Софья Ролдугина - Кофейная горечь
— Вы их достойны, леди. Доброй ночи, — и он коснулся двумя пальцами дужки очков в шутливом подобии военного салюта.
Я растерянно обернулась.
— И что это было, Мэдди?
Она в деланном ужасе прикрыла глаза ладонью, изобразила полуобморок, а потом не выдержала и рассмеялась беззвучно.
А я все-таки подошла и налила себе холодной воды из графина.
Занимательный человек, этот доктор Брэдфорд.
Очень.
Я немного опасалась, что после визита в Управление и жутких подробностей вскрытия мне будут всю ночь мерещиться кошмары. Но вышло ровным счетом наоборот. Снилось мне что-то настолько приятное, что я против обыкновения растягивала и растягивала утреннюю дрему, и в результате встала едва ли не в полдень. Неугомонный Эллис, вскочивший на ноги еще затемно, уже успел наведаться в деревню, переговорить с Уолшем и теперь метал громы и молнии в столовой. Благо аудитория была самая что ни есть подходящая.
Доктор Брэдфорд терпеливо слушал гневные тирады, не забывая отдавать должное крепкому кофе. Эвани и мистер Оуэн расположившиеся у противоположного конца стола, с интересом наблюдали за представлением, изредка обмениваясь репликами — судя по легким улыбкам, весьма остроумными. А Мэдди на цыпочках бродила вокруг напольной вазы с цветами, якобы занимаясь композицией, но на самом деле слушала едва ли не внимательнее всех.
— Леди Виржиния! — воскликнул Эллис, завидев меня. Волосы у него стояли дыбом, словно он подметал ими парковые дорожки. — Наконец-то! Представляете, что творит этот ваш Уолш? Он отказывается допускать меня в архив, пока не придет официальный ответ на его запрос в бромлинское Управление! Я, понимаете ли, сорвался с места, как только смог, бросил все дела — и что же вижу?
— Это все? — я с трудом сдержала улыбку. Эллис сердился, но словно бы понарошку, напоказ. Похоже, что на самом деле он был, наоборот, очень доволен.
— Нет! Еще он прямо там, в кабинете, ел домашний пирог с мясом, а мне даже не предложил.
— А еще…?
— А еще пошел навстречу этому мракобесу Марки и позволил ему назначить похороны нашего замечательного трупа на завтрашнее утро! — детектив сощурился и добавил нехорошим голосом: — Правда, подозрительно?
Краем глаза я заметила, что Оуэн вздрогнул всем телом.
— Мистер Уолш в какой-то мере человек несвободный, обязанный подчиняться законам и правилам, пусть бы и глупым, — дипломатично возразила я, надеясь, что Эллис не втянет меня в спор. — А вы к тому же вчера вели себя несколько эксцентрично — такие манеры не вызывают доверия.
— Эксцентрично? Это падать в обморок при виде трупа эксцентрично для врача, а спать на рабочем месте — для «гуся», — фыркнул детектив непреклонно и тут же переменил тему: — Леди Виржиния, повара у вас — золото. В жизни не пробовал такой вкусной фасоли и томатного соуса! Нельзя ли познакомиться с этими замечательными мастерами?
— Да, конечно, обратитесь к дворецкому… — губы Эллиса по-прежнему улыбались, но в глазах на секунду мелькнуло такое раздражение, что я поперхнулась воздухом. — О… Знаете, мне пришла в голову неожиданная мысль — а не отвести ли вас к Макленнанам лично? Дворецкий, э-э, наверное, занят сейчас, наверняка. А я заодно прикажу на кухне подать мне что-нибудь посущественней чая, раз уж завтрак я пропустила.
Взгляд у детектива наконец-то смягчился, и я перевела дух, думая, что, похоже, совсем не знаю этого человека — и не представляю, на что он способен.
— Как удачно, что ваша подружка — немая, — стоило нам выйти из столовой, как благожелательное выражение стекло с лица Эллиса стекло, как вода с намасленной тарелки. — Когда я за завтраком водил Оуэна за нос и заливал ему, что, мол, у жертвы повреждения были только внешние, умница Мэдди только глазами на меня сверкала, но разоблачить ложь не могла.
— Скорее всего, глазами она сверкала потому, что убийства — не застольная тема, а ложь здесь ни при чем.
— Неважно, — отмахнулся детектив от меня, как от надоедливой мухи. — Мне нужно было проверить, знает ли Оуэн, как была убита жертва.
— И что же?
Я едва поспевала за Эллисом — он шагал торопливо, размашисто, слишком быстро для человека его роста. У меня даже юбки начали в ногах путаться.
«Да он как гончая, которая встала на след, — пронеслось у меня в голове, и я тут же поправила себя: — Нет. Как лис, который почуял добычу. Интересно, а на кого охотятся лисы?»
