Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

Рэй вспомнил, что в детдоме дружил с мальчиком, который говорил, что хочет стать маньяком, убеждал его, Рэя, что маньяк-убийца — это круто, что круче быть не может. Насколько Рэю было известно, этот малый стал преподавателем и воспитателем в детском доме, посвятив свою жизнь обездоленным детям, а не кровавым убийствам.

Рэй немного успокоился, но все равно весь оставшийся день украдкой поглядывал на мальчика, чувствуя, что все равно что-то не дает покоя, грызет изнутри. Патрик был не таким, как все, даже когда сам пытался продемонстрировать обратное. Казалось, что он был открытым, искренним, непринужденным, доброжелательным, и в то же время чувствовалось, что в действительности он никогда и никому не открывается, даже тем, кого любит и кому доверяет. Он только делает вид. И, наверное, именно это и настораживало. Что скрывать пятилетнему ребенку, зачем притворятся? Как это странно, смотреть на этого малыша, которого он знал с самого рождения, и не понимать, какой он есть на самом деле. Украдкой подглядывать за ним и пытаться угадать, что за мысли появляются в этой головке и что на самом деле побуждает его к такой жестокости и к таким поступкам. А понять нужно. Необходимо. Чтобы все исправить и не позволить маленьким проблемам вырасти до больших проблем.

Спустя некоторое время Патрик ошарашил его неожиданным вопросом.

— Рэй, а правда, что мама не хочет возвращаться домой?

— С чего ты взял? — осторожно спросил Рэй.

Мальчик не смотрел на него, что-то малюя ручкой на листке бумаги.

— Вчера вечером я слышал, как папа с кем-то разговаривал. Он опять злился и ругал на кого-то, кто не может кого-то найти. Мне показалось, что разговор шел о маме. А еще он сказал «Если мы не можем ее найти, тогда я сделаю так, чтобы она вернулась сама!».

— Прямо так и сказал? — улыбнулся Рэй, не показывая, как встревожили его эти слова.

— Да. И еще, что «эта сука сама приползет к нему на коленях».

— Ну что ты, Рик, разве папа может так говорить о твоей маме? Наверное, он просто искал какую-нибудь сбежавшую свидетельницу, которая очень важна для защиты кого-нибудь, кого он представляет в суде, — успокоил мальчика Рэй. Патрик поднял голову, доверчиво взглянув на него.

— Да, я тоже так думаю. Папа не мог так обозвать маму. Я просто не понял, мне показалось, что он имел в виду маму. Я дурак.

Когда Рэй вечером вернулся домой, его ждал сюрприз.

— К вам гости, — недовольно и сердито доложила Дороти, встретив его на пороге.

— Правда? Кто?

Злобно фыркнув, старушка отправилась на кухню, так и не ответив.

Такое поведение Рэй у нее наблюдал редко и, заинтригованный, он прошел в гостиную. Его взору предстала потрясающая картина, заставившая его слегка приподнять брови — в кресле восседала Даяна во всей свой дерзкой вызывающей красоте и, как обычно, выставляющей ее на показ. Но на этот раз уж слишком вызывающе и красноречиво. Взгляд Рэя скользнул по длинным, идеальной формы ногам, изящно и красиво скрещенных и почти не прикрытых короткой юбкой, задержался на мгновение на наполовину обнаженной декольте груди, от одного взгляда на которую у него когда-то сводило зубы от желания впиться в нее губами и руками. Посмотрел ей в лицо, надменное, самоуверенное, красивое, и не сдержал легкой улыбки, тронувшей лишь уголок его рта, вспомнив, какие искры пробегали между ними когда-то. Давно он ее не видел, ни разу с тех пор, как Кэрол вышла замуж за Джека. Казалось, что она стала еще ослепительней и прекрасней. И хорошо знакомые, привычные жгучие искорки прошлись по его сладострастному телу, которое всегда так легко отзывалось на женскую красоту. Да и был ли мужчина на свете, у которого оно не отзывалось, если не брать во внимание импотентов и геев?

Взгляд девушки быстро и жадно охватил его с головы до ног, не упуская ни одной мелочи и детали, и впился в его глаза. Обнажив ровные белые зубы в голливудской улыбке, она грациозно поднялась с кресла и приблизилась к нему.

