Элспет Купер - Дикая охота. Посланник магов
У него в животе шевельнулся ужас. Ему некуда было бежать. У рыцарей было преимущество. Ловушка, расставленная гончей Горана, смыкалась вокруг Гэра. Отсрочка, ради которой Ансель рискнул навлечь на себя гнев курии, ничего не дала.
И тут в ушах Гэра зазвенела резкая нота.
4
Хранитель врат
Мэйсен медленно выдохнул. Дыхание заклубилось паром в морозном воздухе и исчезло в голых ветвях окружавших его деревьев. Теперь следовало быть осторожным, нельзя издать ни единого звука, иначе добыча услышит его, несмотря на шум стекающей по камням горной реки. Слух у оленя был невероятно острым даже для зверя. Неудивительно, что за ним так долго и безуспешно охотились.
Он наблюдал, как олень бредет среди деревьев впереди – белая вспышка на фоне черных зимних стволов. Зверь зашел далеко от дома. Лес тянулся на всю длину Пестрых гор, от ан-Архен на юге до Астолара, где поднимался высоко над равнинами, почти до линии снегов. Неподходящее место для оленя, особенно для такого, как этот, с восхитительной короной широких рогов. Олени живут, полагаясь на свой ум и скорость, они не станут сознательно выбирать местность, где можно зацепиться рогами или сломать ноги. Что-то привело его сюда, что-то напугало настолько, что пересилило инстинкт самосохранения.
Мэйсен слегка изменил позу, плавно перенеся вес тела с одной ноги на другую. Он мог бы поклясться, что не издал ни звука, но олень что-то услышал и рванулся вперед. Копыта застучали по камням, зашлепали по воде. Что ж, раз зверь уже знает о его присутствии, можно позволить себе чуть меньше осторожности. Мэйсен встряхнул сетью и двинулся к реке.
Всего несколько шагов, и он оказался у воды. Сеть Мэйсен держал расправленной в правой руке. Олень настороженно вскинул голову, сверкнули рога – девятнадцать отростков, не двадцать, один был сломан, а другие исцарапаны и покрыты бороздами от множества битв. Умный зверь. Он решил встретить охотника в самом глубоком месте переката, где вода была быстрой и темной, а камни блестели от наледи. За оленем, на другом берегу начиналась отмель, удобная для быстрого бега. Мэйсен улыбнулся. Да, этот зверь действительно умен.
Вблизи олень казался еще красивее. Тонкокостный, в отличие от горных собратьев, но сильный, с широкой грудью – большие легкие, для долгого бега, – и мощными ногами, способными гнать это тело вперед. Высоко подняв голову, животное прядало ушами, ловя малейшие звуки. Каждый мускул под белоснежной шкурой был напряжен и готов к бегу. Здесь не было шансов его поймать.
Мэйсен медленно переложил сеть из правой руки в левую, чтобы дотянуться до лука и колчана. Олень фыркнул и топнул ногой, мелкие камешки посыпались в воду. Мэйсен очень осторожно повесил оружие на ветку ближайшего дерева и, не опуская руку, отошел в сторону. Олень повернул голову, не сводя с него глаз, чуткие уши шевелились. Королевский вепрь в свое время отучил Мэйсена недооценивать диких животных. Шрам на бедре напоминал о полученном уроке всякий раз, когда он раздевался.
Ветер донес запах оленя. Мэйсен ощутил густой пряный аромат пота и меха, пронизанный едким страхом. Тщательно следя за голосом, он мягко и глухо заговорил. Не важно о чем, олень все равно не понимал слов, главное – интонация. Мэйсен бормотал бессмыслицу, напевал обрывки колыбельных, плел все, что приходило в голову, лишь бы эти слова завораживали. Олень немного успокоился. Внимательный взгляд на секунду рассеялся, а затем зверь позволил себе оглянуться. Мэйсен присел, чтобы казаться меньше, но сеть держал наготове. Олень опустил голову к воде, и стали заметны движения темно-красного языка. Зверь хотел пить, и жажда пересилила осторожность.
Когда олень наклонился, Мэйсен прыгнул: выпрямив ноги, подбросил свое тело в воздух, раскинул руки. Невидимая, сплетенная из Песни сеть взлетела над рекой, расправилась и опала, подчиняясь его воле. Олень вскинулся, но слишком поздно. Сеть уже сжималась вокруг него, в считанные мгновения опутав гордые рога и подсекая ноги. Олень рухнул боком на гравий и испуганно заревел. Глаза животного закатились.
Мэйсен перемахнул через торчащий из воды камень, прыгнул на островок и присел на корточки рядом со своим пленником.
– Тихо, тихо, – бормотал он. – Я не причиню тебе вреда. Я здесь, чтобы отправить тебя домой.
Он погладил зверя по плечу, ощутив ладонью покалывание от нитей сетки. Мэйсен старался не задерживать руку на одном месте слишком долго, потому что плоть оленя была холодной, как зимние снега. Зверь тяжело дышал, распластавшись на гальке, серебристые копыта крошили гравий.