— Либо Оуэн владеет собою в совершенстве, либо он и впрямь ни при чем. Слушал он внимательно, с полагающейся по случаю долей отвращения… Кстати, вы знаете, что он взял обыкновение украдкой поглаживать запястье мисс Тайлер? — наябедничал вдруг Эллис и добавил ворчливо: — Ну и молодежь нынче пошла! Только отвернешься, как в голове у них одна романтика, через месяц они уже влюблены, а через полгода венчаются…
— Мне кажется, или вы завидуете? — ядовито поинтересовалась я, уязвленная. Если Эвани и Оуэн — «молодежь», то как называть меня? Ребенком?
— Чему? — изогнул брови детектив и даже остановился от изумления. — Нет, что вы, Виржиния. Я досадую. Видите ли, все эти романтические бредни изрядно осложняют расследование, — он развернулся на пятках и вновь направился к кухне, так уверенно, словно это был его дом, а не мой. — Вот представьте, что ваша дорогая Эвани узнает о своем ненаглядном Оуэне что-нибудь неприятное. Думаете, она побежит сразу докладывать мне или вам? Отнюдь! Ее язык от любовного яда онемеет. Она станет плохо спать и терзаться мыслями, вроде: «Ах, если скажу, то предам его! Но если не скажу, он может убить кого-нибудь еще!». В конце концов, конечно, я поймаю преступника, но времени потеряю непозволительно много. А время, когда ловишь убийцу-одержимого — это всегда чья-то жизнь.
Из галереи мы перешли в закрытый коридор, и сумрак прохладным своим дыханием остудил пылающее лицо.
Но не кровь.
— А я бы не стала укрывать убийцу.
Эллис смерил меня странным взглядом, и в этот момент показался ровесником моего отца.
— Вы так говорите, потому что никогда не любили никого всей душой, Виржиния. Я не уверен даже в себе. Возобладал бы долг сыщика над сердечной привязанностью? Ответа нет.
— Неужели?
— Откуда такой цинизм, Виржиния? — он скривил бледные губы. — Неужели вы отправили бы на каторгу свою драгоценную Мэдди, если бы она стала разрезать кого-нибудь на кусочки?
— Мэдди бы не стала! — вскинулась я, чувствуя, как берет свое фамильный нрав Валтеров. — Она не такая!
Эллис невесело усмехнулся в сторону.
— Все так считают, Виржиния. У любого чудовища найдется любящая мать, или отец, или братья с сестрами, или супруг, или дети… друзья на худой конец. И для них даже самый страшный монстр будет «не таким». И знаете, в чем истинная жуть, Виржиния? — он поймал мой взгляд, и я невольно сглотнула. — Любовь к чудовищу постепенно превращает в чудовище. А все потому, что сначала мы прощаем зло; потом укрываем зло; а от этого уже один шаг до того, чтобы зло творить.
Я ощутила бессильную ярость — как в тот день, когда узнала о пожаре, в котором погибли мои отец и мать.
— И что же теперь — сразу бежать в Управление, если заподозришь близкого человека в страшном?
— Нет. Просто все время будьте рядом… и берегите его от неверного шага, — просто ответил Эллис. — Люди оступаются часто, но падают лишь тогда, когда некому их поддержать.
На это я не знала, что ответить, а потому просто кивнула растерянно и последовала за ним дальше. Благо до кухни оставалось всего ничего — короткая лестница да небольшой коридор. А там — Макленанны растаяли от комплиментов Эллиса и, незаметно направляемые им же, начали выкладывать все, что знали о других слугах. Детектив знай себе поддакивал и задавал, словно бы невзначай, вопросы, не забывая принимать гостинцы от смущенных пристальным вниманием поваров — то пирожок с вишней, то свежее яблоко.
Поговорили и о Бесси Доусон. Жалели ее, конечно, миссис Макленнан даже всплакнула под конец… А потом сказала то, что я услышать не ожидала.
— А ведь я как чуяла, что с ней случится что-то, — покачала головой Мэри. Выбившийся из-под платка седой локон подпрыгивал в такт движениям. — Этакие друзья до добра не доводят…
— Друзья? — переспросил Эллис и непроизвольно сжал пальцы на румяном яблоке, что из-под ногтей брызнул прозрачный сок. Одна капля попала мне на тыльную сторону ладони и я машинально слизнула ее.
Кисло.
— Да, да, — закивал Аластер, поддерживая жену. — А ежели поточней сказать, то подружки. Она все к ведьме этой ходила, кошке черной. То карты, мол, раскинь, то на суженого укажи…
— У вас здесь и ведьма своя есть? — поразился неискренне Эллис.
— А то, — лицо Мэри приняло неприязненное выражение. — У ней мыши сушеные прямо в кухне висят… А звать ее Урсула. Урсула О'Бёрн.
