Дипак Чопра - Владыки света
Найджел выбежал сквозь другую дверь; по всей видимости, он захватил один из пустовавших смежных номеров с ванной, приспособив ее под фотолабораторию.
Майкл плюхнулся в обтянутое потертым шелком покосившееся кресло. Сьюзен принялась нервно расхаживать по комнате.
— Так что же произошло на самом деле? — отрывисто спросила она.
Охваченный приливом усталости, Майкл покачал головой.
— Я даже не знаю, с чего начать, — пробормотал он, больше всего мечтая провалиться сейчас в глубокий сон. — Если хочешь, можем пойти в твою комнату и…
Сьюзен заметила его усталость, и ее нетерпение несколько смягчилось.
— Я бы предпочла остаться здесь, если ты не возражаешь. Давай посмотрим, что он принесет.
Майкл кивнул, но ему хотелось правдами или неправами оградить ее от всего этого. Начало оказалось уж очень спонтанным и скоротечным: он позволил Найджелу болтать, и теперь Сьюзен чувствовала себя частью чего-то, что в действительности не имело к ней отношения — и слава Богу. Стоит дать этому процессу набрать обороты, и такая хрупкая вещь, как его чувства к ней, может не устоять в возникшем хаосе. Сьюзен присела на край кровати.
— Если ты в настроении, расскажи мне, что случилось с вами в этой деревне. Мне нравился Юсеф.
— Мне придется заплатить за этот джип, — иронически пробормотал Майкл, стараясь придать своим словам шутливый тон. Но, судя по тому, как Сьюзен на него посмотрела, ему это не очень-то удалось.
— Ладно, — сказал он. — Как ты знаешь, я думал, что в той деревушке за границей вспыхнула чума, и решил, что нам стоит рискнуть выяснить, в чем там дело, — по крайней мере не выдавая своего присутствия. Подожди, — сказал он, заметив неодобрительное выражение на ее лице. — Мы уже свое получили. Теперь нам не грозят никакие официальные санкции или судебные преследования. Чумы я не нашел.
— Что же ты нашел?
Майкл отвел глаза.
— Ей-Богу, не знаю. Мы попали под воздушный налет, весьма похожий на заметание следов. Деревню, в которой мы были, разбомбили дотла, и Юсеф погиб во время одной из атак с бреющего полета.
— Кто же там что скрывал?
— Вот этого я уж точно не знаю. Господи, если б я только мог туда вернуться…
«Куда вернуться-то? — спросил он себя. — В эту деревню или во время, предшествовавшее этому безумию?» Скорее всего, ни то, ни другое. Ему нужно было вернуться в состояние согласия с самим собой, в то время, когда он еще знал, кто он есть. И еще он нуждался в том, чтобы вновь обрести способность верить и любить безоговорочно. Ему нужно было погасить тот огонь, что жег его изнутри.
— Ты никогда больше туда не вернешься, — сухо заметила Сьюзен.
На миг Майклу показалось, что Сьюзен прочла его мысли. Но она поняла его буквально.
— Никто больше туда не поедет, особенно если кому- то понадобилось организовать весь этот кошмар, чтобы избавиться от одной-единственной деревни. Иначе весь район окажется наводнен силами безопасности.
Майкл кивнул.
— Можно я хотя бы немного подумаю?
Сьюзен отстранилась, умерив разобравшее ее любопытство. В ее глазах промелькнуло нечто такое, чему Майклу очень хотелось бы найти верное истолкование. Их отношения начинали развиваться в обход прежде установленных ими обоими рамок; каким-то образом эта странная ситуация превратила их в только что встретивших друг друга влюбленных, или же двоих незнакомцев, лишенных возможности привлекать события своей прежней жизни для того, чтобы объяснить себе, куда их несет.
Сьюзен обвела скучающим взглядом комнату Найджела. Создавалось впечатление, что ее меблировка не менялась добрую сотню лет — со времени постройки отеля. Здесь был комод с позеленевшим и облезлым овальным зеркалом, огромных размеров одежный шкаф, обтянутая противомоскитной сеткой незастеленная кровать, а также принесенные Бог весть с какой свалки ночной столик и пара кухонных стульев.
Из стен все еще торчали газовые рожки — Найджел использовал их в качестве вешалок, — ничего более не освещавшие; эта функция перешла к керосиновым лампам и дешевым электрическим светильникам. Тавризский ковер на полу был вытерт так, что мало чем отличался от разрисованной джутовой основы.
— Как ты думаешь, с кем Найджел водит дружбу? — задумчиво произнесла Сьюзен. — Я имею в виду, кроме других таких же свиней.
