Лана Ежова - ВАМП. Практикум по целительству
Гарден резко вскидывается. В его синих глазах вспыхивает удивление, приправленное ненавистью.
— На ком? — спокойно спрашивает герцог.
— Моя жена Эния Эктор, — представляет его сын свою спутницу.
Та неловко кланяется свекру, все так же не поднимая глаз.
— Просто Эния Эктор?
Невозмутимость владетеля северных земель обманчива. Со своего места, а я сижу по правую руку от хозяина дома как почетная гостья, вижу, как белеют костяшки пальцев, сжимающих столовый нож.
— Эния получила титул после замужества, — с кривой усмешкой ставит в известность отца граф.
— Значит, она простолюдинка? Удивлен твоим выбором, мой заносчивый сын.
— Ты женился на девушке, у которой в предках нет длинной вереницы аристократов? Когда моей матери сказал, что никогда этого не сделаешь? — тихо-тихо произносит Эйнар.
Мне становится страшно: если никто не вмешается, сейчас произойдет непоправимое.
— Твоя мать не была девственницей, когда мы с ней встретились, — все так же улыбаясь, сообщает граф. — Смысл на такой жениться?
Его внебрачный сын вскакивает из-за стола, с грохотом переворачивая стул. Успевает сделать пару шагов, но тут отмершие ребята хватают его за руки.
— Тихо, Эйнар, успокойся! — велит Аестас. — Он тебя провоцирует!
Ричард хлопает бледного от гнева парня по спине. Тот, мотнув головой, цедит сквозь зубы:
— Я в порядке, всего лишь хочу прояснить для себя одну ситуацию.
Аестас и Рич его отпускают, и Эйнар сокращает дистанцию между отцом и собой:
— То есть ты женился на простолюдинке, тогда как моя мать никогда не была достойна стать твоей женой?
— Ты правильно меня понял, сынок.
Это «сынок» звучит на редкость гнусно, издевательски.
— Рубер, ты помнишь, что в свете последних событий я против твоей женитьбы на ком-либо? — с жалостью глядя на новоявленную сноху, произносит герцог Монтэм. — Я предупреждал тебя, что лишу наследства, если ослушаешься?
— Нет, отец, ты не сможешь лишить меня наследства. — Пауза и злорадное: — Потому что я уже от него отказался.
В руке похожего на черного падальщика мужчины вспыхивает синее пламя. Погорев пару мгновений и затухнув, оно превращается в белый свиток.
— Держи, сын. Граф Эктор теперь ты.
Эйнар, с презрением глядя на протянутую руку, с горечью уточняет:
— Подачка? Или откупаешься от меня? По твоей милости я лишился матери, считаешь, титул уменьшит мое горе?
— Нет, не подачка, дар моему первенцу, — серьезно произносит бывший граф. Обведя взглядом всех присутствующих в трапезной, он добавляет: — Я навсегда уезжаю в Тристенсен, этот город мой по праву рождения, подарок моей бабки. И я не жду вас в гости, никого не жду. Я не хочу больше вас видеть, не ищите встреч со мной.
Пока его родственники переваривают выдвинутое требование, я думаю о словах, на которые никто не обращает внимания. «Дар моему первенцу»…
Глядя на Энию, мысленно рисую схему диагностирующего заклинания. Амулета с защитой от целителей на ней нет, и я с легкостью определяю беременность. Плоду идет пятая неделя. Так вот почему он на ней поспешно женился! Какой кошмар… Лишь недавно произошла трагедия с Корицей, а он заделал ребенка уже другой девушке…
Минутку. А другой ли?..
Как громом пораженная, пристальней всматриваюсь в лицо девушки. Если представить ее с темными тенями на веках, рыжеватыми прядями в волосах и старше на несколько лет, то она — вылитая Корица из «Сада Фло»! Маги-косметологи творят чудеса, а если вспомнить, что куртизанке полностью восстанавливали кожу…
— Корица?! — выдыхаю я потрясенно.
Жена бывшего графа Эктора испуганно вскидывается и прячется за спину мужа. Тот бросает на меня недовольный взгляд.
— Вы ошиблись, эрдесса, меня зовут Эния, — жалобно произносит моя старая знакомая, выглядывая из своего укрытия.
Ее супруг зло щерится, но подчеркнуто вежливо спрашивает:
— Теперь я могу отбыть в свои владения, отец? Вопросов ко мне больше нет?
— Ты изменился, Рубер, — тихо роняет герцог Монтэм.
Его младший сын словно не слышит.
— Что ж, раз вопросов нет, повторю: я не хочу видеть никого из вас в своем городе.
Развернувшись и схватив Корицу под руку, он покидает трапезную.
