Капли крови: Город Греха (СИ) - Котляр Сашетта
И, конечно, от меня предполагалась абсолютная верность. А от него — нет. От него только оплата моего образования, проживания, побрякушек, и, возможно, еще каких-то «причуд», как он это назвал, если он сочтет нужным это оплатить. Но бить он меня не будет ни в коем случае, как можно «играть в футбол китайской фарфоровой вазой, это же кощунственно». Кстати, это снова цитата, так что ты представляешь, насколько я «человек» для дорогого муженька.
Но тогда… тогда я была в таком отчаянии, что согласилась. Мы подписали брачный контракт, по которому… если брак расторгну я, или если он поймает меня на измене, то я обязана буду вернуть ему все до последнего цента, что он на меня потратил. А если инициатором развода будет он, то с него приличная компенсация, но в остальном он свободен.
В одном мне повезло… Оказалось, что измену с женщиной он не считает изменой, и на такие мои «развлечения» дал добро. Так я, кстати, осознала, что мужчины — вообще не совсем то, что мне нужно. Любые, даже если они не ублюдки. А ты мне понравилась, и я почему-то чувствую, что могу тебе доверять.
Я устала, Элси. Устала быть куклой, которая делает вид, будто она совершенно другой человек. Мужу нет дела до того, кто я на самом деле, ему нужно, чтобы я хорошо смотрелась, не вызывала у его деловых партнеров раздражения, и давала по первому требованию. И… Мне нужен хоть кто-то, перед кем можно не притворяться.
Потому что друзей от меня отвадил еще бывший, а родня моя из тех, кто считает, что если ты родилась с вагиной — то своего рода недочеловек. Хуже только негры, — она горько усмехнулась, и я хотела было вставить слово, но Роуз продолжила говорить.
— Надо отдать мужу должное, свои обещания он выполнил. Я получила превосходное образование, в том числе домашних учителей по тому, что мне интересно. Бывший теперь боится при муже на меня лишний раз взглянуть, а без него просто несет чушь, на которую не очень-то и хочется обращать внимание. Да и содержит Дойл меня действительно полностью, хотя на работу не отпускает принципиально. Оно и понятно, тогда я могу выбрать независимость и постепенную выплату долга, а ему пока нравится мучить мое тело. Но… я устала. Возможно, открываясь тебе, я совершаю роковую ошибку, но мне так не кажется. А… почему притворяешься ты? — она слегка запнулась, прежде чем спросить.
Я замерла на пару мгновений. Лгать не хотелось, но и рассказать, что я тут делаю — рискованно. Мало ли, кому она проболтается в пьяном состоянии, да и вдруг ее Дойл — наш убийца? Застигнутая врасплох ее историей, я спросила совсем другое:
— Ты же говорила, что у тебя есть любовники среди рабов, а сейчас говоришь, что твой муж одобряет только женщин?
Роуз рассмеялась, что, как оказалось, ей очень шло. Глаза заблестели и стали какими-то более зелеными, в уголках губ появились симпатичные ямочки, даже пушистые подкрашенные ресницы как будто стали темнее и заметнее. Она расслабилась, перестав сидеть с прямой спиной. Смех был очень мелодичным, я даже вдруг осознала, что она ни разу не смеялась по-настоящему, пока поблизости шатался ее муж.
— Я тогда проверяла, слушаешь ли ты меня вообще. У тебя был на редкость отсутствующий вид. Так зачем?
— Я не могу ответить тебе правду, но ничего подобного твоей истории, к счастью. Секрет не только мой. Могу только сказать, что мы с Риком не женаты, и меня на самом деле зовут Миа, в документах — Кассандра, и я не люблю это имя. Эрик Алаверо — это его настоящая фамилия — зовет меня Кэсси и мне периодически хочется открутить ему за это голову.
Роуз рассмеялась снова.
— Но между вами ведь что-то есть, верно? По крайней мере, ни у кого из персонала «Зари» не возникло сомнений, что вы женаты.
Я вздохнула.
