Олеся Шалюкова - Повелитель водного дракона
— Ага.
— Тогда можешь этой клетке отрастить ножки и вышвырнуть этого деятеля восвояси? Вместе с тем полудохлым охотником за головами.
— И белой змейкой? — уточнила иллинтири, разминая пальчики.
— Э, нет. Есть у меня подозрение, что не все с этой змейкой так просто, как она прикидывается. Так что эту змейку перенеси к нам поближе. Будем разбираться.
— С чем?
— Не с чем. С кем.
— С кем?! — удивилась Лаки.
— Ну да. Так, я пока займусь драконом и девочками. А ты нашими несостоявшимися убийцами. Договорились?
— Так точно! — фамильярно козырнув, девушка чуть ли не вприпрыжку двинулась к Яну.
А Тимур, осторожно подняв практически невесомое тело Хани, двинулся обратно к драконе, недовольно бурча себе под нос:
— Повелитель водного дракона. Ишь придумали. Бесовки.
Дружный смех Ины и Хани был ему ответом.
— Вот жизнь пошла, — Тимур скинул сначала на остров свой тяжёлый плащ. И только потом осторожно уложил поверх него невесомое тело девочки. — Ну что. Водный дракон, готов слушать моё желание?
ИнХанНи склонила голову.
— Ты странное создание двуногий. Говорю это сейчас с позиции прожитых мной столетий.
— А Ина и Хани?
— Драконы стихий триедины. Есть воплощение нашей магии. Есть воплощение нашего тела. И есть воплощение стихии. Хани — магия. Ина — тело. А вода, которую берегло Чёрное озеро, была нашей стихией. Мы вместе, мы едины. Но сейчас я как никогда чувствую обеих: и Ину, и Хани. И это странно. Так никогда не было. Так не должно быть.
— Тебя уже пробуждали? — спросил Тимур, отходя в сторону, чтобы не мешать, пока дракон когтём расчерчивал островок в центре опустевшего котлована.
— Да. Были три или четыре неудачных попытки.
— Почему неудачных?
— Потому что все пользовались кольцом. А истинное «кольцо» никто не нашёл.
Посмотрев на кинжал, до сих пор остающийся у него, Тимур уточнил:
— Почему кинжал назвали кольцом?
— Из-за дракона, кольцом свернувшегося на рукояти кинжала. Не помню, кто первый назвал его кольцом. То ли пошутил. То ли ещё что. Но озёрным стражам понравилась сама идея. А потом из-за этого начали отсеиваться недостойные. И кровавые войны всё отдалялись и отдалялись, поэтому каждая следующая хранительница кольца название оставляла.
Договорив, дракон наклонилась и выдула огромный мыльный пузырь, который замер прямо над начертанными ею линиями.
— Ты уверен, что не передумаешь, Повелитель водного дракона?
— Нет.
— Ты мог бы продать меня, — видно было, с каким трудом дались ИнХанНи последние слова, но отступать от них она явно не собиралась.
— Свою семью не продают и не предают, — отозвался Тимур.
— Не понимаю, — сдалась дракоша, стуча хвостом по дну котлована и поднимая вверх фонтанчики ила и льда. — Я тебя не понимаю! Ты не хочешь власти?
— Нет.
— Богатства?!
— На то, что мне надо, я заработаю сам. Все остальное мне мало интересно.
— Как насчёт поклонения окружающих?
— Зачем оно мне? — флегматично отозвался Тимур, наблюдая, как от когтей водного дракона посыпался самый настоящий огонь.
А в следующий миг его бережно взяли поперёк пояс и вынесли из загоревшегося котлована.
— Тогда может быть, славы?!
— Спасибо. Если бы у меня было такое желание, я бы уже был знаменитым. А не прозябал по мнению заказчиков на окраине прекрасного города.
ИнХанНи что-то рыкнула. Тимур сел на берегу рядом с ней.
— У меня такое ощущение, что ты совсем не рада тому, что прекратится твоё заточение в Чёрном озере.
— Н… не знаю… — дракона задумалась. — Девочки во мне точно рады. Они устали скитаться. И обе успели к тебе привязаться. Но я…
— Пойдём с нами, — предложил Тимур.
— Как ты себе это представляешь?!
— Вас трое. Ты — стихия. Вот и оставайся воплощением стихии. Только не огромным водным драконом, а маленьким дракончиком. Так ты сможешь отправиться с нами куда угодно. И можешь быть уверена, скучно тебе не будет.
— Но от меня не будет много прока! — удивлённо отозвалась дракона.
— И что? — возмутился Тимур. — Разве самое главное в этом?
— А разве нет?
— Нет. Самое главное в этом мире семья и друзья. Это то ради чего стоит жить и ради кого стоит умирать, защищая их жизнь. Все остальное — это частности, которые легко получить, если только приложить немного усилий.
