Не буди Лешего - Юрге Китон
Я только действительно собрался попробовать, как услышал:
— Ох ты ж, жена моя, Мара!
— Что жена твоя Мара? — не понял я.
— Никогда не умела так готовить, и уже не научится, — Кощей принялся уминать щи за обе щеки. — Это кто тебе такие яства тут оставил? Мокошь? А ты скажи, она как с лица? Ничего? — он кидал в рот пирожки румяные, второю рукою загребая ложкой из чашки.
— Кощей, ты ж вроде царь, — напомнил я. — А ешь как голодная собака.
— А ты попробуй сначала, потом насмехайся, — Кощеюшка уже перешёл на сдобу. Я решил, что если буду ещё мешкать, еда, приготовенная для меня, вся достанется Костлявому.
— Голод на тебе, что ли, какой наложен, — я попробовал щи. Хороши, ничего не скажешь. И пироги хороши, и разносолы любовно так разложены. Любовно… Слово то какое подобрал.
— Так кто тебя так уважил? — спросил Кощей, вытирая руки.
— Так ты же видел её, — напомнил я.
— Женись на ней, — не раздумывая, выдал Кощей. — Послушай меня, я дело говорю.
— Все женатые говорят жениться, — припомнил я. — А только что-то вы потом все налево ходите, а я никому не принадлежу. Чем плохо?
— Если она так готовит, то все эти разговоры ни к чему, Алёша. Послушай Кощея, который сколько веков в браке.
— Так ты всё это время на одной Маре женат.
— Ну и что… Это не значит, что я в вопросе ничего не смыслю. Как ты говоришь, звать её?
— А я ничего такого и не говорил.
— Эх ты, не поймаешь, — Кощей оглядел стол. — А ещё что-нибудь есть?
— Да, там полная печь всякого.
— Так неси на стол.
— А ты не лопнешь, Кощеюшка?
— Ты за это не беспокойся, знай, накладывай. Так что за девица? Ответишь мне?
— А если не отвечу? — спрашиваю, ставя на стол для Кощея добавки.
— Тогда сам узнаю, я же колдун.
— Тебе зачем она?
— Если ты жениться не собираешься, я её себе заберу. Зачем такой девице пропадать?
— Так ты же женат, Кощеюшка.
— Ну и что? — Кощей на меня взглянул, как на маленького. — Откуда девицам про то знать?
— А не ведают они, что Кощей женат?
— Не ведают часто даже, что я Кощей, — Кощеество посмеивается. — Смотрят, каков я добрый молодец, да ещё колдун.
— Скотина ты.
— Что ты, Лешенька, ко мне так грубо? — Кощей обидеться обиделся, а есть не перестал.
— Пойдем, Кощейка, лучше порубим Лешаков со мной. Совсем они страх потеряли, лезут и лезут.
— Так пойдем, чего бы не пойти. Только не после обеда. Давай вечером?
— Да хоть бы утром можно. Вообще без разницы. Сегодня я уже гонял их, вот перед тобой как раз. Тоже поди по кустам сидят, раны зализывают.
— Пошли с утра. Ещё там что-нибудь покушать приготовлено?
— Да ты всё съел, Кощей. Ну на утро хватит, может быть.
— Тогда я у тебя пока живу, ну хоть бы до утра.
— И где мне тебя спать укладывать?
— Нету места спального? — Кощей задумался. — Я себе пристройку сделаю. Наколдую, не переживай.
— Так ты же в склепе спишь, зачем мне в доме склеп?
— В нормальной, Лешенька, я сплю комнате. И даже на кровати. Ну… иногда в гробу. Но это так, по настроению. Вот если с Марой спать не хочется — так сразу в гроб, и крышечкой закрылся и под кровать. Кра-со-та!
— Мне, холостому, не понять.
— Ну так я делаю?
— У меня всё в доме настоящее.
— Ну и я тоже не буду спать же в мороке. Всё будет настоящее. Хочешь флигель белокаменный?
— Давай обычную пристройку. Снесу, как не понравится.
— Ну всё, вопрос решён. А девка-то откуда та? Как звать? Ты так и не ответил.
— И не отвечу.
— Ой, да тоже мне, нашлись мне трудности, — Кощей взял из под сдобы чашку, смахнул крошки, налил в неё воды, на меня с неё брызнул, потом по краю чашки начал водить пальцем.
— Что-то не разглядеть, вроде не страшнАя и не старуха. Хотя по мне так простовата… Так… звать Гостятой.
— Ты что творишь? — я попробовал забрать у него чашку.
— И очень крепко у Алёшки сидит в сердце. Что та заноза.
— Да когда б она успела? — я не поверил. — Гостила пару дней. И вот, ушла.
— Запала крепко, — повторил Кощей. — Тут даже и не знаю, как подступиться. Разве что утешить, раз один дурень Леший её бросил. Девицу с такими золотыми ручками. А тебе, смотрю я, плохо?
— Я не бросал её. Она сама ушла. Она ведовка, — я вспомнил лохматую Гостяту. Как она стояла рядом с печкой. Пол дня ж готовила, что мы здесь смели в миг. — Меня приворожили?
— О чём ты, Лешенька? — Костяной усмехнулся. — Как можно, чтобы нечисть?
И всё-таки внимательно он глянул и в блюдце, и на меня.
— Кажись, пропал ты, Леший. Что, очень плохо?
— Ты отобедал? Пошли порубим вурдалаков. Я чую, встали.
— Алёша, только же поели! Давай хоть отдохнем, хотя бы покемарим?
— Как старый дед, кряхтишь. Кемарь, а я пойду кого-нить порублю.
— Да я иду, Алеша! Что ты сразу?
* * *
Пока рубили вурдалаков, суть да дело, после поговорили про напасть, что нас всех ждёт. Уже я знал, идёт беда большая. Ну не для нас, конечно, для нас битва. Беда хоть бы для Гостяты той же и для остальных.
Кощей уже давно об этом знает. Оказалось, что знает и поболе моего. Он же колдун, он быстро понял, что к чему. Сказал мне, что слетает за Горяном. И исчез.
А я, признаться честно, ждал, что придёт Гостята. Не то чтобы я пнём сидел и ждал. Но была какая-то надежда. Что вдруг опомнился, подумает, вернётся, прибежит обратно.
Допустим, надо ей дойти до дома Рады, там нужно вылечить Ракиту. Может быть, ещё зайти в своё селение. А там что? Если ли важные дела? Могла она вернуться через два дня? Через три дня? Гостята не пришла. Вообще-то я же нежить и могу ждать долго, но… Чего мне ждать? Наверное, напугал до полусмерти. Ну ладно облик мой, а мы ещё с Кощеем дрались. Обычный человек такое видеть не привык. И видеть бы не должен. Всё таки она ведовка. Ну пусть только выйдет в лес. Уж я… Наверное буду тихо наблюдать из чащи. Или схвачу и утащу к себе насильно.
Ну много всякого я передумал.
На третий день пришел Баюнка. Я впустил его в дом, хотя не собирался. Всё-таки нечисть блохастая, чего ей в доме
