Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской генеалогии
– Ну и? – хмуро воззрился я на двух студентов, которых никак не ожидал обнаружить в компании друг друга.
Велевудок Тьюздей был второкурсником с моего факультета. И ничего примечательного из себя не представлял. Своих подлинных звездочек я знал всех наперечет. Этот же парень поступил в университет по целевому назначению. И я, признаться, до сих пор не понимаю, как ему удалось преодолеть непростые экзамены, которые вынуждены были сдавать все желающие обучаться у нас на полном государственном довольствии. Но как-то этот человек все же пролез в одну из самых одаренных учебных групп и с легкостью в ней затерялся. Я же говорю, ничего особенного. Еще один будущий госслужащий, который звезд с неба не хватает и которого мы держим на нашем факультете только из жалости и для того, чтобы нас не могли обвинить в невыполнении обязательств перед княжеством и князем.
Вторым оказался Лелькивен Хамурмин – звездочка военной кафедры, любимый ученик Ваславея, который, как мне доложили из особо приближенных к оборотню источников, души в парне не чаял и даже согласился дать ему несколько индивидуальных занятий по ведению боя в непригодных для жизни условиях. И вывез первокурсника в один из смежных с нашим миров, чтобы, так сказать, передать свои сокровенные знания на практике. Я невольно поморщился. Признаться, на этой почве у нас с Киндзецем когда-то и возник первый конфликт. Не одобряю я его милитаристских позывов. И вообще, предпочитаю делом заниматься, высокоинтеллектуальным трудом, надо заметить, а не кулаками и мечами на полигонах махать и грошовыми по содержанию, но мощными по разрушительной силе заклинаниями разбрасываться. Ну никакого изящества! Так я ему сказал когда-то. Слово за слово, и мы сцепились. Ладно. Об этом сегодняшним не самым добрым утром я тоже не хочу вспоминать.
– С вами должны были поговорить о нас, – решительно начал Тьюздей. Так, что-то не ждал я от него таких прыти и тона. Поговорить, значит? И кто же это мог со мной… ох! Кажется, начинаю припоминать. Снова он. Андрей, чтоб его демоны на клочки порвали! И этот его… замерцавшийся приятель. Они действительно говорили со мной о двух студентах, с которыми мне лучше будет встретиться сразу после сессии. И мотивировали отсрочку тем, что хотят дать ребятам возможность спокойно сдать экзамены, а не бросаться ко мне как на амбразуру. Данное слово переводчик перевел весьма любопытно, но общую суть, которую пытался вложить в него господин психолог, я, кажется, уловил.
– Ладно… – сидя в кресле, в которое приземлился, как только пропустил студиозов в гостиную, с силой потер ладонью лицо. Глубоко вздохнул и решил, что лучше выслушать их сейчас, чем потом еще раз возвращаться к этому разговору. – Давайте четко и по существу. И лучше это сделаешь ты, Хамурмин, после того как Киндзец своей военщиной мозги промыл, должно получиться короче.
Но названный парень даже рта не раскрыл, потому что слово снова взял его спутник:
– Видите ли, господин декан, мы оба Хамурмины…
На этой фразе для меня начались двадцать минут самой интенсивной мозговой деятельности, на которую я только был способен этим треклятым утром.
– Так, – протянул, когда полуэльфа наконец закончила.
Вот уж кого не ожидал увидеть, так это полукровки от темных. Но после того как в нашем мире появился психолог, похоже, настала пора срочным образом перестать удивляться. Хотя… сейчас не об этом. Начнем, пожалуй, с того, что малолетняя особа с ярко выраженными темноэльфийскими корнями избавила меня от похмелья. Вот никому раньше не удавалось придумать действенное заклинание, спасающее наутро после бурных возлияний, а эта девица, нате вам, изобрела. Так еще и в качестве побочного эффекта, как сама призналась с премиленькой улыбочкой, у нее числился не откат какой-нибудь, после коего через пару-тройку часов становилось хуже, а полное восстановление памяти, которую у большинства народов резко отшибало на фоне пьянства. Да уж. Самородок! Не побоюсь этого слова. И как только Андрей умудряется их откапывать в самых неожиданных местах? Ума не приложу. Но за эту девочку готов простить иномирянину все, даже его навязчивое панибратство!
Объяснение, почему эти двое пришли ко мне, а не, скажем, к Ваславею, который явно был ближе тому же Лелькивену, меня удовлетворило. Киндзец их бы на раз размазал за то, что лгали, да еще и исхитрились попрать ногами университетские правила. Но это уже пройденный этап. Теперь я эту девицу от себя ни за что не отпущу. И если для этого придется покрывать бездарность ее братца, пойду и на такое. Особенно после того как она показала мне эту их шпаргалку. И между делом приложила к ней свиток, на котором аккуратным почерком Шутвика было записано несколько вариантов иного использования данной маготехнологии.