— Привет, Рэй. Удивлен?

— Удивлен.

— Давненько не виделись. Ты все такой же, ничуть не изменился, — голос ее наполнился восхищением и нежностью. Он не ответил, не удивляясь отсутствию в ней проницательности. Она видела всегда то, что было снаружи, и редко замечала то, что внутри. Возможно, потому что ее это просто не интересовало.

— Прими мои соболезнования. К сожалению, у меня не было возможности выразить тебе их раньше, — она шагнула к нему и обняла, прижавшись своим соблазнительным телом и задержав свои объятия на чуть дольше, чем того требовало дружеское выражение сочувствия.

— Спасибо, — сдержанно ответил он, не ответив на объятие и лишь слегка коснувшись ее плеч кончиками пальцев, отстраняясь. На лице девушки отразилось удивление, а Рэй устремил на нее вопросительный взгляд, ожидая объяснений. Но Даяна сделала вид, что не поняла.

— Как живешь? — непринужденно поинтересовалась она, продолжая мило улыбаться. — Слышала, ты теперь управляешь империей Куртни.

— Это обсуждается в Лос-Анджелесе?

Она засмеялась.

— Нет.

— А, Джек, наверное, рассказал. Извини, не сразу сообразил.

Улыбка застыла на лице Даяны и медленно растаяла. Обижено нахмурившись, она посмотрела в сторону с оскорбленным видом. Рэй продолжал смотреть на нее.

— Так что привело тебя в мой дом?

Она метнула на него разгневанный взгляд.

— Рэй, я сделала тебе что-то плохое или обидела?

— Нет.

— Тогда в чем дело? Почему ты так себя ведешь?

Она изумленно вскинул брови.

— О чем ты, Даяна? Я очень рад тебя видеть, только несколько удивлен и просто спрашиваю, почему ты приехала и почему ты здесь. У тебя что-нибудь случилось?

Она тяжело вздохнула и опустилась в кресло.

— Да, случилось. Тимми арестовали. Ему предъявляют какие-то абсурдные нелепые обвинения… Какие-то заказные убийства. Это же бред.

Рэй промолчал, ожидая продолжения.

— Я попросила о помощи Джека. Для этого я и приехала. Уговорила его помочь Тимми. Завтра мы с ним вылетаем в Лос-Анджелес, а пока, если ты не возражаешь, я побуду у тебя.

— У меня? — на этот раз искренне удивился Рэй. — А у Рэндэла что, мало места в доме?

Она опустила взгляд.

— Ты смеешься надо мной, Рэй? Не надо, или я сейчас уйду.

— Смеюсь? Нет, я совсем не смеюсь.

— Там Кэрол и Патрик! Как я могу там появиться?

Рэй расплылся в лукавой улыбке.

— Как, разве он не сказал тебе, что Кэрол уехала?

— Уехала? Как? Когда?

— Вот уж третья неделя.

Даяна побледнела, на красивом лице ее отразилась ярость.

— Вот как? — процедила она сквозь зубы. — Нет, он не сказал. Вот урод! И когда она возвращается?

— Никогда. Она его бросила. Сбежала.

