Александр Дюма - Тысяча и один призрак

— Ну вот! Он взял воображаемую кошку с колен, положил мне на руки и воскликнул: «Унеси, унеси!» — и я тут же кошку вынес, он остался доволен.

— Но раз ты унес кошку, значит, она была?

— Какая там кошка! Кошка существовала только в его воображении. Зачем бы я стал ему говорить правду? Он бы меня выгнал. Ну нет! Мне здесь хорошо, я не хочу отсюда уходить. Хозяин платит мне двадцать пять фунтов, и если нужно, чтобы я видел кошку, — я ее увижу. Если даст тридцать, я и двух увижу!

У меня не хватило мужества дальше слушать. Я вздохнул и вошел в свою комнату. Моя комната была пуста. На другой день в шесть часов, по обыкновению, кошка оказалась рядом со мной и пробыла у меня до середины следующего дня.

— Что вам сказать, мой друг, — продолжал больной. — В течение месяца это видение появлялось каждый вечер, и я к нему даже привык. На тридцатый день после казни часы пробили шесть, но кошка не появлялась.

Я даже решил было, что наконец избавился от нее, и от радости не смог уснуть. Все утро я волновался и с тревожным нетерпением дожидался рокового часа. Я не сводил глаз с циферблата в течение целого часа, начиная с пяти часов и до шести. Я следил, как стрелка передвигалась с одной минутной черточки на другую. Наконец, минутная стрелка дошла до двенадцати, раздался бой часов, прозвучал один удар, второй, третий, четвертый, пятый и, наконец, шестой… На шестом ударе дверь отворилась, — продолжал несчастный, — и вошел курьер в ливрее, как будто он находился на службе у лорда-лейтенанта Шотландии.

Первая мысль, пришедшая мне в голову, была о том, что лорд-лейтенант прислал мне письмо, и я протянул руку к незнакомцу. Но он не обратил никакого внимания на мой жест — он встал за моим креслом. Мне не надо было оборачиваться, чтобы его видеть, против меня было зеркало, и в этом зеркале я видел его. Я встал и прошелся, он шел за мной на небольшом удалении. Я подошел к столу и позвонил.

Вошел слуга и на мой вопрос о посетителе ответил, что он не видел курьера, как не видел и кошки. Я отослал его, остался наедине со странной особой и мог свободно рассмотреть ее. Пришелец был в придворном платье, волосы в сетке, со шпагой, жилет с шитьем и шляпа под мышкой. В десять часов я лег спать, он, в свою очередь, чтобы лучше провести ночь, уселся в кресле напротив моей кровати. Я отвернулся к стене, но уснуть мне никак не удавалось, и временами я ворочался с боку на бок. В свете ночника я видел, что посланец также не спал.

Наконец, первые лучи дня проникли в комнату через щели жалюзи. Я повернулся в последний раз к своему незваному гостю — он исчез, кресло было пусто. До вечера я освободился от моего видения. На вечер было назначено собрание у главного церковного комиссара. Под предлогом необходимости приведения в порядок моего выходного костюма я в шесть часов, без пяти минут, позвал слугу и попросил запереть дверь в комнату на засов. Он исполнил приказание. При последнем ударе часов я устремил взгляд на дверь: она открылась, вошел вчерашний курьер.

Я сейчас же подошел к двери: она была заперта, засов, казалось, не был выдвинут из скобки. Я обернулся: курьер стоял за моим креслом, а Джон ходил взад и вперед по комнате, ничего не замечая. Очевидно, он не видел человека, как раньше не видел животного. Я оделся. И тогда произошло нечто странное: с необычайной предупредительностью мой новый слуга помогал Джону во всем, что тот делал, а Джон ничего так и не заметил. Так, например, Джон держал мое платье за воротник, а привидение держало его за полы, Джон подавал штаны за пояс, а привидение поддерживало их внизу. Никогда у меня еще не было более услужливого слуги.

Наступил час отъезда. И тогда, вместо того чтобы следовать за мной, курьер двинулся вперед, проскользнул сквозь дверь моей комнаты, спустился по лестнице, стал со шляпой под мышкой за Джоном, который отворял дверцу кареты, и, когда Джон ее запер и стал на запятки, он сел на козлы с кучером, и тот подвинулся немного вправо, чтобы дать ему место. Карета остановилась у дверей дома главного церковного комиссара. Джон открыл дверцу экипажа, но призрак уже был на своем посту, за ним. Едва я вышел, призрак протиснулся вперед, проскользнул сквозь толпу слуг, толпившихся у главного входа, и все оглядывался, следую ли я за ним. Тогда мне захотелось проделать с кучером тот же опыт, который я проделал с Джоном.

— Патрик, — спросил я его, — что это за человек сидел около вас?

