Позвонок (СИ) - Ланда Ив
Теперь болота не стало. На его месте вырос превосходный дом с видом на густой лес с одной стороны и на отдаленные огни Города-1 — с другой. Изначально планировалось построить здесь небольшой жилой комплекс, выглядывающий как на Город-1, так и на Пригород-1, частично потеснив территорию древнего леса. Планировалось построить рядом детский сад, открыть несколько магазинов, обустроить парковку и удобный выезд на трассу.
Но лес не позволил.
Новые жильцы бесконечно жаловались на затхлую вонь и постоянно сыреющие стены. Черная плесень ползла по углам и не собиралась уступать в схватке с бытовой химией. В окна к людям залетали возмутительной наглости москиты. Крупные и бесконечно голодные. По ночам из глубокой чащи приходили волки и лисы. Они воровали пластиковые мешки из мусорных ящиков, потрошили их и растаскивали отходы по всему двору, который жильцы так трепетно и старательно обустраивали.
Это далеко не все напасти, обрушившиеся на обитателей красивой серой многоэтажки с видом на природу. Однажды, в лесу потерялись две сестры десяти и пяти лет. Поисковые отряды с собаками бесстрашно прочесывали рощу в поисках, но не нашли ни единой зацепки, кроме странного венка из отрезанных длинных волос, по цвету напоминавших волосы сестер. По сути, это был скрепленный обруч в виде толстой косы из светло-русых и темно-русых прядей, в который каким-то образом вплели цветы васильков и полевого бодяка. Растения были сухими и ломкими, сыпались при малейшем неаккуратном прикосновении.
Экспертиза показала, что волосы девочкам не принадлежали. Но и кому принадлежали — не известно. Находка потерялась, когда интерес СМИ к ней угас. Вероятно, ее не смогли отнести ни к уликам, ни к предметам древности, сочли мусором, а потому утилизировали.
Через пару недель после остановки поисковой деятельности, сосед пропавших детей, рыбак-любитель по совместительству, обнаружил головы сестер на берегу небольшого ручья, в котором тот любил ловить мальков для кошки. На лицах покойниц печатью лежала предсмертная боль, они прижимались друг к другу щеками, буреющие от запекшейся крови, что заливала их венцом, ведь головы обеих были лишены скальпа.
Наконец, пропахшие насквозь болотом квартиры освободились. Дом был признан негодным для проживания, а строительная компания не получила одобрения по созданию жилого комплекса и разорилась.
Теперь эта восьмиэтажка принадлежала «Чреву». Стала его заслуженным трофеем. Здание одним краем просело, отчего казалось немного перекошенным. Со всех сторон его обнимали деревья, словно стремились вцепиться ветвями в кирпич и погрузить глубже в почву. Крыша местами прогнила и теперь протекала. От повышенной влажности стены в некоторых квартирах поросли мхом, который на радостях начал вываливаться на подоконники густым буро-зеленым хвостом.
Ночь наполняла это место еще большей тоской, превращала дом в закручинившегося исполина, который одиноко глядит вниз, на оставшийся от болота шрам.
Он был рожден, но рожден ненужным…
Далекие огни придорожных фонарей совсем немного разбавляли мрак, царящий в пустых квартирах. И то, жалкие отголоски света попадали лишь в окна не ниже пятого этажа. Обгаженные птицами стекла кое-где потрескались, стали мутными, будто прибавили в толщине. Так дом старался защититься, сохранить тьму внутри себя, давно ставшую родной сутью.
Но кто-то в один миг разрушил все старания — одна из квартир на седьмом этаже вспыхнула желтым. Тени в панике метнулись по углам, вглубь многоэтажки.
В забытой тишине раздались шаги.
Уже который год эти шаги пробуждают желтые, облезлые и засыпанные листвой коридоры. Часть горюющего исполина нежданно превратилась в обитель. И ни густая вонь, ни плесень, ни иные прикосновения дикой природы не отогнали упрямого жильца.
Квартира 734 ожила. Голые кирпичные стены всех четырех комнат теперь были покрашены. Под потолком исправно горели лампочки, питаемые дизельным генератором, который рычал в подвале.