По телу девушки прошла радостная дрожь. Но она понимала, что даже теперь, особенно теперь, нужно быть осторожной и не давить на Джека. То, что он не сказал ей об этом, что не пригласил к себе, говорило о том, что он все еще сердится. Но уже не так, потому что согласился ей помочь. Это значит, что он начинает остывать и его обида на нее дала слабину. Кэрол исчезла, значит, он скоро будет принадлежать ей. Теперь Даяна была в этом уверена. Но не уверена в том, что сама хочет этого, как прежде. Ее любовь вдруг пошатнулась, когда она узнала о том, что Куртни погибла, что мужчина ее мечты, покоривший ее сердце еще когда она была девочкой, прикованной к инвалидной коляске, теперь свободен. Свободен и богат. А сейчас, увидев его, такого же красивого и молодого, она почувствовала, как образ Джека, так долго стоявший у нее перед глазами, блекнет, вытесняемый давними, как мир, мечтами и желаниями. Зачем ей Джек, этот невыносимый надменный мерзавец, вытирающий об нее ноги, когда появилась возможность прибрать к рукам такого потрясающего мужчину, как Мэтчисон, и вместе с ним все его состояние? Рэй был мягким, добродушным, нежным, хоть и лукавым и не лишенным «бессовестности», как выражалась сама Даяна. Но в ее глазах это лишь придавало ему еще большее очарования и шарма. Она знала, за какое место надо ловить таких мужчин и держать их потом, чтобы не улизнули. Все что, нужно — это ухватить покрепче за слабое место, и вить из такого мужика веревки легче, чем из других. Невольно Даяна опустила взгляд на вот уже много лет привлекавшее ее «слабое место» Рэя. Хотя подозревала, что оно у него совсем не слабое. Он заметил ее взгляд и, встретившись с его глазами, девушка невольно покраснела, снова ощущая себя перед ним оробевшей и смущенной школьницей. Он был единственным мужчиной, который на нее так действовал, перед которым она робела, терялась и смущалась, как девственница на первом свидании. Она была взрослой искушенной женщиной, познавшей многих мужчин и считающей, что хорошо в них разбирается, но не могла понять, почему этот мужчина при каждой встрече выбивает ее из колеи одним только своим присутствием и заставляет ее так перед ним благоговеть, смотреть только затаив дыхание. Она знала, что нравилась ему, он не скрывал этого от нее. Но они всегда встречались только под крышей этого дома, в присутствии Куртни и Кэрол, которые никогда не оставляли их наедине, а сам он встреч с ней не искал, что ее очень удивляло и вводило в полное недоумение, потому что в том, что он ее хотел, у нее не было никаких сомнений. Тем не менее… Они встречались пару раз в больнице, когда у Кэрол произошел инсульт, но он уже не смотрел на нее такими жадными глазами, как раньше. А когда она сама напрямую пригласила его в гости в номер, который снимала в гостинице, куда он мог беспрепятственно прийти, пока Куртни дежурила бы у постели больной Кэрол, он ответил что-то неопределенное и так и не пришел, а она его очень ждала. Это подтвердило то, что она заметила в больнице — главным объектом его вожделения стала Кэрол. Это раздосадовало Даяну, но не удивило. После того, как он забрал Кэрол от Элен, Даяна в первый раз приехала к ним в гости лишь спустя два года. Она тогда была еще в кресле-каталке, и Рэй смотрел сквозь нее. Зато с интересом поглядывал на округлившиеся и налившиеся формы Кэрол, которая в шестнадцать лет превратилась в довольно лакомый кусочек. Даяна сама была шокирована, когда увидела ее после двух лет разлуки. Из худющей замухрышки она преобразилась в аппетитную фигуристую девицу, с тонкой талией, округлыми бедрами и пышной грудью. Даяна тогда сказала Кэрол о том, что ее папаша как-то странно на нее смотрит, пялится на ее задницу и сиськи, разглядывает ноги, но Кэрол только посмеялась и ласково обозвала ее дурочкой. И кто из них тогда был дурочкой? Рэй, как истый мужик, сразу почувствовал своим безошибочным «определителем», что эту девчонку вполне можно определить в свою постель и что никакая она ему не дочь. И раз он все-таки настоял на анализе ДНК, значит, он больше доверял тому, что у него между ног, противопоставляющему свой один единственный аргумент против остальных, заставивших его поверить в то, что она его дочь. И ведь он оказался прав. И она, Даяна, тоже оказалась права. И в том, что он отказался от ее любви, Даяна винила только Кэрол, не в силах поверить тому, что эта бесхарактерная приживалка могла затмить ее в его глазах. Даяна вообще не понимала, как эта плакса и неудачница, дочь шлюхи, могла нравиться мужчинам. Не понимала, чем она их так прочно цепляет. Не внешностью, это уж точно, потому что она, Даяна, была намного красивее ее. Не понимала, почему Джек женился на ней и так отчаянно цеплялся, пока она сама от него не сбежала. Она жаждала получить ответ на мучавший ее столько времени вопрос, и не получала. У Джека был один ответ «Я ее люблю», но это ничего не объясняло. Почему?