Да будет воля моя - Евгений Кузнецов
— Мия?
Милана вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной знакомый мужской голос с хрипотцой, и обернулась. На гладко выбритой голове невысокого, но крепко сбитого мужчины неопределенного возраста плясали отблески софитов. Его губы, как обычно, кривила самодовольная полуулыбка, а глаза скрывали непроницаемо черные стекла солнцезащитных очков. Белоснежная рубашка была на треть расстегнута, обнажая мускулистую грудь мужчины, а рукава были закатаны до локтей, открывая взору сплошные татуировки на жилистых предплечьях. Перед Миланой стоял Соломон Руй собственной персоной, владелец «Неона», король клубных вечеринок и заправила ночных развлечений.
— А, это ты. Привет, Сол.
Несмотря на черные стекла очков, полностью скрывающие глаза Соломона, Милана заметила, что тот с интересом разглядывает ее лицо.
— Мия, это действительно ты? Отпад! Тебя просто не узнать! Крутые линзы!
Милана не поняла, о каких линзах идет речь, однако комплимент Соломона ее приободрил. Сохраняя равнодушный тон, она ответила:
— В моей профессии всегда нужно быть на высоте. Рада была увидеться, Сол.
Милана послала Соломону воздушный поцелуй и отвернулась к танцовщице. «Сейчас он уйдет, — как молния, пронеслось в ее голове. — Уйдет, и все насмарку». Милана остро осознавала, что ей срочно нужно было что-то предпринять. Что-то сногсшибательное.
Наблюдая за Соломоном краем глаза, Милана совершила недопустимое действие. Она положила руку на бедро танцовщицы и запустила ладонь туда, где стринги переходят в узкую тесемку.
— Не догоняю, Мия, ты типа переключилась на фемин, что ли? — просипел Соломон из-за спины Миланы.
Милана вручила танцовщице пятитысячную купюру и жестом отпустила ее, после чего обернулась к Соломону:
— Ты еще здесь. Сама не знаю. Скучно мне, Сол, тоска зеленая заедает, — нужные слова сами собой приходили Милане на язык, она даже не успевала вполне осмысливать сказанное. — Да и надоели мне ваши вялые свистки, никакой от них отдачи. Раскрываешь, раскрываешь перед вами самые сокровенные глубины… души. А вы плюнете в нее через свой отросток — и на боковую.
Милана красноречиво опустила глаза в район паха Соломона. Соломон непроизвольно переступил с ноги на ногу. Милана вдруг догадалась, откуда его равнодушно надменная поза в отношении женщин. Кто бы мог подумать, что владелец стриптиз-клуба — импотент?!
— А душа просит чего-нибудь пламенного, проникновенного…
— Например?
— В стиле хард. Предлагай сам.
— Насильственная дефлорация.
— Изнасилование девственницы? А что? Я запросто могла бы это разыграть.
— Черт, я завелся. — Соломон поправил что-то в паху под тесными джинсами. — Пойдем ко мне в кабинет.
— Нет. Я хочу будто взаправду. Давай у меня дома, а?
— А ты где остановилась?
— Здесь неподалеку, у Центрального сквера.
— Тогда скорей в тачку, у меня уже колом стоит.
Поспешный уход владельца клуба и узнаваемой фотомодели вызвал у посетителей больший интерес, чем выступление стриптизерши на сцене.
Черный «Гелендваген» с крутыми номерами, угнанный в Геленджике, как сумасшедший, промчался по расцвеченному огнями витрин и рекламных вывесок ночному центру Краснодара, превышая допустимую скорость и нарушая дорожную разметку. За недолгое время пути Милана с Соломоном успели обсудить некоторые детали будущего «изнасилования» и прямо с порога принялись разыгрывать свою странную секс-игру.
Когда они ввалились в спальню и Соломон грубо повалил Милану на кровать, в потайной видеокамере сработал инфракрасный датчик движении. Запись началась. Милана стенала, молила, вырывалась и отбивалась от неистового Соломона… но все же безвольно сдалась. Второй раз в жизни Милана по-настоящему стыдливо отдавалась мужчине, ежесекундно чувствуя присутствие другого — Маммона — и ощущая на своей коже его леденящий взгляд.
В глубине темного коридора действительно что-то поблескивало. То ли это была хромированная фурнитура на входной двери, то ли вожделенно блестели чьи-то прозрачные глаза, не разобрать.
Глава 9
Яркий луч солнечного света позолотил край постели сквозь неплотно зашторенное окно. Приходя в себя после пробуждения, Милана приподнялась на локте и прислушалась. Где-то в глубине квартиры совершенно отчетливо слышались жалобные женские мольбы и стоны, чередуемые с грубыми мужскими выкриками. Милана с ужасом узнала голос Соломона и свой собственный. Щурясь от солнечного света, она оглядела распластавшегося рядом с ней Соломона. Тот крепко спал и лишь изредка посапывал.
Стараясь не разбудить Соломона, Милана поднялась со скрипящей кровати, накинула первую попавшуюся под руку шмотку, ею оказалась белая рубашка, и вышла в коридор. Звуки раздавались с кухни, и Милана пошла на звук. Яркий свет от окна на противоположной стене ослепил Милану. Сквозь прищуренные веки она увидела Маммона, сидящего за кухонным столом в ореоле солнечного света. Перед ним стоял ее открытый ноутбук с подключенной видеокамерой-домиком. Маммон смотрел ночное «изнасилование».
Милана подошла ближе и склонилась над ноутбуком. Инсценированное изнасилование на видео выглядело настолько реалистичным, что Милане стало не по себе. Ни дай Бог, подумалось ей, если это видео попадет в открытый доступ. Вдруг до нее дошло, что ролик и так уже размещен на видео-площадке в Интернете.
Милана почувствовала сильное головокружение. Ослабевшие ноги подкосились, и она, чуть было не упав, навалилась руками на стол:
— Зачем ты это сделал?
— На то была воля твоя, чтобы весь Интернет зарозовел от твоего нагого тела. Не твои ли это слова? Отныне твое пожелание осуществлено. Посмотри сама, сколько просмотров, репостов и лайков собрало это видео. — Маммон развернул ноутбук к Милане. — Истинно говорю тебе, не минуют и сутки, как этот ролик, словно вирус, распространится по всей сети.
— Господи, только не это…
— Не стенай, блудница. Лучше воззрись сюда.
Маммон неуклюже переместил курсор и кликнул по соседней вкладке браузера:
— Какой-то щедрый господин под ником Роман перечислил на твою банковскую карту сумму с шестью нолями и просит у тебя еще более похабного видео, обещая вдвое большую награду за старания твои.
Милана заинтересованно забегала глазами по монитору:
— И правда! Ничего себе! Вау!
Маммон поднялся с табурета и уступил его Милане. Она села, а он направился в коридор. Милана на минуту оторвалась от монитора и подняла на Маммона холодные бледно-серые глаза с резко выделяющимися черными точками зрачков.
— А кстати, что произошло с моими глазами? — окликнула она его. — Они всю жизнь были темно-карими, как у отца с матерью, а теперь вдруг стали светлыми, как у рыбы на привозе.
Маммон на минуту задержался в дверях:
— Дьявол завладел твоей
