Боб Рэндолл - Зов
Среди ночи ее разбудили звонки.
— Ну как себя чувствуешь? Получше? — осведомился голос Тары.
— Чего тебе надо? Оставь меня в покое! — сонно взмолилась Сьюзен.
— Как же я могу? Я ведь твоя подруга. Хочу помочь.
— Мои подруги мертвы.
— Нет. Сьюзен, ты все неверно воспринимаешь. Пожалуйста, милая, ну давай мы с Гарриэт поговорим с тобой.
— Гарриэт умерла.
— Еще чего! Она вот тут, со мной. Не клади трубку, сама с ней поговоришь.
— Сьюзен, милая? Это Гарриэт,
— Ты дрянь.
— Опять ты за свое. Сьюзен!
— Не смей больше звонить мне, не то велю убрать все телефоны! Уеду туда, где нет ни одного! Не смей больше звонить! — И Сьюзен хлопнула трубку.
На следующее утро она высматривала Боуэна. Спросила у дежурной, и ей ответили: он уехал на машине, но скоро вернется. Следуя его примеру, Сьюзен тоже села в машину и поехала покататься. К ланчу она вернулась. Боуэн сидел в зале, за тем же столиком.
— Добрый день, — поздоровалась Сьюзен, нагло подходя к нему. — Теперь я, пожалуй, выпью ту рюмочку, если не возражаете.
— А может, сначала поедим? — улыбнулся он.
— С удовольствием.
Они болтали обо всем, но, главным образом, о нем самом. Боуэн был биржевым маклером, холостяк, приехал из Нью-Йорка в короткий отпуск перед хлопотливым делом по объединению его маклерской фирмы с другой. До недавнего времени жил с чернокожей супермоделью, из-за которой он и его семья ссорились несколько раз. Последняя ссора случилась накануне его отъезда.
— Ну, а ты, Сьюзен Рид? — спросил Боуэн, подливая ей в бокал. — Останешься таинственной незнакомкой? Или расскажешь о себе немножко?
— С чего начать?
— Может, с твоего обручального кольца?
Сьюзен взглянула на кольцо и немедля решила сочинить себе образ.
— Последний осколок моего вдовьего наряда.
— О-о, сожалею.
— Благодарю. Давно все случилось. Я уже оправилась. — И она раскрутила фантазию, неотрывно глядя в поразительно голубые глаза Боуэна. Для него она стала художницей, только что закончившей работу над фресками, ей потребовалось уехать куда-нибудь отдохнуть и отвлечься. Она ни с кем не связана, вольна вернуться в город в любой момент.
Они допили портвейн, и Боуэн предложил продолжить прерванную прогулку вокруг пруда. Почти весь день они провели вместе: гуляли, заехали в местный антикварный магазинчик, вернувшись в отель, с часок поиграли в скрабл и почти прикончили бутылку анисовой водки, заказанную Боуэном. Когда, наконец, он выиграл, Сьюзен обрадовалась — теперь можно бросить игру. Она едва смогла подняться на ноги.
— Боже мой, — Боуэн взял ее под руку, — ты так опьянела?
— Вроде, да. Анисовая — не моя выпивка.
— Хочешь глотнуть свежего воздуха?
— Да, не прочь.
— С доставкой на дом?
Сьюзен расхохоталась, и они отправились в сад. На прохладном воздухе она немножко пришла в себя.
— Извини. Ты, наверное, думаешь — я настоящая пьянчужка.
— Завтра вечером будем пить только вино. — Он повел ее к черному пруду, обняв за талию. — Сьюзен, можно тебя кое о чем спросить?
— Да?
— Проведешь со мной ночь?
Она ответила не сразу.
— Боюсь, я не слишком в форме… после анисовки.
— Просто поспим рядом. Обещаю, большего не попрошу.
— Предупреждаю, я храплю!
— Я — тоже. — И он повел ее к отелю.
Боуэн оказался человеком слова. Сьюзен лежала рядом с ним, слушая, как он хранит, ощущая теплоту его тела, и одиночество, заполнявшее ее, таяло.
На следующее утро Боуэну захотелось посмотреть окрестности, и они колесили и колесили по округе. Он разузнал о Стербридже, Виллидже, и несколько часов они провели в воссозданной колониальной деревне, восхищаясь всем, швыряя деньги на безделушки и сувениры, которые скоро утратят для них всякий интерес. Потом долгое прочесывание окрестных магазинов: антикварных, модных, фольклорных. Боуэн, казалось, был одержим страстью к прелестному и редкостному, и Сьюзен, измученная, сопровождала его — безотказный компаньон. Однако в пятом часу дня у нее уже подкашивались ноги и лопнуло терпение.
— Все! Точка! — выдохнула она.
— Ну еще в свечной магазинчик в Брели и назад, в отель! — попросил он, не выпуская руль.
— Боуэн, с правой ногой у меня очень даже большие неприятности, а по левой я уже справляю шиву.
— А что такое шива?
