Чистые души. Книга 1 (СИ) - Эм Рина

Тонкий хвост черной тени показался в вырезе у самого горла, Марфа, видимо собрала последние силы и рванулась так, что шест зазвенел. В тот же миг тень ринулась вверх, оплетая горло кольцом, полезла в рот под повязку, но прежде чем она целиком нырнула внутрь, Семен схватил ее за хвост, дёрнул назад, намотал на руку.

— Ра! Сюда!

Девушка рванулась как спринтер, сорвала со рта Марфы повязку, помогла ей вытолкать наружу остатки облатки, схватила за голову и притянула к столбу:

— Терпите, терпите!

Семен бросил тень в серебряный таз, вода пошла волнами, будто вскипая на глазах. Кусимир, задрав хвост трубой, бросился к тазу, прижимая уши, утробно завывая, принялся кружить вокруг. Тварь издала низкий вой, недоступный человеческому уху, но от того не менее ужасный. Ра, державшая челюсть Марфы, всхлипнула.

— Не горящее в огне враз утонет в кипятке, — Семен бросил в серебряный таз горсть травы из склянки и вода начала пузыриться. Тень взвыла ещё громче и распалась, разошлась, исчезла. Кусимир мякнул и отошел.

Семен сказал:

— Теперь можно её развязывать. Все кончено.

— Хорошо, господин, — промямлила Ра и отпустила руки.

Давясь, Марфа вымолвила:

— Ну и подонок же ты!

— Скажи лучше, ты видела его?

— Что б ты сдох, Семен!

— Отвечай, или я начну всё заново!

— Видела, но я его не знаю! Не знаю! — прошептала она и заплакала, повиснув на верёвках.

Ра осторожно освободила её. Когда сняли рубашку, все тело Марфы было в порезах и ссадинах от веревок.

— Зачем было так биться⁈ — покачав головой промолвил Семен и велел разложить на диване простыни.

На них он положил Марфу и дал Ра пузырек с белой мазью, пахнущей цветами — обрабатывать ссадины и ранки. Когда пальцы Ра коснулись её, Марфа тихонько заплакала.

— Ну что ты? Все уже кончилось, — произнёс Семен.

— Я… я дуу-у-мала… что ты-ы хочешь меня… убить…

— Разве ты не помнишь, что устав запрещает убивать людей?

— Я-а… так ич… ис… пугалась!

— Ты думала, я пойду на убийство и отдам триста лет из-за тебя? — усмехнулся он. — Вот это самомнение!

— Ты… — задохнулась она. — Ты просто… Просто фуфлыжник. Вахлак! Захухря!

— Где ваше благородное воспитание и тонкое обращение, барышня? Ну ладно, лучше ругайся, чем лить слезы. Ра! Прибери тут.

— Да, господин. Я сейчас.

Она накрыла Марфу тонкой простынкой, унесла свечи и таз, поставила на место стеллаж и собирала в пакет веревки. Кусимир подошел ближе, поставил на диван лапы и принялся нюхать Марфу.

— Со мной все хорошо, — сказала тихо Марфа.

Кусимир тут же вскочил на диван, сел рядом с ней, навалился спиной и подняв заднюю лапу, принялся ее вылизывать, как ни чем ни бывало.

Ра вдруг тихонечко рассмеялась. Семен посмотрел на нее, перевел взгляд на кота и тоже усмехнулся. Марфа погладила его:

— Маленький котик, тепленький животик!

— ФФФ, — сказал Кусимир, спрыгнул и ушел.

— Что такое⁈ Коты любят ведьм!

— Он испугался, — сказала Ра.

— Оставим кота в покое. Ра иди к себе. Марфа, ты видела колдуна? Расскажи о нём, — приказал Семен.

Марфа приподнялась на локте, потянулась за водой. Простынь слетела, обнажая верхнюю часть тела. На нежной коже вспухали синяки и багровые полосы.

— Ну и зачем было так рваться⁈

— Интересно, что бы делал ты, если б тебе читали заговор на смерть? До сих пор не пойму, почему ты решил так сделать⁈ Я думала, ты поймаешь след проклятья у меня внутри и потянешь, как и договаривались! А вместо этого ты сделал что⁈ А⁈ Зачем⁈

— Зачем? Ты же знаешь, как тонок бывает след. Колдун мог давно отвязать себя. Сама знаешь, как часто этот ритуал дает сбой. Я решил проклясть тебя еще раз. Ты уже проклята потому на мой зов сразу прибежало уже наложенное проклятье. Даже близость кота не остановила, какая ты была лакомая добыча — уже готовенькая, не нужно бороться с твоей силой, ты уже повержена, остается только войти и сожрать твое сердце. Я сразу подумал, это лучший способ. Скажешь, нет? Колдуну не обойти такое. Если б только он сам снял проклятье заранее, другого способа обойти не было. Он попался бы в любом случае. И я был прав.

