Капли крови: Город Греха (СИ) - Котляр Сашетта
Вопреки моему желанию тихо удрать и обдумать свое отношение к этому человеку в более спокойной обстановке, я снова оказалась на постели рядом с ним. Реальность перестала восприниматься как есть, я чувствовала себя так, словно мне все это снится или словно я угодила в параллельную вселенную, в тело какой-то другой Миа — той, которую не раздражало, когда Рик зовет ее Кэсси. Той, которую он не воспринимал как досадное недоразумение, навязанное ему в напарницы. Он легко поднял меня, буквально насаживая на себя, и я вскрикнула от неожиданности. Алаверо только криво улыбнулся, и произнёс:
— Чтобы ты не путалась в своих мыслях, Кэсси. Сейчас тебе это не нужно.
А затем сам притянул меня еще ближе, и я потеряла счет времени. Только на краю сознания мелькнула мысль, что он посадил меня сверху ради того, чтобы я потом не пыталась сказать, что не хотела его. Выходка была вполне в его духе, да и теперь я действительно не могла так сказать, ведь инстинктивно двигалась ему навстречу, сжимая бедра. По телу катился пот, волосы растрепались окончательно, а внутри всё горело огнём.
Я не помнила, сколько это продлилось, помнила только мгновения, как по телу начало разливаться приятное тепло, согревающее всё моё существо. Я согревалась изнутри до самых кончиков пальцев, уплывая от наслаждения. А потом все внезапно закончилось, и он рухнул рядом, тут же притянув меня к себе собственническим жестом за талию. С губ невольно сорвался разочарованный стон. В голове билась абсурдная мысль, которую я не решилась озвучить:
— «Где мое тепло?!!»
Должно быть, вид у меня был обиженный и донельзя смешной, потому что, развернув меня к себе лицом, Рик тихо рассмеялся. Причем, вопреки обыкновению, не обидно, а как-то мелодично и приятно. Не надо мной, а над ситуацией. Кто бы мог подумать, что он вообще так умеет?
Прежде чем я попыталась снова сбежать, или что-то ему сказать, мужчина еще ближе, чем до этого, притянул меня к себе. Мое недоумение, наверное, можно было почувствовать руками, но я быстро перестала думать, потому что он снова ласково целовал меня. И нежно гладил в самых нежных местах, отчего тепло разливалось по всему телу снова. Казалось, он знал самые «уязвимые» для ласки точки, потому что вскоре я не помнила свою обиду. Я извивалась и стонала, не в силах сдерживаться. Только когда я рухнула рядом, обессиленная и с блаженной улыбкой на лице, он оставил меня в покое. Впрочем, он не стал меня отпускать. Его дыхание коснулось моего уха, и я услышала:
— Спи. Думать будешь завтра.
И, как будто привыкнув подчиняться его приказам, я и правда уснула, стоило сомкнуть глаза. Последней мыслью, пришедшей в голову, было:
«Да, теперь точно никто не усомнится в том, что мы — супружеская пара».
Когда я проснулась ранним утром, щеки затопила краска стыда. Я почти сразу осознала, что сделала, и теперь решительно не понимала, как дальше с ним общаться. Рядом со мной на кровати никого не было, и я заскрипела зубами, представляя, как он потом будет хвастаться нашей связью. Резко встала, и первым, что я увидела, был блокнотный лист, лежащий на тумбочке напротив кровати. Сразу взяв его в руки, я увидела аккуратный, украшенный завитушками, почерк Рика:
Я никому не скажу. Расслабься. Жди меня вечером, мне нужно отлучиться по делам.
Р.
И я снова обессиленно упала на кровать.
Глава 4
Я шла вперед. Шла, и знала: это последнее, что я делаю в своей жизни. Впереди лишь кровь, смерть, и тлен. Впереди лишь ужас и боль. Впереди — Он. И как только кончится длинный коридор, я познаю на себе всю тяжести вины. Я шла и плакала. Я умоляла. Я всеми богами молила не трогать меня. Но… это было бесполезно. Каждый шаг приближал к концу, каждый пройденный миллиметр вызывал желание развернуться и сбежать. Слезы стекали по щекам, оставляя солоноватые дорожки, но коридор не кончался. Только сужался все больше.