Дракона задумалась.
— А если я соглашусь, то…
— То будешь частью семьи, которой скучно не бывает, — усмехнулся Тимур. — Ну так что, согласна?
— А… подумать… — попыталась выиграть себе время дракона.
— Некогда же, — сделал вид, что удивился Тимур.
— Почему некогда? — заюлила дракона. — Мы можем задержаться здесь.
— Нет. Не будем мы здесь задерживаться. Нам домой пора уже возвращаться. Да и к тому же зачем думать. Вот тебя на этой планете что-то держит?
— Держит, — призналась после заминки дракона.
Тимур против воли почувствовал, что ему становится интересно.
— Ну? Что именно?
— Сокровищница, — смущённо провела лапкой по земле ИнХанНи. — Моя.
— И большая сокровищница?
— Нет.
— Тогда в чем проблема? Принимай нормальный вид, в котором удобно путешествовать, да пошли отсюда. Заберём твою сокровищницу и домой.
— Не получится.
— Почему?
— Там стражи.
— А мы в фуражках.
— Что это значит?! — озадачилась дракона.
— То что какие-то там стражи помешать нам не смогут, в любом случае.
ИнХанНи вздохнула. И совершенно определённо не поверила. Но спорить больше не стала, минуту посмотрела на Тимура и решилась.
Огромные крылья распахнулись мгновенно. Водные капли разлетелись далеко во все стороны. И пока Тимур отряхивался, дракона взлетела в тот самый пузырь, созданный ранее.
— И что теперь будет? — неслышно подошла к Тимуру Лаки.
Мужчина пожал плечами.
— Откуда же я знаю? Думаю, что-нибудь будничное. А что?
— Ну, просто, — смутилась Лаки, — от меня белая змея сбежала.
— Далеко?
— С концами, — повинилась некромантка.
— Этого стоило ожидать. Если мои предположения верны, то это змейка свою роль выполнила. И больше на нашем пути в Эссентес не появится.
— А он не окончен? Этот путь?
— Нет. Осталась малость, прогуляемся в одно место.
— Далеко? — только и спросила Лаки.
— А откуда же я знаю? — Тимур укоризненно взглянул на поёжившуюся некромантку. — Лаки, где плащ?
— Потеряла.
— Давно?
— А кто тебе правду скажет? Подозреваю, когда с Крати сцепилась.
— Ясно. Пошли.
— Куда?!
— К рюкзакам. Одевать тебя.
— Я совсем не замёрзла!
— А мурашки у тебя от страха и благоговения перед происходящим, — согласился мужчина, — не спорь. Пойдём.
— Не пойду. Это был последний мой плащ.
— Я про твой плащ ничего не говорил, — терпеливо сказал Тимур. — Я тебе выдам плащ из своих запасов. А ты будешь хорошей девочкой, наденешь его и снимать не будешь.
— Не разговаривай со мной как с маленьким ребёнком! — вспылила Лаки.
— Моё поведение в точности соответствует твоему, — усмехнулся мужчина, не убирая руки. — Так мы идём тебя одевать? С драконой пока ничего интересного не происходит.
Лаки минуту смотрела на Тимура, поняла, что он не успокоится, пока не настоит на своём и сдалась, принимая его руку.
А спустя некоторое время, закутав некромантку в найденный тёплый плащ, оба вернулись к котловану. Как раз вовремя, чтобы застать самое интересное.
В начале увидев, как от острова вверх поднимаются ледяные тонкие нити-усики, ткущие ажурную арку беседки, Тимур засомневался в том, что это будет выглядеть обыденно. А уж когда опоры беседки оплели ледяные лианы с цветами из воды, мастер убедился в этом окончательно.
Обряд обещал стать прекрасным.
Ледяные спирали сплетались друг с другом, творя в воздухе завораживающую вязь воздушных кружев. На них спустя мгновение распускались крупные лепестки с венчиками-коронами и тугими водными лепестками. Капли росы, скатывающиеся с лепестков, разбивались ещё в воздухе на купола разноцветных искр.
А там, куда падали искры, вспыхивали другие, огненные линии. Витые усики-побеги разбегались в разные стороны по острову, очерчивая его контур. С каждой минутой огонь становился всё сильнее и сильнее. Пока в котловане не вспыхнул смерч. Ледяной, он щедро замораживал края котлована, превращая их в ледяные отвалы.
Огненные лозы пробились из-подо льда и потянулись к смерчу, вплетаясь в его дикий неудержимый танец. Огонь был слаб, и смерч начал жадно пожирать его, меняя свой цвет. В ледяных кристаллах заблестел янтарь. Мягкие отблески скользили по острым граням, скрадывая их, сглаживая. И смерч успокаивался, становился мягче, чтобы разорваться на капли и впитаться в воду.