— Это еврейское бдение по мертвым, которое придется совершать тебе у моего гроба, если тотчас не отвезешь меня в отель.
— Ну всего на минуточку! На одну! В свечной?
— Два дня у моего гроба!
— У-у, зануда, — и он развернул машину.
В отель они приехали уже после пяти, и Сьюзен отклонила предложение Боуэна выпить рюмочку портвейна, согласясь встретиться с ним в ресторане через час и пообедать.
Наверху Сьюзен приняла душ, надеясь, что это взбодрит ее, прилегла ненадолго, потом встала, оделась, выругала себя, что связалась со взрослым бойскаутом, для которого отпуск — бесконечные автомобильные гонки, и спустилась в зал.
— Пенистого? — Боуэн, взяв бутылку шампанского, наполнил ее бокал.
— О-о! Шампанское! Что празднуем?
— Друг друга.
— Как мило, Боуэн. — Она подняла бокал и добавила: — За тебя и за то, чтобы нашел, чего тебе хочется.
— По-моему, я как раз и нашел, — улыбнулся он.
Они съели праздничный обед и прикончили шампанское. Голова Сьюзен кружилась от нежности и вина.
— Два бренди! — бросил Боуэн официантке.
— Ох, с меня хватит.
— Бренди пойдет тебе на пользу. Приведет в порядок желудок.
Они поболтали еще немного и решили сыграть в скрабл. За доской Сьюзен отчетливо ощутила тошноту и сообщила об этом.
— Самое верное средство — анисовка. — И Боуэн махнул официанту.
— Боже, Боуэн, вот уж чего совсем не требуется!
— Доверься мне. Анисовку даже в таблетки добавляют как успокоительное для желудка.
— А ты откуда знаешь?
— Я — дитя потомственных алкоголиков. Добрый старый Уинстон гнет локоть каждый вечер с 6 до 11-ти, и мамочка не отстает. О свойствах крепких напитков мне известно абсолютно все!
Против всякого желания Сьюзен согласилась на анисовку и послушно отхлебывала ее, понукаемая Боуэном. К счастью, игра в скрабл закончилась быстро.
— Ну как? Получше? — осведомился Боуэн, укладывая фишки в коробку.
— Вообще-то нет. Похоже, мне пора в постельку.
— Ерунда! Прогулка по ночному воздуху поставит тебя на ноги.
— Ох, вряд ли…
— Сьюзен, доверься мне. Десять минут на прохладном свежем воздухе, и ты в пляс пустишься!
— В пляс? Боже, Боуэн, дай мне заползти к себе в постельку.
— На десять всего минуточек. А?
— Сегодня — нет.
— Пожалуйста. Десять минут, и обещаю, ты больше меня не увидишь до завтрашнего рассвета. Договорились?
Она нехотя уступила напору и вскоре очутилась в машине, вымотанная до предела, ее тошнило.
— Откинься, закрой глаза, — посоветовал Боуэн, когда они выехали на темную дорогу. — Капелька сна поправит тебя.
Сьюзен послушалась и вскоре крепко заснула. Проснувшись, она обнаружила, что машина мчится по пустынному шоссе.
— Где это мы?
— Ау, спящая красавица! Проснулась, наконец.
Взглянув на часы на приборной доске, Сьюзен увидела — уже второй час ночи.
— Боже мой, почему ты не разбудил меня? Где мы?
— На пути в отель. Я немножко заблудился, но потом наткнулся на массачусетское шоссе и понял, где мы. Кстати, а кто такая Тара?
— Что?!
— Ты разговариваешь во сне.
— Правда?
— Да уж! Кто же такая Тара? — повторил Боуэн.
— Моя приятельница. — Сьюзен насторожилась. Она и не подозревала, что разговаривает во сне; ничего подобного не случалось, насколько ей известно. Но зачем Боуэну выдумывать?
— Знаешь, раньше я никогда не встречал женщины, которая разговаривала бы во сне.
— Это так странно?
— Да уж, странноватенько. Знавал одного парня в Принстоне, тоже разговаривал. Всегда считал, свойство это чисто мужское.
— Сейчас нам, женщинам, позволены все отклонения.
Какой Принстон? Он же говорил, что учился в Йеле?
Глаза Сьюзен поймали дорожный указатель впереди. Она успела разобрать: «Гудзон. Кетскилл». Но она же проезжала эти города, когда удирала в Массачусетс! Ужас накрыл ее волной, дыхание перехватило. Они не на массачусетском шоссе, как уверял он! Совсем нет! Они на нью-йоркской магистрали! В каких-то 93-х милях от Нью-Йорка, где ее поджидает Существо с голосами Тары и Гарриэт. Ждет, пока ее привезет Боуэн! И словно в знак подтверждения, вспыхнул с ее стороны указатель. «На юг». Во рту у Сьюзен пересохло. Задыхаясь, она прикрыла глаза, притворяясь, будто задремала, пытаясь придумать, как выбраться из машины.
