Колдун (СИ) - Вэрди Кай

Молодые немцы, балуясь и хохоча, схватили одного и сбросили в реку. Тот, вынырнув, отфыркался и принялся брызгать на своих товарищей. Немцы один за другим посыпались в воду. Игры продолжились уже в реке.

Мишка терпеливо ждал. Немцы радостно плескались в пяти метрах от него, и любое движение, любой шорох могли его выдать. Вдруг на немецком берегу появились еще трое немцев, на этот раз одетые. Строго что-то сказав, они мгновенно прекратили шум и веселье в воде, и ночные купальщики один за другим стали понуро выбираться на берег.

«Ага… Видно, тишину нарушили», — догадался Мишка.

Выстроившись на берегу, пятеро купальщиков покорно выслушали негромкую отповедь немца в форме, после каждый из них что-то произнес, а второй немец, стоявший за спиной старшего, достав блокнотик, записал.

«Имена назвали… Провинились. А этот записал, чтоб не забыть, значит», — комментировал про себя Мишка, напряженно следя за немцами. «Ладно, на тот берег не пробраться, — напряженно размышлял парень. — Спалюсь наверняка. Фрицев здесь много, и чины, судя по всему, тоже тут. Значит, охраняют крепко. И тишину блюдут. Значит, есть что охранять… Как же пацанята танки разглядеть умудрились? Но похоже на правду — охраняют тут крепко. А не стреляли в них потому, что внимание к себе привлекать не хотели. Детям все одно никто не поверит, скажут, выдумали», — нашел Мишка объяснение.

Дождавшись, когда копошение на том берегу уляжется, парень тихонько прошел чуть ниже по течению и погрузился в реку. Отплыв подальше, он снова выбрался на берег. Прикинув, что до рассвета осталось совсем мало времени — небо на востоке уже начинало светлеть — парень рысцой припустил к дому тетки Глафиры. Добежав, он шикнул на вновь разоравшуюся дворняжку, которая тут же замолкла, но, стоило ему стукнуть в окно, вновь зашлась в озверелом лае.

К счастью, Глафира к окну подошла скоро.

— Миша? — удивилась она. — Ты чего? Жучка, а ну тихо! Далась тебе та кошка! — громко крикнула она в сторону собаки.

— Теть Глаш, открой, быстро. Времени нет совсем, — торопливо протараторил Мишка, бросаясь к крыльцу и нетерпеливо дергая дверь.

Едва дверь распахнулась, он заскочил в сени и быстро заговорил:

— Теть Глаш, правду ребята про танки сказали. Буди старших, я их с собой заберу. Только скорее, нам потемну еще в лесу сокрыться надо. Девчонка-то не из плаксивых? — запоздало спросил он.

— Миш… Ты что?… Куда?… — растерянно замерла Глафира, глядя на него. — Может, не надо?

— Надо, теть Глаш. Здесь все наверняка погибнут, а если мы сейчас быстро уйдем, глядишь, хоть дети живы останутся. Мы опосля тебя поищем, не беспокойся. Ежели все живы будем, встретитесь, — Мишка нетерпеливо переминался с ноги на ногу. — Теть Глаш, быстрее решайся. Потемну до лесу добраться надо.

— Миша… Как же это… Может, все вместе пойдем? — вскинулась Глафира.

— Вместе не уйдем, — вздохнул Мишка. — Ребята всяко быстрее тебя бегают, да и не устают дольше. А малые? Их на руках понесешь? Будут шуметь, капризничать, плакать… Все сгинем. Мне жаль, тетка Глафира, но выбирай — либо все погибнут, либо у двоих шанс будет… — парень прямо и серьезно взглянул на женщину. И та вдруг увидела перед собой не глуповатого деревенского простачка, а серьезного молодого парня, который смело и даже нагло, с вызовом смотрел ей в глаза.

— Кто ты, Миша? — закрывая рукой рот, вдруг ахнула она.

— Неважно. Времени нет. Светает. Решайся, — серьезно произнес Мишка.

Глафира еще с минуту смотрела ему в глаза, потом вдруг встрепанной птицей рванулась в дом. Растолкав старших детей, она быстро сунула каждому одежку, поторапливая их и что-то бормоча. Не прошло и пяти минут, как заспанные мальчик и девочка стояли перед Мишкой, потирая кулачками глаза.

— Пошли. Молча, быстро и без вопросов. Потом все объясню, — кивнул он ребятам, но девочка, сложив то, что бормотала сквозь слезы мать про танки, целуя их и одновременно подгоняя подзатыльниками, и этого парня, коротко оглядевшего их, вдруг заупрямилась:

— Без Полинки не пойду, — сказала она, бросаясь в комнату и хватая сонную сестру на руки.

