Одна на двоих жизнь (СИ) - Гай Юлия
- Дан!
Я притискиваю его к себе, взъерошиваю отросшие волосы:
- Ты подрос, Танюшка удивится.
Шику зарделся, отстраняясь. Таня для него – святое. Мальчишке пятнадцать, и мысли о девочках трудно спрятать. В те редкие дни, когда вся семья дома, я замечаю, как между ними проскакивают искры.
- Ну что, едем? – улыбается Вики. Меня прошибает нервная дрожь. После суда, после тех откровений, от ее улыбки у меня сводит скулы. Как представлю, сколько сил и воли ей нужно, чтобы вот так улыбаться.
- Едем, - не отпуская плечо Шику, я двигаю к машине Вики. Невестка машет охране. Боец «Зеты» кивает и сминает в руке пустую банку от пепси-колы, водитель заводит мотор.
========== Главы 9-10 ==========
Глава 9
Семейный ужин проходит по обычной схеме: начали за здравие – кончили за упокой. Таня полдня колдовала над праздничным обедом и выглядит замученной, у меня побаливает голова, мысли крутятся вокруг будущего разговора с Рагварном и его сомнительного результата. Я совершенно не уверен, что командор пойдет мне навстречу, но просить денег на лечение Шику больше не у кого.
Шику, смущенный почестями и торжественностью встречи, и не привыкший к такому обилию внимания, неловко ковыряет вилкой в тарелке и разглядывает семейные фото на стенах, явно выжидая момент, когда можно будет удрать. Вики и Рэндел вполголоса обсуждают вчерашний суд, на лбу невестки пролегла скорбная морщинка.
Я давно заметил, все разговоры в нашем доме деликатно начинаются с театра и погоды, но неизменно возвращаются к тебе, словно ты незримо присутствуешь среди нас.
- Представляете, памятник, целая стела, - шепотом говорит Вики майору, - будет торжественное открытие. Меня пригласили.
- Командор предоставит охрану, - с готовностью перебивает Рэндел, - такое событие!
- Не в том дело! Снова перед камерами, на виду у всех…
- Миссис Райт, я понимаю, как вам тяжело. Но этот памятник в Междумирье – символ героизма не только вашего мужа, светлая ему память, но и всех Оримских Вооруженных Сил, признание мировым сообществом заслуг наших солдат в ликвидации терроризма и межнациональной розни…
- Давайте выпьем за это! Корд, вечная тебе память! – встрял клевавший носом в тарелку с десертом Веньяр. Жано, как это всегда бывает, поначалу пытался противиться общим настроениям и отпускал извечные шуточки, но «слава оримской армии» и «символ борьбы с терроризмом» подмяли и его. По крайней мере, графин виски он выпил в одну рожу.
Пьем с трагическими лицами. Таня, единственная, кто лично незнаком с тобой, глядит на нас растерянно-сочувственным взглядом, готовая вот-вот зареветь просто от жалости. Шику роняет вилку.
- Пойду, перекурю, - поднимаюсь я из-за стола и складываю вышитую салфетку.
- Я с тобой! – как за спасательный круг, хватается за меня нарьяг.
На террасе прохладно. Мы трясемся под пронизывающим ветром, я ругаю себя, что не заставил Шику надеть теплый, связанный Танькой, свитер. Ветер треплет голые кусты, мигает синий огонек сигнализации на воротах.
- У меня совсем не осталось сил, - говорит мне Шику. Погруженный в свои думы, я не сразу понимаю, о чем он.
- Ты устал?
- Я не об этом. Излучение звезды пропало, - терпеливо объясняет он, обхватывая себя руками за плечи, - последний замер показал две десятых процента.
- Так это же хорошо.
Шику смотрит на меня хмуро.
- Тогда я не понимаю. Почему вас до сих пор охраняют от меня?
Вот оно что! Нарьяг видел сопровождающих из «Зеты» и заметил охрану в саду. Он же вырос на войне, такие вещи схватывает на раз.
- Дело не в тебе. В Ориме творится что-то нехорошее, Рагварн перестраховывается. Теперь я даже в сортир хожу под охраной.
Шику сдержано хихикает.
- Я бы хотел когда-нибудь стать таким, как ты, - серьезно говорит он, - или как Нар-одар.
- Ты станешь, - отвечаю я, выкидывая сгоревший до фильтра окурок.