– Отдыхай, мой принц. Все будет хорошо.
Чернильные глаза закрылись. Олень положил голову на камни, тяжело дыша.
– Ну вот, видишь? Все будет хорошо, обещаю.
Приближение охотника Мэйсен ощутил как дрожь воздуха, как будто кто-то позади него воззвал к Песни. Он не слышал ничего, кроме шума реки, – ни звука шагов, ни шелеста листьев, – но мир за его спиной изменился, и Мэйсен понял, что охотник уже там.
На всякий случай готовя щит, Мэйсен поднялся на ноги.
«Я вижу тебя, человек».
Он обернулся. Рогатый лук был направлен ему в сердце, наконечник стрелы блестел, как лед. Сам охотник был наполовину скрыт в тени, которая падала не туда, куда могло бы направить ее солнце, да и саму тень отбрасывали огромные деревья, не похожие на те, что росли в этом лесу.
– Милорд, – Мэйсен поклонился. – Польщен встречей.
«У тебя то, что принадлежит мне. Верни это».
– Я верну его в его королевство, поскольку ему не место здесь, но не стану передавать его через вас. Я не нарушу закон.
«Отдай его мне!» Охотник сделал полшага вперед и вышел на свет. Яркие изумрудные глаза смотрели на Мэйсена поверх стрелы, ветер трепал косы, заплетенные на висках. Мэйсен встретил взгляд охотника не дрогнув.
«Отдай мне оленя, человек, иначе умрешь».
– Нет, милорд, не умру. Ваша стрела не перелетит через границу вашего королевства.
«Олень прошел в ваш мир».
– Олень нашел врата и прорвался. Здесь врат нет.
С молчаливым проклятием охотник опустил лук и ослабил тетиву. Но его взгляд по-прежнему оставался напряженным. «Я много дней охотился за ним. Загнал в тупик над водопадом, он был в моих руках».
– Тогда вы должны снова гнать его и найти другой тупик. Я не подарю вам эту добычу.
«Этим ты заслужил бы милость королевы».
– Я не ищу милостей вашей королевы. Я лишь слежу за тем, чтобы закон охоты не был нарушен. Я скован законами, как и вы.
Олень у ног Мэйсена вскинул голову. Песнь замерцала, невидимые нити вжались в по-зимнему густой мех. Олень знал, что смерть стоит на расстоянии удара, и напряг каждую клеточку тела, готовясь бежать.
Охотник вернул стрелу в колчан за спиной и расслабился. Его раскрашенная в цвета леса одежда словно раплывалась в тени, где он стоял.
«Что ж, хорошо, хранитель. Я соглашусь. Но королева узнает об этом».
– Не сомневаюсь, – сказал Мэйсен. – Это королевский олень, один из ее любимцев. Охотники гораздо удачливее вас пытались поймать его и терпели фиаско. У вас достойная компания, милорд.
Охотник зарычал. Его рука упала на пояс, и нож, сверкнув, полетел Мэйсену в грудь. Нож задрожал во вспышке сине-белого света, недовольства самой Богини. Охотник оскалился, развернулся и исчез в лесу.
Мэйсен потянулся к ножу, который завис в воздухе, и прижал ладонь к невидимой преграде. Острие ножа кольнуло его руку, не так сильно, чтобы поранить кожу, но ощутимо, как крошка под одеялом. Мэйсен нахмурился. Он вообще ничего не должен был ощутить. И нож должен был отскочить к ногам охотника, а не застрять в завесе. Это могло означать только одно: граница слабела.
В животе у Мэйсена похолодело от страха. Вуаль не слабела уже много лет, со времен грабителя. Да, в некоторых местах были прорехи, маленькие разрывы, которые пропускали мелочь из Сокрытого Королевства в мир, как порой высыпается зерно из старого мешка, но их легко было залатать, с ними можно было справиться. С тех пор как Мэйсен стал хранителем врат, он не видел ничего подобного. Здесь, в этом месте, сама ткань вуали стала не толще волоска.
Он рассмотрел кинжал охотника. Длинный и плоский, с лезвием из ледяного синего света и вязью гравировки. Затем знаки поблекли и нож исчез в клубе дыма. Давление на ладонь прекратилось.
С помощью Песни Мэйсен прощупал ткань. Нити не были разорваны, но там, где вонзился нож, полотно вуали было растянуто, словно на рубашке, зацепившейся за куст ежевики. Медленно, осторожно Мэйсен вплел вытянутые нити Песни на место и разгладил ткань. Когда он отошел от вуали, танцующий свет пропал.
Олень дрожал у его ног. Дыхание зверя стало спокойней, но глаза оставались открытыми и все так же смотрели на берег. Мэйсен распутал сеть и сплел из нее повод. Олень вскочил и рванулся прочь, но лишь для того, чтобы осесть на задние ноги, взрыв копытами гравий.
