Рассказы - Грэм Мастертон
— О рептилиях? Вы имеете в виду змей? Водите знакомство со змеями — верно ведь, господин Колман? Считаете себя кем-то вроде змеи, так? Меня никогда не покидала мысль, что вы всегда ходили по какой-то скользкой дорожке.
Терранс глубоко втянул воздух и закрыл глаза. Как я хочу, чтобы он от меня отвязался.
— Вы меня неверно интерпретируете, инспектор, — заявил он.
Терпение мужчины было на исходе.
— Я не больше похож на змею, чем любой другой одинокий мужчина средних лет. Домыслы рождаются оттого, что я живу сам по себе и предпочитаю одиночество.
— Если бы я только мог в это поверить, господин Колман. Однако присяжные поверили, ведь поверили же, а этого вам оказалось вполне достаточно.
Сквозь узкие окна библиотеки полились нежданные лучи солнца, подсвечивая пылинки, кружившиеся возле стола Терранса. Странно было наблюдать, как они медленно двигались в направлении выключенного монитора и, соприкасаясь с его поверхностью, словно бы втягивались в его черноту, подобно рою крохотных светлячков, влетающему в непроницаемый тоннель. Но вскоре солнце зашло за облака, и их больше не было видно. Терранс провёл подушечками пальцев по монитору — на нем не было и следа пыли.
— Я вынужден вас покинуть, господин Колман, — подытожил инспектор Райли. — Сегодня моя жена готовит на ужин сосиски с пюре, а я просто обожаю сдабривать это дело горчицей, поэтому смело можно сказать, что этим вечером я буду уплетать вашего однофамильца. Ведите себя прилично, господин Колман. Ни к кому не приставайте.
Похлопав Терранса по плечу, он вышел. Колман настолько разволновался, что ударил кулаком по столу, сломав карандаш, который держал в руке. Почему? Почему я? Я никогда не причинял им вреда — никому из них! Кто-то даже называл меня дядей Террансом. А кто-то и возвращался за добавкой.
* * *
Когда он покинул библиотеку, снаружи уже стемнело. Он шёл по главной улице в направлении остановки, чтобы успеть на 57-й автобус, который ехал прямиком до дома. От сильных порывов встречного ветра полы плаща трепыхались из стороны в сторону; вдобавок было так холодно, что пришлось покрепче стянуть на груди отвороты верхней одежды. Он всем нутром чувствовал, что ветер пытается задуть его обратно в библиотеку.
По меньшей мере дюжина людей дожидалась автобуса на остановке, и он занял место в конце этой очереди. Терранс стоял, дрожа всем телом и переступая с ноги на ногу, чтобы хоть немного согреться, закрыв рукой от ветра левое ухо и продолжая держать отвороты плаща вместе. Утренний прогноз погоды сулил прохладный день, однако ни слова не говорилось о шквальном ветре. Вечно эти метеорологи ошибаются со своими предсказаниями.
Пару минут спустя он заметил то, что его сильно озадачило. Женщина, стоявшая в очереди перед ним, была в широкополой коричневой шляпе с бежевым страусиным пером в крепе, но, несмотря на ветер, перо оставалось недвижимым.
Нахмурившись, он обвёл взглядом начало очереди и зацепился за мужчину, читавшего широко раскрытую газету «Вечерний стандарт». Страницы издания также были абсолютно неподвижны, хотя и следовало ожидать обратного. А во главе очереди курила парочка молодых людей. Дым от их сигарет пересекал дорогу, но делал это неспешно и против ветра.
Терранс осмотрелся вокруг. Фантики от конфет и пластиковые бутылки лежали в жёлобе водостока, засоряя вход в ближайший магазин, но этот мусор также не приходил в движение, хотя, как ему казалось, его должно было разметать повсюду. Выходило, что ветер дул исключительно для Терранса.
Когда прибыл автобус, мужчина еле добрел до его дверей; водитель не сводил с Терранса любопытных глаз, пока тот цеплялся за поручни, одновременно пытаясь придерживать рукой шляпу. Лишь когда он ввалился внутрь и за ним закрылись двери, ветер успокоился.
— Эй, парень, — бросил водитель поднимающемуся на верхний этаж автобуса Террансу. — Ты же трезвый? Пьяным сюда нельзя.
— Я что, похож на пьяного?! — возмутился Терранс. — От меня разит спиртным? Хочешь, я дыхну?
— Старина, всё в порядке. Тебя шатало, поэтому и спрашиваю.
Единственным свободным местом на верхнем этаже автобуса оказалось сиденье рядом с худенькой, одетой в зелёное клетчатое платье школьницей. Она неловко отодвинулась от Терранса, когда тот сел. Он улыбнулся ей и заметил:
— Эй, симпатичные у тебя фенечки на руке.
Девочка уставилась на взрослого соседа и нахмурилась, будто он заговорил с ней на иностранном языке.
— У тебя красивые фенечки.
— Правда? Мне от вас не надо ни одной такой фенечки. Вы же думаете, как мне подарить ещё одну такую?
У неё отсутствовали передние зубы, поэтому она заметно шепелявила.
— Вы не режете горчицу.
Терранс выпучил глаза, чувствуя, как его внутренности опускаются куда-то вниз, словно вода, уходящая в слив ванной.
— Что ты сейчас сказала? Мы знакомы? — настаивал Терранс. — Ты видела меня в библиотеке?
— Нет и ещё раз нет, — ответила девочка. — И я не хочу тебя знать.
В следующее мгновение Терранс встал и нажал кнопку остановки по требованию. Он слез с автобуса несмотря на то, что до дома оставалось полторы мили. Терранс шёл по Стритхем-Хай-роуд, мимо пакистанских газетных киосков, мимо ярко освещённых прачечных самообслуживания, мимо китайских супермаркетов. Сперва он ощущал лишь лёгкое дуновение ветра, но чем дальше он шёл, тем сильнее становился ветер. Когда он добрался до ресторана «Савада Бходжана», ветер усилился настолько, что ему приходилось идти наклоняя корпус вперёд, а прохожие удивлялись ему не меньше, чем какому-нибудь уличному фокуснику.
Терранс толкнул дверь ресторана и очутился внутри; ветер тут же стих. Он постоял некоторое время на входе, плотно сжав губы и задержав дыхание, потому что не переносил запаха карри.
Над дверью зазвенел колокольчик, каждый раз оповещавший о появлении очередного клиента, но в этот раз он звучал как-то протяжней. Терранс слышал этот звон из своей съёмной комнаты на верхнем этаже, и каждый раз при этом в бессильном раздражении гонял слюну между сомкнутыми зубами. Наверх из ресторана проникал и запах бобов, который, по ощущениям, пропитал всё — от одежды до матраца. Работая в библиотеке, Терранс чувствовал его даже в ноздрях, но, скорее всего, это была лишь игра его воображения.
Если бы он только мог тратить на жильё больше ста двадцати пяти фунтов в неделю, то съехал бы уже завтра. Терранс сильно тосковал по большой квартире на Полуорт-роуд, располагавшейся на первом этаже, где он когда-то жил, пока преподавал физику в средней школе Святого Мартина. Он отчаянно по ней скучал. Ему не хватало той тишины, тех высоких потолков, того утреннего солнца, которое светило в окна гостиной. Он вспоминал птичек, суетившихся вокруг кормушки.
Дети тоже обожали птичек, и
