Вероника Кузнецова - Старая легенда
"Нет, эта девушка не в моём вкусе, — решил он, — хотя это очень симпатичная и славная девушка".
Он наклонился и стал поправлять постель, намереваясь лечь спать, но вдруг его обожгла догадка, не нарочно ли Рената зашла к нему, чтобы вызвать нехорошие подозрения, что он соблазнил её. От такой бойкой девушки всего можно было ожидать, недаром она не отходила от него весь вечер. Он ужаснулся было необозримости трагедии, представшей перед его затуманенным усталостью мысленным взором, потом засомневался в том, что это такая уж трагедия, но почувствовал, что засыпает, и только тогда осознал всю глупость своих полудремотных страхов.
8
Стыдясь своих недавних мыслей, Гонкур сел на диван и только приготовился снять сапоги, как дверь снова открылась, и на пороге возник Каремас.
"По-видимому, это закономерность, — меланхолически подумал археолог. — Стоит мне в данной комнате сесть на данный диван и посмотреть на данные сапоги… Мне кажется, что он пришёл объясняться по поводу предыдущего визита".
В другое время он порадовался бы возможности наладить дружеские отношения с молодым человеком, но посещение Ренаты делало сомнительными результаты разговора. Впрочем, Гонкур решил приложить все силы и дипломатические способности, чтобы ещё больше не испортить дело. Каремас ему нравился, но сюда его могла пригнать лишь ревность, поэтому требовалось, во-первых, запастись терпением и неисчерпаемыми запасами добродушия, а во-вторых, прогнать сон.
— Извините, что я без стука, господин Гонкур, — тихо сказал Каремас, — но мне не хочется, чтобы кто-нибудь знал, что я у вас. Можно с вами поговорить? Ведь вы ещё не ложитесь?
Со стороны Каремаса было большой самоуверенностью делать вид, что он не понимает, почему человек сидит на разобранной постели и готовится раздеться.
— Входите, пожалуйста, — пригласил Гонкур. — Мне не удалось поговорить с вами за ужином, поэтому я рад…
"Не так уж и рад", — признался он самому себе.
Каремас не заблуждался на этот счёт, потому что сразу предупредил:
— Извините, господин Гонкур, но я пришёл поговорить с вами о Ренате.
Юноше явно был неприятен предстоящий разговор, и он старался не смотреть на собеседника.
— Я вас слушаю, — покорно ответил Гонкур. — Садитесь, пожалуйста.
Каремас сел в кресло и, упорно рассматривая угол стола, начал:
— Вы мне кажетесь порядочным человеком, господин Гонкур, поэтому я буду говорить с вами прямо. Я заметил, что вы понравились Ренате, но ей всего девятнадцать лет, она так молода, что ещё не может сделать правильный выбор…
Он запнулся и замолчал. Если бы речь шла о Мигелине, то Гонкур мог бы ещё поспорить с юношей насчёт правильного выбора, но Ренату, как бы красива и привлекательна она ни была, он готов был уступить без боя. Видя, что влюблённый юноша сбился с приготовленной заранее речи и не знает, как продолжить объяснение, он поспешил ему на помощь.
— Я вас понимаю, Каремас, — как можно доверительнее заговорил он. — Вы любите Ренату и любите давно. На ваше несчастье, она видит вас только в будничной обстановке, поэтому ничего примечательного в вас не находит. Она привыкла смотреть на вас лишь как на знакомого с детства родственника, к тому же, ей скучновато в этом доме. И вдруг появляюсь я, лицо, известное ей лишь по сногсшибательным рассказам деда… то есть господина Вандесароса, овеянный романтикой дальних странствий и удивительных, опять же в устах господина Вандесароса, приключений. За обедом я рассказываю интересные истории, оживлён, подтянут, собран. Кому, как не мне, отдаст предпочтение неопытная девушка? Ведь она видит лишь мои достоинства, а в вас изучила все недостатки. Сделав поспешный выбор, впоследствии она может обнаружить, что и у меня в избытке имеются неприятные черты, и что она горько ошиблась.
Дав такое подробное объяснение, Гонкур самому себе показался очень старым и мудрым. Даже сон почти прошёл.
— Что же делать? — спросил юноша, уже не опуская глаз.
Гонкур постарался придать своему голосу наибольшую убедительность:
— Каремас, поверьте мне, что я не влюблён в Ренату.
— Но она необыкновенная девушка, — сообщил Каремас.
Гонкур решил не спорить и попробовал разрешить проблему одним махом.
— Что ж, если такая беда случится и я полюблю Ренату… беда для вас, конечно, а не для меня, так как ваша избранница — чудесная девушка… то, обещаю вам, что я раскрою перед ней все свои недостатки, чтобы она смогла сделать правильный выбор и не ошибиться. Только это я вам и могу теперь обещать.
