Софья Ролдугина - Пикантный кофе с имбирём
— Если уж разобраться, то сначала она попалась под руку Фаулеру, — педантично поправила я Эллиса, но тот неожиданно задумался.
— Возможно. А может, попалась и не она.
Я машинально стиснула кулаки.
— Что вы имеете в виду?
Эллис в упор посмотрел на меня сквозь узкие прорези маски. Выражения его глаз было не разобрать.
— А с той ли леди танцевал Фаулер? Вы упоминали, что она была хрупкой, а Мэри — девица в теле. Конечно, я допускаю, что у Фаулера свои представления о хрупкости, но что-то мне подсказывает, что доблестные «осы» разоблачили не ту даму… Виржиния, я хотел бы попросить вас об одолжении, — Эллис понизил голос. — Найдите мне Фаулера. Он единственный, кто сможет указать нам на правильную леди в розовом кринолине. У нас больше нет права на ошибку. Еще одна подобная сцена — и заговорщики догадаются, что мы сели им на хвост.
Встречаться с баронетом снова мне совершенно не хотелось, но я вынуждена была согласиться — в интересах Аксонии, разумеется:
— Хорошо. Я постараюсь найти его. Возможно, леди Абигейл его видела, они ведь пришли вместе… — я запнулась, но Эллис, слава небесам, не обратил внимания на мою оговорку. И хорошо — нечего ему знать, что герцогиня Дагвортская пришла на бал в сопровождении пройдохи баронета. — А как мне с вами связаться, если я найду Фаулера?
— Гм… — Эллис задумался. — Я почти все время находился рядом с марсовийскими дипломатами, но толку от этого… Сейчас попробую побродить по залу и поискать леди в розовом, но после каждого танца буду останавливаться вон у того портрета Катарины Четвертой, — указал он на дальнюю часть зала. — В крайнем случае обращайтесь к миссис О'Дрисколл, но лично мне бы не хотелось общаться с ней лишний раз, — кисло признался Эллис. — Она все докладывает маркизу, а тот явно против вашего участия в расследовании, пусть даже и косвенного. И одно дело, если в распоряжении этой ревнивой змеюки О'Дрисколл будут домыслы о том, как я вас подло использую, и совсем другое — если факты.
— Договорились.
Мне и самой не слишком-то хотелось обращаться за помощью к экономке, поэтому идею Эллиса я поддержала.
— Вот и славно, — кивнул он, а потом неожиданно добавил: — Виржиния, мне хотелось бы извиниться за ту шутку с «Гран Марч» в самом начале вечера. Могу я исправиться и пригласить вас на вальс? Это было бы огромной честью для меня и все такое… Хотя что это я — вы, наверно, и близко теперь ко мне не подойдете, — закончил он досадливо.
— О, — я почувствовала себя неловко. Вот так выверт… — Эллис, сожалею, но вальс у меня занят. Вы не подумайте, что это отговорка, — поспешила я уверить детектива. — Меня действительно пригласили.
Он хмыкнул, скрывая разочарование.
— Ну, что ж, пригласили так пригласили. Хотел бы я знать, кто этот счастливчик, о котором вы говорите таким мечтательным голосом.
— У меня мечтательный голос? — искренне ужаснулась я.
— Ну да, — хмуро подтвердил Эллис. — А если серьезно, то кто он, Виржиния? Тот, кто украл у меня ваш вальс?
— Какой-то иностранец, — с деланным безразличием пожала я плечами. — Эллис, если мы не собираемся сейчас танцевать, то лучше отойти. Слышите распорядителя?
С детективом мы вскоре расстались. Я поначалу честно искала Фаулера, но потом поняла, что легче самой потеряться среди сотен гостей, чем найти одного-единственного мужчину в неброском костюме Железного Фокса. Толпа находилась в непрерывном движении; когда гости не танцевали, они бродили от одного зала с закусками к другому, от диванчиков для отдыха к галереям, и разглядеть какую-либо логику в этих перемещениях было совершенно невозможно. В конце концов я решила положиться на удачу — вероятность наткнуться на баронета случайно вряд ли была ниже, чем во время сознательных поисков.
Затем подряд объявили сразу несколько нравящихся мне контрдансов. Удержаться от искушения забыть ненадолго о расследовании оказалось совершенно невозможно, и я с величайшим наслаждением выбросила всех баронетов, заговорщиков и леди в розовом из головы ровно на два танца.
Потом, разумеется, врожденное чувство ответственности возобладало над тягой к удовольствию.
На сей раз я вознамерилась действовать с умом и предположила, что Абигейл может что-то знать о местонахождении Фаулера. Увы, надежды мои не оправдались. Герцогиня выразила свое отношение к баронету, его занятиям и всему с ним связанному совершенно однозначно:
— Век бы его не видеть! — и добавила заинтересованно: — А почему вы спрашиваете, Виржиния?
