Галина Гончарова - Средневековая история. Первые уроки
И не забывала про совет старой ведьмы.
Отца она видела от силы пару раз. И то – Гардвейг оглядел ее с ног до головы, кивнул, мол, так держать, и отпустил. Балов он пока не устраивал. Лев Уэльстера был скуповат, а впереди предстояла зима. И большие траты на прием Ричарда Ативернского со свитой.
Анелия смотрела на себя в зеркало и видела темные волосы, смуглую кожу, блестящие глаза. Она красива.
Очень красива.
И способна очаровать кого угодно. Но сможет ли она?
Ричард, говорят, тоже красавец. Недостатка в женщинах у него нет. Что, если она не справится?
Анелию больше беспокоило, что с ней случится в этом случае. Потому что иногда она ловила на себе взгляд шута, и ее передергивало от холодных светлых глаз. Что с ней станется, если она не угодит этому страшному человеку?
О муже, которого убили, Анелия даже не вспоминала. А если и думала иногда, то с досадой. Он-то умер. А вот она жива. И у нее может быть куча проблем из-за этого идиота.
О том, что именно она вешалась Лонсу на шею, Анель благополучно забыла. Как и о многом другом. О страсти, о клятвах. Какое это имело значение?
Важен был только приезд Ричарда. И сможет ли она его очаровать.
Должна.
Она очень постарается.
Личный королевский шут Гардвейга XII, он же граф Альтрес Лорт, он же молочный брат короля, выслушивал доклады от своих подчиненных.
В принципе его все устраивало. Ричард двигался к границе. Безопасность ему Альтрес обеспечит. В королевстве все более-менее тихо.
Не радовал только отчет личного докторуса Гарда.
Судя по словам пилюли, жить брату оставалось максимум лет десять. Нездоровая кровь, язвы на ногах, дурная желчь…
Альт не слишком хорошо в этом разбирался. Зачем?
Важно другое.
Нужен кто-то, кто поддержит королевство в трудную минуту. Пока сын Гарда не сможет взять власть. Если он еще пошел в отца.
Самому Гарду власть досталась в пятнадцать. Он справился, но какой ценой…
Никому и никогда не рассказал бы Альт, как утешал Льва Уэльстера, а тот, вцепившись в свои золотые волосы, едва не выл. Все расползалось в руках, как грязная тряпка, страна была полна заговорщиков, на Гарда покушались раз шесть только за первые два месяца правления, и уцелел он чудом.
Что будет при маленьком ребенке?
Да, Гард повывел заговорщиков. Но…
При малолетнем короле должна быть сильная мать. А Милия…
Она хорошая. Добрая. Но – курица. Ей самой защита нужна. Она до сих пор уходит, если Гард утверждает смертные приговоры. Куда это годится? Каким она будет регентом?
А кого еще назначить?
Его нельзя. Герцоги… Ну там свои проблемы.
Если только договориться с Эдоардом и подписать договор о взаимопомощи с Ативерной. Чтобы за спиной младенца незримо маячил призрак другого короля. Это будет кстати.
А на престол Уэльстера Рик претендовать не будет. У него две сестры, и все. Ему и Ативерны хватит.
Брак нужен.
Поэтому и Анелия пока нужна.
А так… Альтрес давно устроил бы ей несчастный случай. Не любил он блудливых кошек. Тем более при власти.
Эдоард Восьмой тоже не был счастлив. К нему на прием прорвалась дочка.
Хотя прорвалась – не то слово. Пропустили и проводили. Попробовали бы не сделать так…
Очень давно Эдоард разрешил пропускать Амалию, Джеса, Джайса без доклада. Джайс был его другом. Самым близким. Амалия же и Джес… Официально они считались племянниками королевы. То есть почти родня.
Амалия. Она-то думала, что племянница. Но – дочурка. Родная, любимая… копия Джесси. Хотя и его черты тоже встречаются. Тот же упрямый подбородок, но губы – Джесси. Рисунок бровей и манера вскидывать голову – его. А вот глаза – матери. Синие, яркие…
– Что случилось, малышка?
– Дядя Эд…
– Да?
Эдоард вышел из-за стола, обнял дочку, усадил ее в кресло.
– Рассказывай, что случилось, заинька. Я думал, вы с Питом уже в деревне. Город – не лучшее место для беременной женщины.
– Мы и хотели. Но…
– Что – но?
– Дядя, мне кажется, что у Джеса серьезные проблемы.
– Вот как?
Эдоард поднял брови.
Старшего сына он любил. И принимал его дела близко к сердцу.
– Дело в том, что ко мне приехал докторус, которого Джес послал в Иртон. Ну когда узнал, что его корова беременна.
– И?
– У нее был выкидыш.
Эдоард вздохнул. Опять Джесу не повезло. В очередной раз.
– А она жива?