– Это, случаем, не от психолога пошло? Виртуальные путешествия в историю изобретений и медиатеки… у нас нет таких понятий.
– Вы правы, – подтвердила юная студентка.
– Хорошо. Мне нравится, – воодушевленно произнес я и воззрился на них с лукавым интересом. – Ну и что сидим? Кого ждем?
– Э? – растерялись они оба и быстро переглянулись.
Я же встретился взглядом с Лелькивеном и распорядился:
– Веди сестру в класс к вундеркиндам. Им там как раз староста нужен. А про тебя я Ваславею ничего не скажу.
– Конечно, не скажешь, – пробасили от дверей спальни, – я уже и так сам все слышал.
Да уж. Вот об этом-то я забыл. Не иначе после того как обнаружил в одной с собой постели ненавистного коллегу, испытал, как сказал бы наш психолог, такой шок, что напрочь выкинул из головы этот прискорбный факт.
Но это было еще не все. Потому что в данный момент в мои личные апартаменты ввалился еще один коллега, декан факультета маготехнологий, который, как ни странно, единственный из ректората не участвовал во вчерашнем веселье, хотя именно под его началом учились небезызвестные «колокольчики». И вид Панфрутий имел почти невменяемый. Раскраснелся, выкатил глаза. Даже необъятный живот, казалось, стал круглее и больше. А вот традиционные для троллей крылья поникли, словно скукожились.
– Что?! – спросил я и вскочил раньше, чем сообразил, что делаю.
– Ох! – обессиленно выдохнул Тугдум и начал заваливаться.
Хорошо, что, в отличие от младшей сестры, которая в какой-то момент без спроса устроилась во втором кресле напротив меня, Лелькивен не сидел, а стоял позади нее, поэтому успел подскочить к декану чужого факультета и подхватить его. Болекейла освободила место. И Панфрутия благополучно сгрузили в кресло. Теперь рядом со мной стоял напружиненный Киндзец, которого тоже насторожило происшедшее, мы одинаково ждали, что нам скажет тролль.
– Не при них… – отдышавшись, слабо выдавил из себя тот, махнув рукой на студиозов.
– Тогда хочу сказать пару слов, прежде чем вы уйдете, – тут же влез оборотень и подозрительно покосился на меня.
Думает, буду возражать? Возможно, и буду, но не раньше, чем услышу, что он им скажет. Так что я благосклонно кивнул, поощрив его продолжать. Киндзец поднял тяжелый взгляд на брата и сестру и заявил:
– Хорошего же ты обо мне мнения, Лелькивен, если сразу не рассказал. – В голосе оборотня было столько укора, что я чуть не ухмыльнулся. Сочувственно, только сочувственно. Он слишком близко, чтобы позволить в присутствии этого солдафона явно издеваться. Конечно, с моими экспериментальными разработками в области боевой магии я его одолею. Даже не сомневаюсь в этом. Другой вопрос, какой ценой. К тому же после антипохмельного заклятия Болекейлы на меня такая благостность нашла, что прямо от самого себя тошно стало. Что-то слишком добреньким сделался. Совсем распустился!
Человеческий парнишка тут же отвел взгляд и мучительно покраснел. Ну да, стыдно ему, видите ли, а ведь если бы эта неуемная парочка – Андрей и Ирирган – не вывели их с сестрой на чистую воду… Ладно, я даже готов признать, что, несмотря на всех его предшественников, конкретно от этого психолога очень даже большая польза. И все равно меня он раздражает. А еще больше бесит его мерцающий дружок. С головой у Шутвика, или как его там на самом деле зовут, конечно, все в порядке, но эта нездоровая манера демонстрировать свое якобы превосходство… А если кто-то, например я, ни в грош не ставит все его потуги, он изыскивает такие способы доконать окончательно, что даже стыдно признаться. Снова как-то не к месту вспомнились вчерашние события. Ох, нас ведь коммандос видели. Значит, еще припомнят, я больше чем уверен. Особенно темные. Да и наши, светлые, в их компании стали не в меру языкастыми. Не пора ли на место поставить? Может, и правда объединиться со Славиком, как его Андрей называет, вдвоем будет легче отбиваться от насмешников! Так что больше никаких ухмылок. Обидно ему, видите ли, что любимый воспитанник такое явное недоверие выказал, значит, надо посочувствовать, а то меня все тянет поиздеваться да поиздеваться…