— Хочу убедиться в том, что он меня не узнал, — не моргнув глазом, солгала я и поспешила отвести от себя внимание: — Скажите, Абигейл, а как вообще этот человек с сомнительной репутацией умудрился навязать вам свое общество?
Герцогиня досадливо поморщилась и подняла отставленный было бокал с вином.
— Это все мои ужасные, ужасные мальчишки, — призналась она, сделав солидный глоток. — Виржиния, дорогая, вы не представляете, какими чудовищами они могут быть иногда! Особенно если речь идет об этом их любимом Фаулере, чтоб ему пусто было! Справедливости ради должна заметить, что влияние это обоюдное. Мальчики постепенно меняют манеры в лучшую сторону, — добавила Абигейл уже более спокойно после второго глотка. — Но вы только послушайте, что они сделали в этот раз… Угрожали мне, что уедут учиться на материк и оставят меня совершенно, совершенно одну! — голос у нее дрогнул. — А все потому, что этому мерзавцу Фаулеру срочно понадобилось повидать сестру. Вы ведь знаете, самая младшая сестра отказалась общаться с ним после того, как узнала о некоторых из его дуэлей. Тех самых, за вознаграждение от заинтересованных, — со значением прошептала Абигейл, на всякий случай оглянувшись по сторонам. — Случилось это после того, как к ней посватался виконт Уотердип. Богат, красив — прекрасная партия, но вот к Фаулеру у него свои счеты — карточные.
— Думаете, он заставил бедную девушку отказаться от собственного брата? — недоверчиво переспросила я. Каково бы ни было мое отношение к баронету Фаулеру, подобное поведение казалось по меньшей мере непорядочным.
Если не сказать — подлым.
— Кто знает, кто знает, — тяжело вздохнула Абигейл. — Но не будем больше о Фаулере. Когда я говорю о нем, у меня появляется такое чувство, будто он стоит рядом и подслушивает, — тут мы с ней вздрогнули одновременно — и рассмеялись принужденно, заметив это. — К слову, Виржиния, дорогая, а с кем вы сейчас так увлеченно разговаривали? Я имею в мужчину в никконском наряде, — она нахмурилась. — Только сейчас припоминаю — вы же пришли на бал именно с ним! На маркиза Рокпорта он не похож, особенно вблизи. Признайтесь, вы слукавили, когда отвечали мне в прошлый раз?
Когда Абигейл начинала говорить таким вот кокетливым тоном, спорить с нею было бесполезно. Видимо, вино оказалось для нее слишком крепким.
— Сложно объяснить, — пожала я плечами неопределенно. Абигейл любопытно подалась вперед:
— Это ваш тайный поклонник? Ах, наконец-то, Виржиния, милая! — торжествующе провозгласила она, придя к устроившему ее выводу. — А кто он? Судя по запястьям, осанке и манере держаться — кто-то из благородного рода. Или я ошибаюсь?
В смятении я отступила на шаг. Пауза неловко затянулась. И в этот момент ко мне обратились с отрывистым алманским акцентом:
— Прекраснейшая леди Метель! Вы обещали мне вальс. Я вернулся — за обещанным.
Порывисто обернувшись, я расцвела улыбкой.
Крысолов! И он спасает меня уже второй раз за эту ночь.
— Прошу прощения, мне пора идти. Обещания следует выполнять, — слегка виновато обратилась я к Абигейл. — Мы продолжим беседу позже?
— Непременно продолжим, — согласилась герцогиня.
А что ей еще оставалось делать?
Меня же ждал вальс — и Крысолов.
— Я у вас в долгу, — шепнула я, когда мы отошли подальше от Абигейл.
Он будто невзначай коснулся моей руки.
— Не стоит разбрасываться такими словами, леди.
Когда мы подходили к колоннаде, распорядитель звучным голосом объявил следующий танец. Хаотическая толпа гостей тут же пришла в движение, на глазах упорядочиваясь — пары выходили ближе к центру зала, а отдыхающие леди, почтенные матроны и мучимые подагрой старички отступали к диванам. Воцарилась тишина — выжидающая, нетерпеливая, романтически-взволнованная.
А потом — нежно вздохнула флейта, и я на мгновение зажмурилась, обращаясь в слух.
Мой любимый вальс — «Анцианская ночь». Одна из немногих мелодий, которые мама умела извлекать из старинного, отделанного перламутром и полированным агатом фортепиано.
Кажется, это было целую вечность тому назад.
— Вам идет улыбка, леди Метель. Она делает вас не такой холодной.
Я принужденно рассмеялась.
— Это комплимент или…?
— Комплимент. Все, что говорится о вас, может быть лишь комплиментом. Вы прекрасны во всем — и в холодности своей, и в каждой улыбке, и в задумчивой сосредоточенности, и в печали, и в гневе… Но счастье ваше особенное: оно похоже на горячее вино с пряностями, поданное озябшему путнику в угрюмый зимний вечер.