— Все сложно. На самом деле, в тот день, когда мы познакомились, он вел себя так, словно я — самое омерзительное существо на свете. И серьезно портил мне жизнь. А потом с ним поговорил мой приемный отец, и… как отрезало. Остались только дурацкие шутки насчет внешности и того, как я одеваюсь в повседневности…
Вечер получился замечательный. Мы с Роуз проговорили несколько часов подряд, я продолжала рассказывать ей историю нашего общения с Риком, не называя всех обстоятельств, и не рассказывая, что мы коллеги. Она предположила, что ему кто-то что-то обо мне наплел, а он поверил и не стал проверять. Я согласилась, что это возможно, знать бы только, что, и кому я этим обязана — голову бы открутила. Хотя это значит, что среди людей Джеффри меня кто-то крепко недолюбливает.
В любом случае, мне неожиданно оказалось не до шпионства. В «фоновом режиме» я продолжала следить за обстановкой, но то ли ничего интересного сказано не было, то ли я слишком увлеклась общением с, как выяснилось, миссис Астиани. Раньше мне и в голову не приходило спрашивать, какая у нее фамилия, но теперь…
Я даже рассказала ей про свое детство, хотя давно никому о нем не говорила. Да, собственно, кроме Джеффри, никто и не знал, откуда я у него появилась, и что со мной было раньше. Возможно, что-то знал Рик, но не от меня, поэтому не в счет. Я была той еще Девочкой Из Ниоткуда для всех, и меня это устраивало.
Но Роуз захотелось рассказать. Я ей сочувствовала, и меня расстраивало то, во что она влезла. Это ведь не брак, это, по сути, такое же рабство, как и у «настоящих» рабов ее Дойла. Жаль, что сделать ничего было нельзя. Если только убить ее мужа, и тогда она получит все по завещанию и будет свободна, но…
Сама я на такое была неспособна, и где водятся наемные убийцы понятия не имела. Хотя если бы кто-то из моих знакомых вдруг признался мне в том, что убивает людей за деньги, я бы, пожалуй, отдала этому человеку все свои сбережения и вытащила Роуз. Потому что ублюдки, чья «помощь» была на самом деле желанием воспользоваться чужой бедой для своей выгоды, были мне отвратительны. А в историю подруги я почему-то верила. Очень уж это все было по-человечески.
Да и ушла из бара она раньше меня, повинуясь звонку мужа. Выглядело это так, словно она — дрессированная собака и обязана слушаться. Просто один звонок, и цветущая яркая женщина как будто резко сереет и меняется на глазах, и моментально начинает собираться. Оказалось, муж вернулся с какой-то деловой встречи, и пожелал… ее тела. А значит, исследования баров отменялись, как и продолжение вечера. Но Роуз обещала при первой возможности помочь мне с этим. И, что немаловажно, не спрашивала, зачем мне это нужно.
Но вечер все равно вышел замечательный, и мы не так уж и поздно расстались, так что я могла спокойно посидеть до закрытия, подумать, и постараться все же услышать нечто полезное. Или не могла?..
Стоило мне заказать еще бокал вина и порцию салата, дождаться их и попытаться снова сосредоточиться на разговорах, ко мне подсел смутно знакомый мужчина, причем внаглую, не спрашивая разрешения. Я всмотрелась в него, и поняла, что именно он играл на рояле. Да, те же элегантные очки в черной оправе, белый костюм, и довольно-таки холеное, интеллигентное, но не слишком красивое лицо. Сломанный нос, минимум дважды, слегка кривые зубы, и глаза за очками какого-то невнятно-серого цвета. Он же запоздало произнес:
— Позволите составить вам компанию? Меня зовут Том, я тот человек, чьей музыкой вы наслаждались весь вечер.
Я поймала себя на том, что вблизи этот тип вызывает у меня дикое раздражение, и, не удержавшись, огрызнулась, впрочем, постаравшись не выбиться из образа:
— Я наслаждалась общением с Роузи, а не вашим треньканьем. Но она, к несчастью, ушла. Освободите столик, я вас не приглашала. Я хочу побыть одна!
— О, прошу прощения, если потревожил, — ничуть не смутился он, и встал. — Я просто хотел спросить, как вам наш бар и город. Вы ведь недавно сюда приехали?
— Да, Рикки, мой муж, обещал свозить меня на курорт, но вместо Мальдив притащил сюда. Я рада познакомиться с некоторыми людьми, но лучше бы уехала, — я капризно надула губы. — Но Рик не хочет. А я хочу пить одна!
Тип некоторое время как-то грустно посмотрел на меня, а потом изволил все-таки избавить меня от своего общества.