Отворив дверь, хозяин квартиры прошел обутым по пустоватому коридору. Он бросил быстрый взгляд на отражение в зеркале, намертво приклеенном смолой к бежевой стене и, отвернувшись, прошел дальше, в широкий светлый зал. Единственное окно здесь было плотно заколочено. В остальном же комната обладала всеми удобствами: у стены стоял раскладной диван, напротив него — книжный шкаф с телевизором, сбоку — шкаф для одежды (причем относительно новый), рядом с диваном, в углу разместился письменный стол с прилагающимся стулом.
Однако, комната отдыха в данный момент Хозяина не интересовала. Он прошел мимо приоткрытой обставленной кухни, и остановился рядом с массивной железной дверью, ведущей в спальню.
Щелкнул замок. Затем еще один. В спальне замерцала лампа, но довольно скоро свет ее стал увереннее.
Тесная комната больше напоминала камеру заключения. На одноместной постели с чистыми простынями цвета капучино лежала мертвецки бледная кукла с короткими, зачесанными назад темно-коричневыми волосами. Лишь приблизившись можно было усомниться в неестественности лежащего. Внешний вид его инстинктивно вызывал тревогу, подсовывая навязчивые ассоциации с восковыми изделиями. Но это действительно был человек, парень лет двадцати шести. Его пропорционально узкое лицо с высокими скулами застыло в бесстрастной маске, челюсть и подбородок покрылись короткой щетиной.
Хозяин квартиры некоторое время просто смотрел на прикрытое покрывалом тело, затем грубовато поправил спавшую на лоб парня прядь волос.
Из кобуры на поясе камуфляжных брюк карго он изъял пистолет марки глок. Зарядив его, Хозяин положил оружие на постель. Почти под самые пальцы пленника этой пустой гнетущей комнаты.
Тот даже не шелохнулся. Не произошло ровным счетом ничего. Владелец глока ухмыльнулся, отступил от кровати и отошел к двери.
С прекращением шагов в уши снова залилась тишина. Еще более сухая и давящая, чем бывает на кладбище. Но стоило мужчине сделать шаг за пределы спальни, как его сразу же скрутило пополам и повело в сторону. Остаточными рефлексами он все еще цеплялся за холодные стены, пока коротко постриженное темя стремительно летело в пол.
Раздался тяжелый грохот. С переливчатым звоном ключи вылетели из кармана и проехались по полу почти до входа на кухню. И снова все замерло в сонливом молчании.
Парень в спальне-камере распахнул глаза. Они были похожи на дым, с маленьким зеленым ореолом вокруг суженных зрачков.
Бледные пальцы плавно подгребли под себя рукоять пистолета и оплели ее, увлекая в жесткую хватку.
Вильда Джефф проснулась еще до рассвета от кошмара и всепоглощающего чувства вины. Опять что-то терзало ее, тыкало носом в телешоу «Крик души», как щенка в лужу мочи на ковре. Зачем она пошла на это? Зачем согласилась? Она ведь не из тех, кому так можно… Почему-то, она была в этом уверена.
Видящие, как она, существовали испокон веков, и их основной миссией было предупреждать людей о судьбоносных событиях, быть глазами и ушами человечества, но отнюдь не шутами.
«Пусть развлекают публику другие, — твердо решила девушка. — Я больше ни за что не попрусь на это глупое телешоу».
Она запахнула на себе тяжелый махровый халат ежевичного цвета и поплелась на кухню, попутно расчесывая длинные, спутанные после сна волосы. Возвращаться в постель больше не хотелось.
Из окна в темноту комнаты заплыло оранжевое пятно фонаря, торчащего почти напротив. Оно освещало поблескивающие обои, отражалось в лакированной поверхности кухонных шкафчиков, растекалось по пустому столу.
Можно было не включать свет. Вильде и не хотелось — вдруг это разбудит Ральфа? Его спальня располагалась напротив кухни и была закрыта, но по центру двери красовался прямоугольник из матового стекла. Мутное, но все же окошко.
Она открыла кран с фильтрованной водой и наполнила стакан. Руки еще потряхивало от тревожного сновидения.
«Никаких телешоу, — повторила она сама себе. — Обещаю».
— Ты чего тут?
