Лорел Гамильтон - Список на ликвидацию

— Ничего лично не имею против Ньюмэна, но он именно таков, как говорит его фамилия — новичок. После сегодняшних событий я просто боюсь брать на охоту свежее мясо, а уж поручать ему командование — это опасно и для него, и для всех остальных.

Рейборн оперся плечом на дерево, растущее на краю парковки. Руки он сложил на груди, рубашка выпятилась, указывая на предположительное наличие животика, на который сейчас опирались сложенные руки. Не очень лестный для него вид. Впрочем, может, я предубеждена.

Он посмотрел на Эдуарда, стоящего рядом со мной — весь день будто приклеенный. После ночного «инцидента» он из коллеги-маршала стал главным телохранителем. Прочие полисмены наверняка приняли это за привязанность после секса, который они нам приписали в эту ночь. Никто, впрочем, этого прямо не говорил, но по движениям глаз, выражениям лиц, тихим голосам, смолкавшим при нашем приближении, это было ясно. Имела я их всех… то есть имела я их всех в виду.

— Ваше мнение, Форрестер? — спросил Рейборн.

— Ну, Рейборн, — произнес Эдуард голосом старины Теда, — вы же понимаете, что на такую операцию нельзя ставить старшим желторотого. Маршалы-ветераны за ним не пойдут и в него не поверят. Ничего плохого про Ньюмэна, но тут не только у нас будут возражения.

Рейборн вздохнул, живот поднялся и опустился. Потом расплел руки, сплюнул на асфальт, будто во рту какой-то дурной вкус.

— Вы не первые маршалы, что пришли ко мне разговаривать. Тут, черт побери, и местная полиция просит поручить командование этой охотой маршалу постарше.

— Тогда отчего же командует все еще Ньюмэн?

Он злобно прищурился, глядя на меня. То, что он со мной здесь согласился, не значило, что я стала ему больше нравиться.

— За второй ордер отвечает Тилфорд, они с Ньюмэном будут партнерами.

— Я знаю, что Тилфорд просил передать освободившийся ордер Теду или мне.

Рейборн кивнул:

— Просил, и это должным образом отражено в документах.

— Зачем давать второй ордер новичку? — снова спросил Эдуард. — Тем более главный ордер, чтобы он отвечал за всю операцию?

— Этот ордер более давний, а по новым правилам в объединенном деле командует исполнитель более давнего ордера.

— Неудачное правило, — отметила я.

Рейборн кивнул:

— И все-таки правило есть правило.

— Во всех этих убийствах одни и те же киллеры, и ордер на них один и тот же, — сказал Эдуард.

— Вы правы, был один и тот же, но слишком много маршалов вашего отдела туда влезли, поэтому ситуацию переменили.

— Хотят убрать нас, маршалов старой школы, — сказал Эдуард.

— Что ты имеешь в виду?

— Начальство полагает, что новыми маршалами легче будет управлять, но сперва они должны доказать, что эти чайники способны работать.

— Глупо, — решила я.

— Примешивать политику к работе — всегда глупо.

— Было бы не так плохо, если бы Ньюмэн подчинился руководству Тилфорда, но он же станет в позу: «Я командую — значит, я должен командовать». На настоящей охоте он никогда не был. Тилфорд хоть бывал, пусть и немного, но малый опыт лучше, чем никакого, — сказала я.

Рейборн попытался нахмуриться, но просто пожал плечами.

— Согласен.

Впервые он со мной просто согласился. Это пробудило во мне надежду.

— Что мы можем сделать, чтобы дело не было окончательно загублено? — спросила я.

— Испробуйте на нем свой дар убеждения, Блейк. Я слыхал, что вы почти любого мужчину можете уговорить на почти любой поступок.

Он посмотрел на Эдуарда, причем не слишком дружелюбно. Чисто мужской взгляд, и я даже подумала, нет ли тут компонента сексуальной ревности. Не то чтобы Рейборн мечтал со мной спать, но есть такой тип мужчин: если женщина спит со всеми подряд, а его исключает, ему очень неприятно. Здесь даже нет личного отношения к этой женщине.

— Вы, что ли, ревнуете, Рейборн? — спросила я, считая, что в таких противных разборках прямое нападение — лучший метод.

— Признаете, значит.

— Вы меня в чем-нибудь обвините сперва, и я признаю, может быть, но не надо таких осторожных намеков вокруг да около. Спросите, блин, прямо, или заткнитесь.

Он посмотрел на нас с Эдуардом злобными глазами:

— Спросить? Ладно, спрошу. Трахались вы сегодня ночью с Форрестером?

— Нет.

— Врете.