- Нет, - с легкой усмешкой возражает нарьяг, - глупо так думать, если задыхаешься, пока пройдешь двести метров по саду.
Мне делается стыдно за свои слова, но я не знаю, что сказать ему еще.
- Чтобы мечта сбылась, она должна быть.
Шику морщит нос, и то ли смеется, то ли… нет, точно не плачет.
- Я никогда ни о чем не мечтал. Но ты сделал больше, чем я мог бы придумать. Слушай, Дан, а давай тоже поедем на открытие стелы? Ну, если доктор разрешит.
- Почему нет, не все же Вики отдуваться одной.
- Вики хорошая.
- Это точно. Пойдем, а то простудишься, Таня мне голову оторвет.
Танюшке уже не до моей головы – суетится, убирая со стола тарелки. Приставучий, как клещ, Рэндел отлепился от Вики и помогает любимице. В дело включается Шику, и я решаю не толкаться на кухне, а шугануть вздремнувшего Жано в гостевую спальню.
- Дан? – встрепенулся Веньяр.
- Нет, блин, святая дева. Пошли баиньки, приятель.
Гордый француз отвергает помощь в транспортировке бренного тела до кровати и пару раз едва не падает с лестницы. Я смотрю, как он карабкается, и понимаю, что уже ничего не понимаю в этой жизни. Ведь после всех передряг, в которых мы побывали, должно было, наконец, стать все хорошо. Но «все хорошо» откладывалось сначала до окончательного получения бумаг на опекунство, потом до вердикта врачей РУ, что Шику лишен реликтового излучения, потом отправной точкой сделался суд над офицерами. Суд прошел, а чувства удовлетворения, как не было, так и нет. Надо и мне выпить, что ли?
Веньяр, наконец, покоряет свой личный Эверест и исчезает в спальне. Вики и Рэндел в прихожей раскланиваются с детьми, майор взялся увезти Ви до отеля, и это хорошо. Я киваю, прощаясь, и ухожу в свою комнату. Мне плохо, мне просто охрененно плохо, а почему – не знаю.
Ты давно перестал мне сниться. Наверное, это результат работы психоаналитиков управления, уж очень они стараются выбить из меня лишнюю дурь. Но это точно не потому, что я перестал помнить.
Я просыпаюсь от звонка телефона, и на миг – на один короткий, гребаный миг – мне кажется, что звонишь ты. С далекой военной базы, пользуясь тем, что ночью звонки дешевле. Я беру трубку и хрипло выговариваю:
- Алло.
- Дан, извини, что разбудила, - голос Вики звучит тревожно. Да, тревожно, но не настолько, чтобы подумать о самом страшном. – Включи телевизор. Прямо сейчас.
Тянусь за пультом и врубаю новостной канал. Сначала не очень понятно, что за люди мельтешат в кадре, но потом узнаю знакомые очертания аэровокзала Аргонны.
- …в момент захвата на шаттле находилось четыреста двадцать два человека, включая двенадцать членов экипажа. Террористы пока не предъявили требований и не связались с властями. Напомню, сегодня в двадцать три часа семнадцать минут в аэропорту Аргонны совершил аварийную посадку шаттл «Калифорния» оримских авиалиний. Команда бортмехаников не успела выявить характер повреждений, когда шаттл снова поднялся в воздух и набрал высоту. Экипаж «Калифорнии» не выходит на связь, кроме того, захватчики воспользовались системой «антирадар», встроенной, как утверждают специалисты, в бортовое оборудование шаттла. По факту угона собрана чрезвычайная комиссия…
- Дан, ты слушаешь?
Оказывается, я все это время держал трубку возле уха.
- Началось, - говорю я, хотя сам вряд ли могу объяснить, что началось.
- У меня сердце не на месте, - оправдывается Вики, - вот и позвонила. Ты извини, Дан…
- Никогда не извиняйся. Мне ты можешь звонить в любое время суток. Вики, ты… ты плачешь?
Мне кажется, я слышу приглушенный всхлип, но я не уверен, поэтому до ноля убираю громкость.
- Ви?
- Я в порядке, - почти нормальным голосом говорит она, - просто накатило. Столько всего навалилось. Дан, я не хочу лететь в Штормзвейг.
- Я понимаю. Я буду там с тобой…
- Нет, не понимаешь, - отрезает Вики, - я была там один раз. Ты встретил меня и рассказал про Корда. Что если второй раз мне расскажут…