— Этого довольно, господин Гонкур. Спасибо вам.
Несмотря на серьёзность беседы и сочувствие к юноше, Гонкура позабавила его горячность и страстное желание пожертвовать своей любовью, лишь бы обожаемая девушка была счастлива. Про такое беспредельное великодушие он читал в книгах, но не рассчитывал встретить в жизни. Ему захотелось подружиться с честным влюблённым.
— Я вас всего-то лет на десять старше, Каремас. Оставьте "господина", — попросил он, смеясь:
— Согласен, — вежливо сказал Каремас.
— Каремас, — чувствуя недоговорённость, спросил Гонкур, — ведь вы неспроста пришли сюда именно сейчас?
— Просто я знал, что вы один, — ответил юноша, вновь опуская глаза.
— Вот именно! Так что пока мы одни, давайте поговорим обо всём, что вас волнует, — решительно сказал Гонкур, которого не устраивала напряжённость, сразу же установившаяся между ними и не исчезнувшая до сих пор, тем более, что он знал причину замешательства юноши и лёгкость решения проблемы.
— Я видел, что Рената возвращалась с первого этажа, — решился сказать ободрённый Каремас. — К дедушке она зайти не могла, он не любит, когда его беспокоят поздно вечером без причины. Значит, она была у вас.
— Да, Рената приходила сюда.
Юноша молчал, рассматривая свои ногти.
— Она пожаловалась, что ей скучно, и мы с ней поговорили.
— О чём? — пытливо спросил Каремас.
— В частности, я рассказал о том, как старик Вандесарос спас мне жизнь.
— А он, правда, спас? — тотчас же заинтересовался юноша.
— Да, — подтвердил Гонкур. — Он вытащил меня из пропасти и почти семьдесят километров нёс на себе, а у самого было вывихнуто плечо.
— Мне он этого не рассказывал, — тихо сказал Каремас. — Никогда ничего подобного не рассказывал. Но я знал, что он на это способен.
Ему хотелось, чтобы археолог поведал подробнее и об этом случае и о своей работе вообще, но Гонкур продолжал, как будто не видел заинтересованности гостя.
— Ещё мы говорили о Нигейросе и Чораде. Я впервые вижу эту девочку, но согласен, что её нервы надо пощадить.
— Да, при ней напрасно столько говорят о Чёрном кавалере.
— А вы в него верите? — спросил Гонкур.
— Как вам сказать… — Каремас задумался. — Конечно, я не верю в предание о призраке, но… происходит столько непонятных событий, что поневоле подумаешь, что над нами нависает какое-то проклятие… А о чём ещё вы говорили с Ренатой? — прибавил он.
— Даже не помню… О господине Вандесаросе…
— А обо мне? — быстро спросил Каремас. — Впрочем, если вам не хочется, можете не отвечать.
Гонкур пожал плечами, мысленно награждая всех ревнивых влюблённых не совсем лестными эпитетами.
— Отчего же не ответить? Правда, отвечать особенно и нечего. Мы о вас почти не говорили. Рената лишь упомянула, что вы человек достойный.
— И всё? — подозрительно спросил юноша, невольно смягчённый благоприятным отзывом о себе, данным любимой девушкой.
— Всё. Мне хотелось узнать вас лично, а не со слов.
Гонкур всегда удивлялся и никак не мог привыкнуть к действию, которое вызывало лестное высказывание. Что особенного он сказал? Лишь то, что Рената считает Каремаса достойным человеком, а у юноши разгорелись щёки и заблестели глаза, словно он услышал признание в любви. Неужели нельзя предположить, что утомлённый долгим разбирательством гость может попросту выдумать эту чудесную фразу, чтобы смягчить ревнивое сердце хозяйского сына?
— А что было дальше? — жадно спросил Каремас.
— А дальше мы пожелали друг другу спокойной ночи, и Рената ушла, — с улыбкой ответил Гонкур.
— Извините, — тихо сказал Каремас, вставая. — Я тоже пойду. Спокойной ночи.
— Подождите, — археолог удержал его и усадил на место. — Это, действительно, всё. Добавить мне нечего, но я могу ещё раз заверить вас, что питаю к Ренате лишь самые дружеские чувства. Она очень славная девушка, но я в неё не влюблён.
— Я вам верю, — прямо глядя ему в глаза, сказал Каремас.
Гонкур поспешил перевести разговор в более безопасное русло.
— Сколько вам лет? — поинтересовался он.
— Двадцать два.
— Вы где-нибудь учитесь?
— В университете, — охотно отозвался Каремас. — На историческом факультете.