— Мы ночевали в одном номере, чтобы он мог меня охранять, потому что на него я полагаюсь больше, чем на любого другого жителя этой планеты. Но вы и любая другая любопытная сволочь можете верить в то, во что вам верить хочется, и мне с этим ни хрена не поделать. Я давно уже знаю, что отрицательное утверждение доказать нельзя.

— А это, черт побери, что значит?

— Это означает: я не могу доказать, что не спала с кем-то конкретным. Куда проще доказать, что ты что-то делал, чем что ты чего-то не делал. Вы это знаете по судебным делам, и каждый коп это знает, но если не хотите верить правде, так не спрашивайте.

Это сентенцию я договорила почти ему в лицо, насколько позволяла разница в росте. Я была опасно близка к тому, чтобы до него дотронуться, и этого не заметила. Разозлилась я здорово — отточенная горячая злость жгла кончики пальцев. Неадекватная ситуации злость.

Я шагнула назад, сделала несколько глубоких вздохов и сказала:

— Воздух мне нужен.

— Вы и так на улице.

— Значит, от вас подальше, — ответила я и зашагала прочь.

С чего я так разозлилась? И где-то в глубине моего тела, глубже внутренностей, глубже всего, до чего может добраться скальпелем хирург, что-то шевельнулось. Мои звери, существующие во мне, зашевелились, реагируя на гнев. Не могу я себе позволить вот так терять самоконтроль. Я не перекидываюсь фактически, но зверей в себе ношу, и они все еще могут попытаться вырваться наружу из этой тюрьмы. Я почти уже добилась того, чтобы так не было, но сейчас ощутила начало этого процесса и поняла, что все пропустила, кроме кофе. Сытость физического тела помогает сдерживать все другие виды голода: зверей, ardeur, да и гнев, потому что от него я тоже научилась питаться.

Такого не умеет делать и Жан-Клод, считающийся моим мастером. Но мне нужно было что-то съесть, и поскорее.

Эдуард меня догнал.

— Чего это он так тебя достал?

— Я забыла нормально поесть. Белок мне нужен, и быстро.

— Звери?

— Они.

— Пойдем позавтракаем, — сказал он и пошел к машине, которая у нас была одна на двоих. Я следом за ним. Придется съесть какой-нибудь вредный фастфуд с выдачей в автомобиль, но это поможет.

Глава 9

Я ела «эгг мак-маффин», а Эдуард вел машину. Он взял себе буррито, что меня всегда озадачивало, но — ладно, желудок-то его. Свой завтрак он успел съесть до того, как включил передачу. Осталось у него это умение мужчины и полицейского — быстро заглотать еду, потому что иначе, может быть, не успеешь доесть. Я этим искусством так и не овладела. Будь я нормальным копом, уже умерла бы от голода.

— Я знаю, что еда помогает, — сказал он, глядя на дорогу. Машину он вел тщательно и идеально точно, как делал почти любую работу. — Но если я не ошибаюсь, кормить ardeur тебе тоже в ближайшее время понадобится?

— Не ошибаешься, — ответила я, торопливо прожевывая маффин.

— Можешь зайти в любой бар в городе и там кого-нибудь найти.

— Нет.

— Ты усложняешь себе жизнь, Анита, — сказал он, сворачивая на улицу, где стоял наш мотель.

— Случайно — не могу. И вряд ли смогу когда-нибудь.

— Я думал, ardeur все это смыл, и ты научилась заниматься просто сексом.

— Могло бы так быть, но ardeur может вызывать зависимость, и у разных по-разному.

— Как наркотики? Одни подсаживаются быстрее других?

— Именно. Очень было бы неприятно подцепить незнакомого мужчину, а он как раз такой и окажется. Получит зависимость от того, чего, быть может, уже никогда не найдет. Мне из чувства вины придется взять его к себе, как потерявшегося щенка.

— И ты взяла бы, — сказал Эдуард, будто отмечая недостаток в моем характере.

— А ты бы вины не испытывал?

— В смысле — мог бы я кого-то трахнуть, подсадить на ardeur и пойти своей дорогой?

— Да.

— Да, — ответил он.

— Ты один из моих ближайших друзей, но этого я не понимаю.

— Знаю.

Он заехал на парковку, где стояли все прочие полицейские машины.

Я доела завтрак и запила колой, потому что кофе с «мак-маффином» плохо сочетается. Вытерла руки салфетками.

Эдуард выключил двигатель, но из машины не вышел. Я ждала.

— Ты не так беспощадна, как я, но убиваешь так же легко.

— Спасибо, — ответила я, зная, что это комплимент.

Он слегка улыбнулся, будто подтверждая, что я — один из очень немногих жителей земли, знающих, что это действительно комплимент.

— Но если дело обернется плохо, я знаю, что ты возьмешь под опеку Донну и детей.