Ловушка для призрака - Игорь Анатольевич Безрук

Макс не знал, что ответить, произнес только умоляющее:

— Оливия…

Но она повысила голос:

— Ты приедешь. Или завтра я заявлю всем, что это ты убил его. Вместе со мной. Я это сделаю, Макс, сделаю. Если ты оставишь меня, — сказала она твердо и оборвала связь.

Макс так и застыл на месте. Как это было похоже на Оливию. Вот она и показала свои коготки. Что же будет дальше?

Макс набрал номер телефона Видала.

— Алекс? Алекс, это я, Макс. Она нашла меня, мне срочно нужна твоя помощь. Ты мне друг или не друг? Приезжай, я буду ждать. Я буду ждать тебя, Алекс.

Макс положил трубку. Паршивее он себя не чувствовал так лет наверное, пятнадцать. С тех пор, как вывихнул ногу и был вынужден пропустить финальный баскетбольный матч на первенство штата.

7

Через час Макс уже ехал к Оливии. Алекс и виски немного успокоили его. В сущности, завтра похоронят Рика, и тогда Макс скажет ей все, что давно хотел сказать: они совершенно чужие люди и их никогда не скрепляла настоящая любовь. Страсть — да, влечение — да, но не любовь. К тому же — и в этом он тоже признается — в последнее время Оливия стала слишком капризной, слишком требовательной. Но ведь Макс ей не муж, он свободный человек, с Оливией не связан ни узами брака, ни договорными обязательствами, — какие тогда могут быть претензии, а тем более притязания? Но это Макс скажет завтра. Он все-таки врач, а Оливия — больной, уставший человек, поэтому Макс пощадит её, поэтому не скажет пока ничего. Он всегда, при любых обстоятельствах старался быть великодушным. Во всем.

Макс ехал к Оливии и вспоминал, когда он впервые почувствовал, что попал в нелепое положение. Это было, кажется, недели три или четыре назад. Тогда ему мнилось, он влюблен в Оливию. Она была обворожительна, вся светилась радостью, в постели сводила с ума. И уже тогда крутила им, как хотела, Макс ничего поделать с собой не мог. Тогда же Оливия и произнесла те, испугавшие его, слова: «Как бы я хотела, чтобы он поскорее умер и мы остались вдвоем». И глаза её при этом загорелись.

Нет, конечно, Макс думал об этом и раньше. Поначалу втайне надеялся, что Рэнделл умрет, и Оливия достанется ему. Помнится, с каким нетерпением они ждали этого момента — Рик казался таким слабым. Они спокойно обсуждали состояние его здоровья, но Макс, как оказалось, в своих прогнозах просчитался. На три недели. Так сказала Оливия. Словно вела счет, словно держала руку на пульсе судьбы Рика, его оставшегося времени. И всякий раз после осмотра спрашивала Макса: «Ну что?» — и не получив удовлетворяющего ответа, досадно и — особенно в последнее время — озлобленно поносила весь свет и Рэнделла в частности.

Один раз Оливия так сорвалась, что чуть не разнесла кухонный сервис. Макс перестал отвечать — и так было видно: Рэнделлу осталось недолго. Только не сумел предугадать сколько. Оливия предугадала, но не призналась, как. «Приснилось», — сказала и как-то дико улыбнулась, по-кошачьи сузив глаза, как на том портрете в гостиной. Но Максу нравился и такой взгляд Оливии — в нем отдавало чем-то животным, диким, необузданным и манящим. Но тот взгляд, когда она сказала «приснилось», не показался ему взглядом нормального человека. Тот взгляд показался ему холодным, неестественным, каким-то отчужденным и вместе с тем ясным, уверенным — жутким, звериным — будто Оливия наверняка знала о том, что и когда произойдет с Риком. И с ним произошло. В пятницу.

В пятницу обычно Макс и Оливия встречались. У Макса. Каким образом и на кого ей удавалось оставлять мужа, для Макса всегда оставалось загадкой. Знал ли Рэнделл об их встречах, догадывался ли — неизвестно, но против Оливии устоять было невозможно. Рик лежал в своей спальне наверху, Макс выходил мыть руки в ванную комнату, Оливия держала ему полотенце, пока в один из вечеров страстно не прижалась к нему и не стала целовать. А ведь он возжелал её давно, еще когда впервые увидал на пороге кабинета доктора Макферсона. Оливия стояла там нерешительно. Волосы слегка растрепались. Она мяла и ломала свои пальцы так, что до него доносился хруст суставов. Макс вошел несмело. Она сказала:

— Мой муж решил пригласить другого доктора.

— Да, — сказал Макс, несмотря на то, что знал, отчего ушел предыдущий врач. Об Оливии по всей клинике ходили слухи. Макс тоже, помнится, смеялся над этим, как над анекдотом. Да тогда смеялись все: телка, которая выбирает себе в любовники домашних врачей прикованного к постели мужа. Макс тогда и не подозревал, что станет одним из них и смеялся искренне, от души, как смеялись в ординаторской все. Но вот теперь и он вошел в их число. Были ли те, кто переспал с Оливией, в неё влюблены, Максу неизвестно, но ползла за ней слава страстной женщины, женщины-вулкана, мегеры и одалиски в одном обличье. Макс замирал, когда её халат случайно касался его оголенной руки, когда чувствительные пальцы помогали ему в манипуляциях при осмотре. Макс любил смотреть на них. Тонкие длинные, изящные, — они возбуждали в нем желание. Пальцы Оливии. Макс представлял себе, как они ласкают его, как вклиниваются в его волосы, царапают острыми коготками спину, и вскоре сам убедился, что они на самом деле так искусны, как ему представлялось. Но до этого — сколько мук и мучений, сколько сердца и нервов… А потом? Макс первый предложил уехать. Ну, хотя бы встречаться у него. Ему было не по себе в чужом доме, в присутствии мужа Оливии, хоть и уединившегося наверху. Но Оливию совсем, казалось, не смущало незримое присутствие Рика, она даже находила в этом пикантность, получая удовольствие.

— Ты знаешь, — говорила, — я иногда чувствую себя домашней кошкой, которую хозяйка застала с дворовым котом.

Макс не хотел быть этим котом.

— Я не могу, — сказал он ей в первый раз.

Её умелые пальцы доказали обратное. Но на душе потом словно кошки скребли. С каждым последующим днем ему становилось неудобнее и муторнее. Только в своей постели, далеко от тяжелого дыхания Рика, Макс по-настоящему ощущал себя мужчиной.