Меня начинало шатать и трясти, сердце бешено колотилось. Каждый шаг начал отдавать бешеной болью, и, когда я опустила взгляд, то поняла, что пол усыпан мелкой стеклянной крошкой. С каждым шагом в мои ступни впивалось все больше стекла, но я шла вперед, желая убежать.
Я шла, пока удары плети обрушивались на мою спину. Шла, пока запах крови наполнял ноздри металлом. Шла, пока ноги превращались в кровавое месиво. Я мелко дрожала от ужаса и шла вперед, ненавидя Его. Не было выхода, не было спасения, не было способа повернуть обратно. Только стекло, что впивалось в плоть, только розги, рассекающие спину.
Я упала, не в силах идти дальше. Но если я остановлюсь… нельзя! Ползти вперед через стекло, через месиво… меня выпустят отсюда… если я буду ползти. Я падаю. Нет. Нет! Пожалуйста! Не надо!!!
И я проснулась от собственного крика. Постель была липкой от пота, волосы сбились в плотный мокрый комок на затылке. А рядом сидел никто иной, как Алаверо собственной персоной, и обеспокоенно смотрел на меня. После кошмара меня трясло, так что не хотелось ни выяснять, откуда он тут вообще взялся, ни думать, как жить после вчерашнего. Только воды и отвлечься. Никогда мне не снилось таких реалистичных снов. Никогда я не боялась смерти. И никогда я не кричала во сне, пугая окружающих и себя саму. Даже не верилось, что мне все приснилось.
С другой стороны, это место явно было порождением моего больного подсознания. И хлыст, сам по себе бьющий по спине, и неизвестно откуда появляющаяся стеклянная крошка пугали только во сне. В реальной жизни такого быть просто не могло. Но почему тогда так колотится сердце? Я села на постели, и поняла, что мелко дрожу. Рик же, без лишних слов, просто сел рядом и крепко меня обнял. Очень захотелось уткнуться ему в плечо и расплакаться, но я сдержалась. Между нами и так произошло слишком много. Когда я отстранилась, он, наконец, заговорил:
— Это просто сон. Что бы тебе ни снилось, это просто кошмар, который не имеет к реальности никакого отношения. Так что не дрожи. Когда я вошел, ты кричала, не просыпаясь. Часто у тебя такое?
— Первый раз, — охрипшим голосом отозвалась я, чуть вздрогнув от неожиданности. — Никогда не снились такие реальные кошмары. Вроде и бред, но как будто на самом деле. Извини. Удалось что-то узнать? Ты ведь не просто так уходил.
Обеспокоенность из синих глаз исчезла, и Рик уселся поудобнее, отодвинувшись от меня. Если до этого он сидел прямой, как палка, то теперь полуразвалился, опираясь на подушку. Когда он ответил, в голос вернулась так свойственная ему скучающая ленца:
— Может, сначала расскажешь, что тебе снилось? Тогда тебя немного отпустит, и станет легче. А потом поговорим по поводу дел.
— Ты же не моя нянька, Рик. Все хорошо, я уже в порядке. Рассказывай.
— Ты дрожишь. Как будто очень замерзла. Прекрати храбриться, ничего не поменяется, если ты сначала успокоишься, а потом выслушаешь.
И, не спрашивая меня, резко поднялся с кровати и позвонил в звонок, вызывая Тимми. Я только головой покачала. Никогда не замечала за Риком чрезмерной заботливости. Впрочем, было приятно. Не думаю, что для него хоть что-нибудь значит проведенная со мной ночь, скорее он просто не хотел, чтобы я напортачила, но все равно приятно. Тем более, перед глазами и правда все еще стояли сцены из странного кошмара, а нездоровый озноб заставлял дрожать даже под одеялом.
Паренек появился буквально минут через пять, и я не расслышала, что за указания шепотом «выдал» ему Алаверо. Но вскоре в дверь постучали, и Тимми внес большую кружку какао. Рик дал ему какую-то мелкую монетку и вручил кружку мне. Откуда он вообще знает, что я люблю какао? Когда успел заметить? Наблюдательность этого человека поражала. Но напиток я приняла, кивнув в знак благодарности, и взяв белую кружку, напоминающую пивную, обеими руками. Божественный запах отвлек от сна, а тепло напитка и правда помогло унять дрожь. Выпив половину, я выбралась из-под одеяла, и поставила кружку на столик рядом с кроватью.
— Спасибо, Рик. Ты был прав, так гораздо лучше.