Амалия кивнула.
– Да. Но… Она странно ведет себя.
– То есть?
– Крейби – это докторус, сказал, что она буквально выгнала его из поместья.
– Почему?
– Она пришла в себя, спросила, как ее лечили, и когда Крейби рассказал ей, приказала убираться и никогда больше не попадаться ей на глаза.
– Ну и что тут удивительного?
– Ну…
– Ты же знаешь Лилиан.
– Вообще-то мы с ней виделись раза два.
– Я не больше. Но поверь мне, это нормально. Лилиан весьма неуравновешенна.
– Может быть. Крейби сказал, что она выгнала управляющего за воровство.
Эдоард нахмурился. Это было серьезнее. Ненамного. Ну выгнала. И что?
– Полагаю, за зиму она без управляющего не умрет. Сейчас ехать туда уже поздно. А весной я попрошу Августа. Пусть навестит дочь.
– Хорошо. Вдруг она сошла с ума?
– Тогда Джесу будет очень плохо.
Эдоард вздохнул. Безумие жены не считалось поводом для развода. Если так получилось, это тебя наказал Альдонай. Терпи и молись.
Только вот Джеса это вряд ли утешит.
– Весной я пошлю туда кого-нибудь. А ты езжай спокойно в деревню. Тебе вредно волноваться.
– Как скажешь, дядюшка.
Амалия поцеловала дядю-отца в щеку, попрощалась и вышла.
Эдоард только плечами пожал.
Плохо, если Лилиан сошла с ума. Но сейчас… Снаряжать корабль?
Не до того. А отправлять в Иртон гонцов… Все равно они оттуда быстро не вернутся. Или отправить?
Нет, лучше ближе к весне. Когда станут проходимыми дороги. Слишком уж глухое захолустье. И…
Была у короля еще одна мысль.
Подловатая, грязноватая… но.
Он – король. Он должен.
Если с Лилиан Иртон что-то не так…
Не убивать. Но оставить без помощи. Авось сама помрет. Никто не виноват, и Джес станет свободен. Почему нет?
Его величество искренне желал сыну счастья.
Клубок стягивался все туже, сплетая несколько десятков нитей воедино.
Плыл к Иртону корабль вирман, и плыли работорговцы.
С благодарностью вспоминал о своей исцелительнице Али Ахмед, и с неприязнью о неуступчивой бабе – пастор Симон Лейдер.
Барон Торий Авермаль подсчитывал прибыли, а его сын мечтал увидеть Лилиан Иртон мертвой.
Плелись интриги при дворах королей.
Мечтала о богатом муже Аделаида, и о том же мечтал ее кузен. И эта мечта не сулила Лилиан ничего хорошего.
А где-то была еще графиня Алисия Иртон, и Амалия беспокоилась о брате…
И кипела жизнь в Иртоне. Как наружная, так и потаенная.
Но от этого не менее опасная.
Клубок завязывался.
Все еще только начиналось.
Сноски
1
Десятинка – десять дней, месяц – сорок дней. Год состоит из девяти месяцев и трех дней, которые не входят ни в один месяц и сильно зависят от фаз местной луны. Именно в эти дни празднуют Новый год. – Здевь и далее примеч. авт.
2
местный священник.
3
Сияющие – в местной религии аналог ангелов. Считается, что Сияющими становятся люди, принявшие мученическую смерть во имя высокой цели.
4
Так называли свинку.
5
Аналог «синего чулка».
6
Местный аналог шахмат.
7
Цвет траура в этом мире. В зеленых же рясах ходят пасторы в знак того, что жизнь скоротечна.
8
То же самое имело место в Ватикане в Средние века, когда конклав на полном серьезе решал вопрос: женщина – это человек или животное?
9
Дворяне были нескольких видов. Наследственное дворянство – герцог, граф, барон такой-то. Указывается наименование поместья. В таком случае оно присоединялось к имени человека. Например, графиня Лилиан Иртон, барон Амадео Троквер. К наследуемым титулам относится также шевалье. Шевалье – наследуемое дворянство, но без земли. Например, шевалье Лонс Авельс. Или лэйр Авельс. Если бы ему удалось приобрести поместье, стал бы титуловаться по названию поместья. А пока извини. По родителям. Ненаследуемое дворянство – так называемое личное. Дается за подвиг, за заслуги перед короной, может быть куплено. Если три поколения семьи получают такое ненаследуемое дворянство, оно становится наследуемым. И они могут владеть землей. А иначе никак. Без титула ты и клочка земли в собственность не получишь.
10
Щит, развернутый выпуклой стороной к противнику, – бой. Вогнутой – мир, разговор, торговля. Часто вирмане красили щит в два цвета. С выпуклой стороны в красный, цвет крови и боя, с вогнутой – в черный, цвет мира, земли, торговли.