— Соннэя, ты не ошиблась? Это действительно та куртизанка, на которую напала моя мать? — с тревогой в голосе спрашивает Гарден.
— Сожалею, Эйнар. Да, это она…
Члены рода Монтэм выглядят пришибленно. Такое ощущение, что нам всем вылили на голову помои и сказали, что сами виноваты. Бывший граф ведет себя так, как будто это он невинно пострадал из-за семьи, его бросила мать Гардена, а отец оказался извращенцем. Страшный человек — свои прегрешения бессовестно взваливает на плечи других.
Эйнар, внезапно получивший наследство раньше времени, высказывает общую мысль:
— Он легко отказался от матери своего ребенка ради куртизанки.
Пряча полный боли взгляд, он направляется к выходу.
Аестас бросается вдогонку, но дед останавливает его:
— Не надо. Он сам должен совладать с эмоциями, пережить разочарование и принять случившееся.
После странного разговора десерт никому не лезет в горло. Нет, вру. Эрдесса Паолина, возбужденно блестя глазами, уписывает ореховый торт за обе щеки. Поражает противоречивость ее натуры: набожная старая дева, а любит сплетни.
После ужина парни решают размяться. Без Эйнара, который, закрывшись в своих покоях, никого не желает видеть.
Я же под бдительным присмотром дуэньи выбираю книгу в библиотеке. Однако мне не до чтения. Вот уже несколько дней беспокоит тревожное открытие: жених все чаще пропадает в тренировочном зале. Дойдет до того, что он там устроит опочивальню.
Причину, по которой Аестас тренируется до изнеможения, узнаю, однажды подслушав его разговор с Ричардом. Ему предстоит трехлетнее воздержание. Три долгих года… А ведь он молодой мужчина, у которого до меня были подруги. В «Сад Фло» или другое заведение подобного типа он не пойдет, со мной дальше поцелуев заходить не планирует.
Как целительница я понимаю, что ситуация складывается опасная. Некогда господин Херт просветил, что для боевика неудовлетворенность чревата: он теряет концентрацию и совершает непростительные ошибки.
Что же делать? Только взять ситуацию в свои руки, особенно когда ты на многое готова ради любимого мужчины… Ой, я обманываю саму себя! Перейти к физической стороне любви не терпится мне самой. После Туманной долины, когда я засыпала в объятиях графа, после его будоражащих кровь поцелуев трудно сохранять чистые помыслы.
По закону я уже совершеннолетняя, по целительским показателям также считаюсь готовой к рождению детей. С наследником, разумеется, лучше пождать, а вот со всем остальным…
Решено. Ночью я соблазню слишком правильного жениха. Собственная смелость приводит меня в восторг.
«Укладываю» в свою постель иллюзию, чтобы не попасться эрдессе Паолине. Она слабая магичка, поэтому ничего не поймет, даже если подойдет на расстояние шага. Главное, чтобы не попыталась разбудить обманку.
В полночь, затянув потуже пояс ночного халата цвета летнего рассвета, я крадусь к спальне графа. Тишину в коридоре нарушает потрескивание неярких магических светильников, висящих на стенах. Чем ближе спальня Аестаса, тем чаще сердце замирает в груди, чтобы через миг забиться пойманной птицей. От былой смелости одни остатки, и только мысль о том, что поступаю верно, не дает отказаться от затеи.
Подойдя к двери, слышу приближающиеся звуки легких шагов. И я без стука врываюсь в покои жениха.
— Соня?.. Что случилось? — тревожится, приподнявшись на локте, Аестас.
От вида полуобнаженного жениха перехватывает дыхание. Немного сонный, расслабленный, такой близкий…
Отчаянно храбрясь, ныряю в теплую кровать и нежно его целую. Он удивлен, но с готовностью отвечает.
Что еще необходимо делать, не представляю. Природа должна взять свое, но почему-то не берет.
— А ты меня только целовать будешь? — с непонятной обидой интересуюсь у Аестаса.
Он хмурит брови:
— А должен что-то еще? Постой-ка, ты пришла ко мне затем, чтобы…
С облегчением киваю. Наконец-то доходит до него!
— Позволь узнать, почему ты решила прийти именно сегодня?
— Я тут подумала, что три года до свадьбы — слишком долгий срок…
— И почему же ты так решила, любимая?
Признание вырывается само собой:
— Ты сказал Ричу, что теряешь голову при виде меня, не можешь думать ни о чем другом. А я не хочу, чтобы ты пострадал из-за невозможности сконцентрироваться.
Аестас поражен, мало-помалу он выпытывает у меня все:
— Так ты меня пожалела? Боишься, что не могу сосредоточиваться на заклинаниях? — Его губы подрагивают, готовые растянуться в улыбке. — Сонь, ты чудо!