Она промолчала и спустя несколько мгновений тихо произнесла:

— Было очень страшно… и всё равно ничего не вышло. Говорю же — я его не знаю. Просто лицо. Человек… лет тридцать.

— Опиши его лучше. Подумай. Где-то ты встречала его. Вспомни. Сосредоточься, Марфа.

Она пожала плечами и болезненно сморщилась:

— Я его знаю, но я не знаю!

— Чего ты не знаешь?

— Не знаю. Я видела его… ты прав! Видела около отца Максима. Он как-то связан с… или он…

— Нет, я не знаю! — воскликнула она. — В голове будто туман, я его не помню потому, что не обратила внимания. Он точно не из наших. Он не колун даже, вот что!

— Этого не может быть, — отрезал Семен. — Не колдун не может проклясть! Ты же знаешь, люди могут прочесть все слова любого наговора, но толку не будет потому, что дело не в словах, нужна особая сила!

— Да, ты прав… — проговорила она. — Но я раньше не встречала его. Это либо кто-то совсем новый, либо… нет, я не знаю такого колдуна! Я ничего не понимаю, Семен!

— Ладно, отдыхай. Всё это из-за маеты. Ничего, всё наладиться, как только снимут проклятье.

Семен вышел в кухню. Ра стояла у раковины, ее трясло.

— Страшно?

— Да, господин. Эта тень похожа… на тех! Тех, что приходили за нами… тогда.

— Я знаю. Выпей живого солнца и приляг. Тебе нужно отдохнуть. Утром отвезешь Марфу к Инфариту, — кивнул он и налил в чашку немного сока, а сверху — каплю живого солнца. Передал пузырек Ра, а сам с чашкой вернулся к Марфе.

Марфа прошелестела:

— У меня совсем нет сил.

— Ты останешься тут. Утром Ра отвезет тебя к Инфариту. Я уже разговаривал с ним. Всё будет хорошо. Выпей это.

— Живое солнце?

— Да. Выпей и спи.

— А ты?

— Что — я?

— Ляг рядом, — вдруг попросила она.

— Если хочешь, — он лег позади, осторожно прижал к себе, накрыл её простыней и погасил свет. Марфа глубоко вздохнула.

— Больно?

— Уже нет. Хочу спросить… Семен… ты хочешь меня? Сейчас?

Он помолчал немного. Потом сказал:

— Я бы не отказался. Но если я буду с тобой, как думаешь, другая девушка, с которой я сейчас, расстроится из-за этого?

Она попыталась отодвинуться:

— Ты такой… такой…

— Какой?

— Моральный урод. Вроде того.

Несколько секунд они пролежали в темноте. Марфа вдруг сказала:

— Ты ведь знаешь, у меня было много мужчин. А по кому я тоскую до сих пор ты хочешь знать?

— По Гришаточке? — предположил он.

— По тебе. После тебя такого уже не было. Знаешь… ты будто всегда знал, чего я хочу и давал мне сполна. В постели, в жизни. Тебе самому ничего не было нужно, ты только отдавал, отдавал, отдавал…

— Я брал твои чувства. Грелся от твоего сердца — ведь своего у меня нет. Тебе было со мной холодно.

— Мне было страшно, что я для тебя одна из сотен. И тебе нет разницы кто с тобой.

— Марфа! Не надо. Ты заплачешь сейчас.

— Почему ты такой ужасно бесчувственный и такой нежный одновременно⁈ — она и правда заплакала. — Почему нельзя быть с тобой, почему ты не можешь полюбить хоть капельку!

— Марфа, что ты, говоришь! Если б я мог любить, у меня было бы сердце и я ничем не отличался бы от всех остальных! Давай-ка спи.

Он прижал к груди ее затылок и погладил по голове.

— Все эти мысли из-за ритуала. И проклятье не дает покоя.

Она шмыгнула носом:

— Да нет, с тобой рядом оно молчит.

— Тогда спи.

Она ничего не ответила и некоторое время он думал, что сейчас Марфа уснет, но она заплакала снова и прошептала:

— Если тебе дорога та девушка, оставь ее. После тебя она уже не сможет быть счастливой. Никогда.

— Мне никто не дорог. Спи, — проговорил он.

Наутро Ра отвезла Марфу к Инфариту, а затем, измученную, но исцеленную — домой. Очищение от порчи прошло не просто, Инфарит сам был едва жив когда они с Марфой наконец вышли. Ра отвезла её домой и позвонила Семену.