твой потусторонний хозяин велел тебе быть в ту ночь в отеле. Для чего? Куда ты вообще ехал и к кому, если легко бросил все дела и стал жить тут? — посыпались из меня вопросы, которые стоило задать намного раньше. Пульс бил где-то в горле от напряжения.
— Разве не очевидно? Я ехал именно сюда. Юля, я — собака на поводке. Где приказано, там и сел.
Его притихший тембр только пустил морозные нити под кожу. Как-то очень невесело думать, будто кто-то знал, что меня ожидало в брачную ночь и спокойно дал этот кошмар пережить.
— И Барон приказал тебе убить Вадика, так? — хмуро подвела я черту и несмело присела на край кровати, старательно не повышая голос. Скандалов ушам домработницы не надо. Но эта выдержка стоила мне мокрых ладоней и лёгкого спазма в животе.
Матвей устало откинулся на изголовье кровати и прикрыл веки — создалось впечатление, что сильнее его глаза просто не закатывались. Растерев пальцами виски, он выдерживал драматичную паузу, пока я нетерпеливо постукивала ногой по паркету. Я не забыла, что ему запрещены яркие эмоции: пусть успокоится достаточно, чтобы говорить без нервов.
Хорошо бы и мне научиться сохранять самообладание парой вдохов.
— Ты не понимаешь законов живых и мёртвых, — прошептал Матвей, закончив свой короткий релакс и вновь смотря на меня в упор. — Так слушай. Барон Суббота — это дух. Он не может убивать и не даёт приказов на убийства. Животные в качестве жертвоприношения — да, годится. Но в людские дела духи не вмешиваются. Это стражи, контролёры равновесия. Бокоры — такие же инструменты в их руках, как мамбо, унганы и посвящённые…
— Это кто?
— Жрецы и жрицы вуду, а посвящённые — проводники, обеспечивающие связь с предками через транс. Но если все они свободны, то бокор — собака. И именно мы выполняем поручения лоа напрямую, помогая им держать равновесие сил природы. Санитары леса. — Матвей невесело усмехнулся на такое определение и продолжил: — Я получил приказ от Барона быть этой ночью там, потому как что-то угрожало этому самому равновесию. Как видишь, не зря: нити судьбы, которые предвидят лоа, сами привели тебя ко мне. И дали мне работу. Я понятия не имею, почему умер твой муж и зачем должен держать его на земле, но знаю, что Барон никогда не ошибается и не благословляет на магию зря. А в ту ночь он принял дары и дал добро на обряд. Если он послал своего пса зачищать дерьмо, значит, оно там было навалено.
Я ошалело моргнула, пытаясь уследить за нитью рассказа. Это звучало максимально честно, но оттого не менее шокирующе: мышцы дрогнули и подвели. Без сил держаться неприступной дальше, я безоружно упала спиной поперёк кровати, свесив ноги к полу и уставившись в потолок.