— Какой человек, ваша милость? — удивился кучер.

— Тот, что сидел рядом с вами на козлах.

Патрик вытаращил глаза, оглядываясь вокруг.

— Ну, хорошо, — произнес я, — видимо, я ошибся.

Курьер остановился на лестнице и поджидал меня. Как только он увидел, что я опять двинулся, он также тронулся с места и пошел впереди меня, будто для того, чтобы доложить обо мне в приемной зале, а затем, когда я вошел, он занял в передней подобающее место. Никто не видел его, этого привидения, как не видели его ни Джон, ни Патрик. Вот когда мой страх перешел в ужас: я понял, что действительно схожу с ума. С этого вечера окружающие стали замечать перемены во мне. Все спрашивали, чем я озабочен, — в числе других и вы.

По выходе от главного церковного комиссара я опять нашел мое привидение в передней. Как и при моем прибытии, так и теперь, при отъезде, он бросился вперед, сел на козлы, вернулся со мной домой, последовал за мной в мою комнату, уселся в кресло, в котором сидел накануне. Тогда я захотел убедиться, было ли что-либо реальное, осязаемое в этом привидении. Я совершил большое усилие над собой и, пятясь задом, приблизился к креслу и опустился в него. Я ничего не почувствовал, но увидел в зеркале, что привидение стоит за мной. Как и накануне, я улегся в постель, но только в час ночи. Как только я оказался в кровати, я увидел привидение сидящим в моем кресле. На другой день поутру оно исчезло. Видение это продолжалось месяц. По истечении месяца оно изменило своим привычкам и более не появилось. На этот раз я уже не верил, как в первый раз, в полное его исчезновение, а ждал страшного превращения и, вместо того чтобы наслаждаться уединением, ждал с трепетом следующего дня.

На другой день, при последнем ударе в шесть часов вечера, я услышал легкий шелест у полога моей кровати, и в том месте, где полотнища полога соединялись в проходе у стены, разглядел скелет. На этот раз, — вы поймете, мой друг, что я могу так выражаться, — я увидел живой образ смерти. Скелет неподвижно стоял на том же месте и глядел на меня своими пустыми глазницами. Я встал, несколько раз обошел комнату, череп скелета следил за всеми моими движениями. Было ощущение, что он ни на минуту не отводит от меня своих глазниц, туловище оставалось неподвижным.

В эту ночь я не решился лечь спать. Я дремал, или, скорее, сидел с закрытыми глазами в кресле, где обыкновенно устраивалось на ночь привидение, об отсутствии которого я теперь с печалью сожалел. Утром скелет исчез. Я велел Джону переставить кровать и задернуть ее полог. Вечером, при последнем, шестом, ударе часов, я услышал шелест, полог заколебался, затем показались костлявые кисти рук, раздвигающие полотнища полога, скрывавшие кровать, и в образовавшемся проеме скелет занял место, на котором он стоял накануне. На этот раз у меня хватило мужества лечь в постель. Череп, который, как и накануне, следил за моими движениями, нагнулся надо мною, глазницы, которые накануне ни на минуту не теряли меня из виду, устремились на меня. Вы поймете, какую ночь я провел! И вот, мой дорогой доктор, я пережил уже двадцать таких ночей. Теперь вы знаете, что со мной. Что же, вы еще беретесь меня лечить?

— Я по крайней мере попытаюсь, — ответил доктор.

— Каким образом — позвольте узнать?

— Я уверен, что привидение, которое вы видите, существует только в вашем воображении.

— Что мне за дело, существует оно или нет, раз я его вижу!

— Вы хотите, чтобы и я его увидел, я?

— Конечно, очень даже хочу.

— Когда же?

— Как можно скорее. Завтра.

— Хорошо, завтра… Итак, крепитесь!

Больной печально улыбнулся. На другой день в семь часов утра доктор вошел в комнату своего друга.

— Ну как? — спросил он. — Что скелет?

— Скелет исчез, — ответил тот едва слышно.

— Ну, вот и прекрасно! Мы устроим так, чтобы он сегодня вечером не появлялся.

— Устройте.

— Вы говорите, скелет возникает при последнем ударе часов?

— Непременно.

— Прежде всего остановим часы. — Доктор остановил маятник.

— Что вы делаете?

— Я хочу лишить вас возможности определять время.

— Хорошо.

— Теперь мы опустим шторы и задернем занавеси на окнах.

— А это зачем?

— Все с той же целью, чтобы вы не могли отдавать себе отчета в ходе времени.

— Хорошо.

Шторы были опущены, занавеси закрыты. Зажгли свечи.

— Пусть завтрак и обед для нас будут наготове в любое время. Джон, — распорядился доктор, — мы не хотим есть строго по определенным часам, вы подадите, когда я вас позову.