— Дочка… Времени не осталось… — со стоном выдохнула мать. — Когда все закончится, найдете нас. Ступай, Томочка…. Ступай…

— Я тоже хочу забрать Полинку, — вмешался и мальчишка.

— Хотите — берите. Но понесете ее сами. Будет тормозить или рев устроит — я сам ее придушу, понятно? — глядя на них исподлобья и уже жалея о своем порыве, мрачно проговорил Мишка.

Ребята в унисон закивали. Тамара, поудобнее перехватив сонную девочку, первой шагнула к матери, и, чмокнув ее в щеку, выскользнула за дверь. Мальчишка, также коротко обняв мать, выскочил следом. Мишка, взглянув долгим взглядом на женщину и чуть улыбнувшись ей краешком губ, вышел вслед за ребятами.

На улице уже была серая утренняя хмарь. К счастью, после дождя над полем стлался густой туман. Остановившись на краю поля, Мишка, строго глянув на ребят, тихо поинтересовался:

— Жить хотите? — те, глядя на него круглыми глазами, кивнули. — Тогда слушаетесь беспрекословно. Если я сказал бежать — бежите, сказал упасть — упали, и забыли как дышать, сказал ползти — значит, ползти. Все понятно? — ребята снова кивнули. Взглянув на сонно потиравшую глазенки малышку на руках у Тамары, Мишка тяжело вздохнул и, протянув девочке руки, позвал ее: — Полинка, хочешь, я тебя на лошадке покатаю? Иди ко мне!

Девочка, оценивающе глянув на подростка, оглянувшись на Тамару, робко протянула ему ручки. Взяв ребенка на руки, Мишка ей быстро зашептал:

— Полинка, мы сейчас будем играть. Смотри. Кричать нельзя, смеяться, разговаривать, плакать — тоже. Мы сейчас быстро-быстро бежим и прячемся, хорошо? Умеешь играть в прятки?

Девочка, улыбнувшись, кивнула.

— Тогда побежали, — сажая ее к себе на плечи, проговорил Мишка. — Только держись крепче! Тамара, Коля, старый дуб знаете? Он на полянке стоит, такой, с большим дуплом?

— Я знаю, — тихо сказала Тамара.

— Бежим по одному. Встречаемся у дуба. Именно бежим, уже светло. Еще полчаса — и мы будем как на ладони, — проговорил Мишка, и, ухватив покрепче Полинку, чтобы не свалилась, рванул к лесу.

Глава 7

Дед Михей оторвал свою руку от руки Алексея и с улыбкой наблюдал, как тот с трудом выныривает из прошлого, мотая головой и потерянно оглядываясь.

— Дед Михей, а дальше? — осознав, где он находится, Алексей просительно уставился на старика.

— Хватя на сегодня, — кряхтя, поднялся старик из-за стола. — Завтрева еще покажу. Устал ты, Алеша. Спать ступай. Сон — он лечит да сил придает. Организм во сне восстанавливается. Да и мне уж пора на боковую. Завтра трудный день будет, — убирая со стола в шкаф баранки, ворчливо бормотал дед. — На-ка вот, ступай, Айре отвару дай попить. Больно ей. Боль унять требуется. Пускай отдохнет маленько, — протянул ему старик миску с отваром.

Алексей послушно взял протянутую миску и отправился к Айре. Умостив поскуливавшей волчице отвар между лап, он, ласково проведя рукой по ее голове, произнес:

— Пей, девочка. Дед Михей сказал, отвар боль снимет, и ты отдохнешь немного. Пей.

Дождавшись, пока волчица, морщась и порыкивая, вылакает отвар, Алексей снова положил ей руку на голову и зарылся в шерсть, почесывая и поглаживая. Волчица, подняв свою крупную голову, чуть подалась навстречу ласке, блаженно прикрыв глаза. Рядом с ним умостилась и Альма, положив свою морду ему на плечо и жарко дыша в ухо. Улыбнувшись, Алексей поднял руку и приобнял собаку.

Утром, выйдя на крыльцо, вместо мясного подношения Алексей обнаружил на нем свой рюкзак. Мокрый, грязный, но целый. Не веря своим глазам, Алексей сунул руку в кармашек, где лежали его документы. Все было на месте. Бросив мокрые документы на порожке, Алексей кинулся в сарай.

Айра, лежа на своем месте, дожевывала чью-то ногу. Упав перед волчицей на колени, Алексей схватил ее за голову и от избытка чувств чмокнул в окровавленный нос.