Кощей - Ольга Корвис
— Атмосфера у тебя здесь мощная, ничего не скажешь, — произнес Дементьев и вполголоса добавил. — Вот где книги писать надо, для полного погружения.
— Книги? — неожиданно заинтересовался Кощей, даже подошел поближе. — Ты создаешь книги?
— Вроде того, — кивнул Казимир. — Любишь читать?
Он был готов поклясться, что тот даже алфавит не знает, но лесной парень снова его удивил.
— Очень, — отшельник печально улыбнулся. — Мало их. Читаю, что есть. Тогда в лесу… Ты писал книгу?
Казимир уже смирился, что он перестал понимать происходящее. Чем больше он пытался прояснить непонимание, тем сильнее недоумевал.
— Да, черновик, — он помолчал и добавил. — Ты сказал, что тут люди плохие. Ты поэтому один? Ну то есть с ними.
Кивком головы показал на тотемы.
— Мне так спокойнее. Они давно не добры друг к другу. К тебе тоже, — Кощей помялся, пропустил сквозь пальцы длинную бахрому на балахоне. — Твоя книга. О чем?
— Ты удивишься — про человека, который зашел в лес и заблудился, — Деменьев понимал, что перед ним умственно отсталый паренек, но разговаривал с ним, как с нормальным. По-другому почему-то не получалось. — Это небольшой рассказ, и в нем все закончилось хуже, чем в моем случае.
Кощей заглянул ему в глаза и неуверенно попросил:
— Расскажи? Если можешь.
Казимир удивленно выгнул бровь на неожиданный интерес отшельника. Черновик был совсем сырым. Он его даже не перечитывал, как из леса вернулся, но отказывать не хотелось. Если Кощей хочет сказку, будет ему сказка. Правда, не очень добрая. Дементьев сбросил рюкзак, подошел к крыльцу и сел на ступеньку. Та натужно скрипнула, и он снова мельком задумался, как здесь вообще можно жить — все ветхое, того и гляди рассыпется. Кощей осторожно сел рядом, подтянул ноги к груди и обхватил руками колени. А Казимир вытащил блокнот, нашел наброски истории и начал рассказывать-читать, где-то меняя фразы на более подходящие. Будь он один, сразу бы и записал, а так потом переделает. Если вспомнит. Кощей весь обратился во внимание. Слушал, затаив дыхание, и на него смотрел, не отрываясь. Казимир дочитал до конца рукописи и продолжил рассказывать, собирая историю на ходу. У его сказки был нехороший финал. В отличие от сна она обрывалась на моменте, когда героя поглотило тьмой и сожрало без остатка. Такой была плата за неизведанное — за то, что любопытством потревожил хозяина древнего леса. Закончив рассказывать, он повернулся к отшельнику и напоролся на его внимательный взгляд. Глаза у него необычного цвета — как разбушевавшееся, штормовое море.
— Ну вот как-то так, — Дементьев улыбнулся уголком рта. — Не самая добрая сказка.
Кощей молчал. Казимир сунул блокнот в рюкзак и заметил яблоко. Вытащил и протянул отшельнику. В лесу такие точно не растут.
— Хочешь?
На лице Кощея вдруг снова промелькнула тревога и что-то, отдаленное похожее на злость. Он резко подался вперед и выхватил яблоко.
— Где взял? — он в упор посмотрел на Дементьева.
Казимира накрыло легким недоумением. Только что сидел спокойно и не буянил, а тут почти бросился. Может, оголодал? Но есть яблоко отшельник не торопился.
— В деревне, там много. Могу принести.
— Нет. Такое не растет. Кто-то дал?
— Старушка местная. А что?
— Недоброе в нем, — Кощей нахмурился. — Тебе надо уйти от них.
— Это тебе деревья сказали? — Дементьев все-таки не удержался от колкого вопроса.
Отшельник поддевки не заметил. Покачал головой и раскрыл ладонь, в которой яблоко держал.
— Смотри, — тихо произнес он.
А дальше произошло что-то совершенно необъяснимое. Яблоко на глазах начало сморщиваться, темнеть и усыхать, пока не превратилось в съежившийся, засохший огрызок. Казимир ошеломленно смотрел, как Кощей другой рукой осторожно убрал его и выбросил в сторону. На ладони осталась щепотка черной пыли.
— Видишь? — спросил Кощей. — Мысли плохие. Тебя могло ранить.
Дементьев тупо смотрел на отшельника и не понимал, что происходит. Вроде бы он рассказывал сказку умственно отсталому пареньку, и вдруг начались какие-то странные чудеса.
— Вижу, — заторможено ответил он. — А это как вообще?
Умнее вопроса он не придумал, но этот лучше всего отражал его мысли, которые словно разом замерли и сдохли. Кощей стряхнул пыль с ладони, сложил руки на коленях и снова превратился в тихого и печального отшельника из леса.
— Не знаю, зачем они так. Плохо на тебя думают. Поэтому и говорю, чтобы уезжал. Я… — он поднял взгляд на Казимира, — я не думал, что так много времени прошло. Я думал, несколько лет. А уже два поколения выросло. Страшно стало.
Кощей снова обхватил ноги руками и уткнулся подбородком в колени, а Дементьев еще сильнее ощутил, как привычная реальность вдруг пошла трещинами, которые уже не склеить. Нет, проще всего было решить, что паренек окончательно тронулся умом, и пойти обратно, но из головы не шел фокус с яблоком. Да и сам Кощей своими словами как будто недостающие фрагменты в разбитую мозаику добавлял. Проще картинку было увидеть — еще более безрадостную, чем Казимировскую сказку.
— Ты об этом рассказывал деревьям? — спросил Дементьев.
— Да, — не поднимая головы, тихо ответил Кощей. — Знаю, это деревья. Но иногда представляю, что они говорят со мной. Так тоже проще. Они неживые. Я тоже неживой. Мы давно здесь.
— Насколько давно? — очень осторожно произнес Казимир, как будто ответ мог напугать его еще больше, чем Кощея.
— Не помню. Но давно. Очень.
— А как тебя зовут на самом деле? Не Кощей же.
— Тоже не помню. Можешь Кощеем звать. Другое имя все равно уже не мое. Его другой я носил. От него ничего не осталось.
Все попытки осознать, что нужно сделать с человеком, чтобы он забыл и свое имя, и возраст, разбивались о какую-то непонятную магию. Казимир словно читал современную прозу, а потом роман вдруг лихо сошел с тропы полного реализма и повернул в сторону мистики. Но в книгах так бывало, а в
