Семь змей и мертвец - Дара Богинска
Данте услышал быстро удаляющиеся шаги, затем хлопнула дверь.
— Убила?..
Это чувство было похоже на щекотку — оно вонзилось под ребра, прошлось холодком по хребту и заставило дернуться. Келен был настолько мертвым, насколько должен был быть мертвым. Глядя на него, колдун ничего не испытывал, ни гнева, ни страха. Это было просто тело — неопасное, вонючее, упокоенное. Отворачиваясь, малефик даже не боялся, что коварная дохлая тварь попытается вырвать ему хребет голыми руками. Ничего. Тишина.
Данте прислушался к себе — и понял, что, в принципе, если перевязать шею и не говорить, вполне способен двигаться. Очень медленно, очень осторожно. Смотреть, куда ногу ставить... Вот так.
Дойдя до дверного проема, малефик перевел дух. У него не было сил на то, чтобы думать, отчего беспокойный Келен вдруг скончался. Как его убила та южанка? Кто она? Малефик поднял лицо, и дождь смывал с него кровь. Увидев знакомое лицо, он изможденно улыбнулся.
Девушка в синем, девушка, легко парящая над землей, протягивала ему белоснежную ладошку.
— Меня никогда не оставят в одиночестве, да?
Йолю это не нравилось. Совсем не нравилось. Он бежал, придерживая клинок — тот уже знатно побил ему бедро — и бежал он непонятно за кем, при этом постоянно теряя его из вида. Чёрные колючие кустарники, скользкие камни, хлюпающая грязь, холодные потоки ветра и усталость... Главное — бежать. Впечатывать сапог в землю достаточно крепко, чтобы не улететь носом вперед. Прыжок, прыжок, прыжок! Вспышка молнии, осветившая кромку рощи — маленькие деревья трепетали под потоками дождя.
— Где он? Я его не вижу!
— Я тоже!
Несколько осторожных шагов вперед. Аларик закрутил головой, как ищейка, принюхиваясь к пахнущему паводком ливню. Йоль, воспользовавшись ситуацией, уперся рукой в колено, переводя дыхание. Непонятно — это от бега он так взмок или всё-таки дождь? Наверно, в одинаковой степени и то, и другое. Грохнуло так, что в ушах зазвенело. Где-то совсем рядом в дерево ударила острая молния, и оно вспыхнуло багровым чадящим огнем. Тени тут же колдовски заплясали вокруг, задрожали вместе с пламенем, и одна из них юркнула прочь.
— За ним!
Йоль коротко вздохнул и снялся с места. Он оттолкнулся от корней деревьев пятками, пригнулся и побежал, чувствуя, как сжимаются в узлы мышцы ног.
Аларик рядом дышал ровно и ритмично. Он был худее, бежал легче. В темноте его глаза блестели гневом, крылья носа раздувались. На один выдох замедлившись, Аларик молниеносно выхватил свой нож и метнул его в спину убегающего. Тот споткнулся и остановился, пропахал рыхлую землю плечом, завалившись набок. Так падает олень, чьи ноги запутались в силках.
— Ха! — Аларик торжествующе оскалился. Йоль быстро нагнал мужчину и понял, что что-то не так. Воздух рядом с ним был очень горячим. Губы у беглеца шевелились. Тяжелый взгляд загнанного в угол зверя не предвещал ничего хорошего.
— Успокойся! И просто позволь поговорить с тобой! — мечник перекрикивал гром.
Мужчина, лежащий перед ним, не выглядел опасным — сутулый, невысокий и тонкий, он был обладателем длинного носа, веснушчатого лица и торчащих ушей. Ладонью он зажимал себе плечо — нож сидел нехорошо, может, задел кровеносные жилы. Вытаскивать его мужчина опасался.
— Вы не понимаете! — дрожащим голосом отвечал он. Ему было лет двадцать пять, но голос культист имел почти детский, дрожащий. — Я должен закончить это! Они должны заплатить за все!
— Стой! Кто? За что?
Раненый поднялся и теперь пятился, всё быстрее и быстрее, выставив перед собой руку. Воздух стал вязким. Находится рядом было неприятно — словно что-то вот-вот обещало произойти, и это «что-то» явно придется не по духу Йолю.
Беглец выдернул из-за пояса пару сшитых кусков пергамента — тонко выделанной кожи, потемневшей от времени. Видимо, он и спал с ними — оттого, выбежав в исподнем, не забыл прихватить с собой. Йоль бы не взял подобное в руку. Ему казалось, что этот пергамент когда-то говорил — может, лет триста назад, когда ещё был человеком.
— У меня теперь есть!.. У меня теперь есть всё! Глупцы, вы не понимаете, чему препятствуете... Разве вы не чувствуете, сама эта земля пропитана смертью! Это божественное место!
— Бросил бы ты это, сосунок, — Аларик сделал полшага вперед, — И пошел с нами. Чувствую я, нам будет о чем побеседовать.
Вспышка молнии блеснула, отразившись в круглых, страшно блестящих глазах проклятого чернокнижника. Заиграла она и на сотне сотен жёстких чешуек-лепестков бессмертника, поросших близ вскрытого склепа.
— Тут я диктую условия, — рассмеялся он, — Вы стоите на земле моих богов. И у меня в руках Их Слово! Я могу... О, на какие вещи теперь я способен! Я буду сильнее тех, кто тратит столетия на мудрость! Я, Лука из Эмнода!
— Я смотрю, тебе просто не терпится похвастаться, — пробурчал Йоль. — И что же ты можешь сделать?
По лицу Луки пробежала судорога. Губы сложились в широкую лягушачью ухмылку, рот растянулся едва ли не до ушей. Резкие порывы ветра отрывали от плеч тяжелые мокрые пряди.
— Я могу призвать саму Смерть.
— Это... звучит плохо, — вздохнул Йоль.
От раны, оставленной ножом Аларика, шел пугающий красный дым, растворяясь в кисельном воздухе. Похожие на раскаленные добела иглы, искры блестели в глазах жреца. Дышать было трудно, и Йоль ступил назад, но ноги его по колено провалились в землю.
Мертвая земля, оскверненная земля, холодная как лед земля, чавкая, с каждым мгновением все больше затягивала близнецов в свои недра. Аларик вскрикнул, ударив ладонями по ней, но те будто встретили тополиный пух. От него невозможно было оттолкнуться. Аларик побледнел, резко дернувшись:
— Меня кто-то схватил! Кто-то держит меня за ногу!
— Алли, братик, это не помогает, — прошипел Йоль, тоже заметно побелев лицом.
Разве можно спутать чудесное ощущение сомкнувшихся вокруг щиколоток пальцев с чем-то еще? Ключник мог поклясться, что ему послышался чей-то шепот, зовущий из недр земли, но сама эта мысль вызвала в его душе такой суеверный ужас, что