Кучи грязного белья валялись по углам комнаты рядом с хрустящими коричневыми бумажными пакетами из гостиничной прачечной — бывалые люди неохотно пользовались здешними шкафчиками, поскольку те были излюбленным убежищем скорпионов и сороконожек. Фотографическое оборудование — камеры, объективы, штативы, ручная телекамера — было свалено в кучу в одном из углов и разбросано по кровати. На комоде перед зеркалом выстроилась батарея бутылок из-под ликера.
— Да, а запашок… — добавила Сьюзен. — Средневековьем отдает.
Точно такую же комнату занимала она, превратив ее просто-таки в плод фантазии грэм-гриновского эмигранта, однако Найджел не стал утруждать себя ничем подобным.
— Не обращай внимания, — хмуро сказал Майкл.
Со сноровкой бывалого человека Сьюзен убрала противомоскитную сетку прочь и взобралась на кровать, чтобы открыть ставни и окно, затем встала на матрац сверху, чтобы включить потолочный вентилятор. Спустя несколько мгновений Майкл ощутил ленивое дуновение наружного воздуха.
— Везет тебе на встречи с интересными людьми, — с иронией произнесла Сьюзен, даже не подумав прилечь. — Интересно, что же этот Найджел преподнесет нам, выйдя из своей лаборатории. Сдается мне, он чересчур впечатлителен. Я слышала такое мнение, — добавила она, — что Второе Пришествие будет сопровождаться несколько большим шумом. Хотя…
Майкл, помрачнев, поднялся с кресла.
— От нас рукой подать до Иерусалима, где каждый год находится пара сотен приезжих, мнящих себя Иисусом Христом собственной персоной, и их приходится отправлять домой в смирительной рубашке. Есть даже такой медицинский термин — «иерусалимский синдром». А после того, что случилось в Вади ар-Ратка…
Он запнулся, вспомнив кювет, залитый кровью Юсе-фа, и безумное собрание в мечети.
— Теперь я даже не знаю, чего ожидать. Что касается найджеловского феномена, то я, пожалуй, верю в то, что видел. — Он сухо рассмеялся над своей двусмысленностью. — Вот время для этого выбрано несколько странно. С чего бы Богу раскрывать свои планы теперь, когда все мы уже привыкли разгребать свои навозные кучи самостоятельно? Что толку менять правила под конец игры? Я всегда считал религиозные фантазии чем-то детским, таким, что мы уже переросли — вроде дополнительной пары колес у велосипеда или ночного горшка. Нет-нет, ты вникни. Это не так-то просто; вот ты, например, — можешь ли ты поверить, что на следующей неделе мы все проснемся и увидим, что космическое яичко разбилось? Омлетик выйдет тот еще…
Сьюзен пожала плечами.
— Связь улавливаю с трудом. Попробуй-ка еще раз. Майкл поднял глаза и увидел, что она рассматривает его лицо. Понимание и жалость в ее глазах испугали его.
— Иисус-младенец, в яслях рожденный!
Затиснутый в приспособленной под лабораторию комнатушке, с красным от бликов, исходивших от ванночек с растворами, лицом, Найджел не мог поверить своему счастью.
— Где этот чертов сотовый? Денби на стенку полезет, когда услышит об этом.
В спешке Найджел забыл взять с собой телефон, и теперь не мог сию же минуту позвонить в Лондон, чтобы утереть редактору нос такой историей, которая поднимет его, Найджела, над всеми этими хихиканьями по поводу светских приемов и подающих надежды дарований.
— Осторожней с моим малюткой, — ворковал он, перебрасывая лист влажной фотобумаги в кювету с фиксажем. Он осторожно взял следующий отпечаток и тщательно его рассмотрел. Последовательность снимков, кульминацией которой был одноногий инвалид, выходила сногсшибательной. Найджел догадался заставить Амира нагнуться и влез ему на спину, так что ракурс — поверх голов толпы — получился отменный. Лицо Пророка, запечатленное камерой, казалось светящимся изнутри (что интересно — в реальности оно таким не было. Или все же было?). Возможность увидеть все это снова вызвала у Найджела такой прилив адреналина, что его сердце забилось, как у скаковой лошади. У него мелькнула мысль, что ощущение от исцеления, наверное, сродни самому мощному оргазму, затем он рассмеялся своему досужему богохульству. «Раз, два, вот тебе нога…»
Найджел Стрикер всегда считал себя простым парнем. Родившись в Гулле, он был типичным йоркширцем, голосовавшим за лейбористов, если вообще давал себе труд голосовать. Он знал, — и это его нисколько не тяготило, — что так и умрет представителем британского рабочего класса, невзирая на все рыцарские титулы и поместья, которые ему случится стяжать на жизненном пути.
