Ольга Куно - Вестфолд
– Вы уверены, что Адриан действительно может безнаказанно забрать у меня амулет? – озвучила я закравшееся в душу сомнение.
– Разумеется, не уверен, – не задумываясь, ответил шериф. – Это всего-навсего мое предположение. Хотя следует уточнить: предположение, основанное на знаниях. Я долго изучал все, что связано с этими амулетами, и, без сомнения, знаю о них больше, чем кто-либо из ныне живущих. Даже семейства, обладавшие амулетами, с течением времени утратили драгоценные знания. А мне удалось собрать их, крупицу за крупицей. Будет только справедливо, чтобы теперь амулеты перешли в мое владение.
Может быть, в чем-то он был и прав. Но тема справедливости волновала меня сейчас в последнюю очередь.
– Какова вероятность того, что Адриан действительно сможет завладеть моим амулетом? – настойчиво переспросила я.
Шериф склонил голову набок, прикидывая.
– Я бы поставил три против двух, – сказал он наконец. – Да, пожалуй, именно так.
– Тогда об этом не может быть и речи.
Я сжала амулет в руке и попыталась снова отступить назад, но на этот раз наткнулась на холодную сталь обнаженного меча.
– Более надежные варианты есть? – спокойно поинтересовался между тем Адриан.
– Ну разумеется, – расплылся в улыбке шериф. – Достаточно перерезать горло этой девочке, и я сразу же получу амулет. Этот вариант абсолютно надежен – и, заметь, твое участие даже не потребуется. Кстати, тебе когда-нибудь доводилось видеть, как уходит жизнь из человека, которому перерезают горло? Событие очень быстрое, но в то же время весьма зрелищное. Главное – это следить только за глазами, не отвлекаться на полосу крови. Тогда можно в буквальном смысле слова увидеть, как из тела вытекает жизнь.
Моя рука автоматически выпустила амулет и медленно поползла вверх, прикрывая шею. Должно быть, именно на такую реакцию и был рассчитан сей вдохновенный монолог. Идти у шерифа на поводу не хотелось, и я поспешила опустить обе руки, для пущей уверенности сцепив пальцы за спиной.
– Обойдемся без лирики, – жестко сказал Адриан.
– Не возражаю, – пожал плечами де Оксенфорд. – Лирика и вправду ни к чему, а вот к действию пора приступать. Выбор за вами.
– К действию так к действию.
Адриан отвернулся от де Оксенфорда и шагнул мне навстречу. Сомкнув губы, я энергично закачала головой и снова сжала амулет в кулаке.
– Все будет хорошо, – тихо сказал Адриан, глядя мне в глаза.
Если это была попытка гипноза, она не сработала. Я только сильнее сжала кулак и, не отводя взгляда, снова покачала головой.
Кровь ощутимо стучала в висках, будто норовя заглушить все прочие звуки, таким образом хотя бы частично отгораживая меня от окружающего мира. Я ожидала уговоров, взвешенных и логичных доводов, а может быть, обвинений в глупости и упрямстве. Я не собиралась адекватно реагировать ни на то, ни на другое, ни на третье, просто вцепилась в амулет, понадеявшись, что разжать мои пальцы окажется нелегко даже в случае моей смерти.
Против моих ожиданий, Адриан не стал ничего говорить. Просто наклонил голову и поцеловал меня в губы. Я ответила, хотя, учитывая обстоятельства, это и было глупо. Впрочем, в силу все тех же обстоятельств, что глупо, а что нет, особого значения теперь уже не имело. Сколь ни удивительно, но нас не прерывали. В комнате повисла тишина – ни окриков, ни смешков, ни комментариев. Мои руки обвили шею Адриана…
А потом, не прекращая поцелуя, он совершенно неожиданно для меня дернул за шнурок, на котором висел амулет. Шнурок был тонкий и порвался очень легко. Не открывая глаз, я затаила дыхание. Так бывает, иногда мы пытаемся как можно дольше не дышать, как будто остановив собственное дыхание, останавливаем и время. Нам инстинктивно кажется, что до тех пор, пока без движения пребывает наш собственный организм, то же самое происходит и с окружающим миром. Но как живому человеку необходимо дышать, так и времени необходимо продолжать свое течение. Я вынужденно выпустила наполнявший легкие воздух и заставила себя открыть глаза.
Адриан по-прежнему стоял рядом, теперь он сжимал амулет в собственном кулаке. Вокруг было по-прежнему тихо, я бы даже сказала, замогильно тихо, до звона в ушах. Глаз не улавливал в комнате ни малейшего шевеления, было похоже, что все, как и я, замерли в ожидании. Я услышала, как Адриан выдохнул воздух, в наступившей тишине его дыхание казалось шумным. Во всяком случае, в одном можно было не сомневаться: он дышал. Кровь застучала в висках с новой силой, а может быть, я только сейчас обратила на нее внимание. Мне захотелось то ли прижать Адриана к себе, то ли как следует поколотить его за подобные фокусы. Впрочем, последнее желание быстро улетучилось, никому другому это видно не было, но я стояла очень близко и заметила, что у Адриана чуть-чуть дрожит рука. Правда, длилось это совсем недолго, оборачиваясь к де Оксенфорду, он чуть сильнее сжал пальцы, и ничто в его облике уже не свидетельствовало о недавно пережитом.
– Хороший выбор смерти, – произнес де Оксенфорд.
Адриан ничего не ответил. Обращенный к шерифу взгляд, однако, вполне красноречиво говорил, куда именно тот может идти со своими оценками.
Впрочем, де Оксенфорда это мало волновало. Выхватив из руки Адриана амулет, он сразу же повернулся к нам спиной и поспешил назад, в темную часть комнаты к каминной полке. Взяв в руки оставшиеся два амулета, он возвратился к своему столу, но садиться не стал, а продолжил стоять к нам спиной, разложив амулеты перед собой.
– Мне не мешать, к окнам не приближаться, – приказал он, не оборачиваясь.
– А с этими что? – немного нерешительно спросил начальник стражи. Как видно, приказ «не мешать» не подразумевал дополнительных вопросов, и охранник слегка волновался.
– Ах да. Убить. Только не здесь, это будет мне мешать. Там, снаружи. – Де Оксенфорд все-таки соизволил повернуться в нашу сторону. – Сожалею, Уоллес, – развел руками он. По моему поводу шериф, как видно, не сожалел. – Мне ваши жизни в общем-то не нужны, но дочка уж очень просила.
Он снова отвернулся, и на этот раз уже ничто не могло бы его отвлечь. Нас для де Оксенфорда больше не существовало. Да что там мы, похоже, перед ним открывались сейчас такие перспективы, на фоне которых переставал существовать весь мир. Хотелось сказать ему на прощанье что-нибудь, соответствующее ситуации, но, увы, достойный ответ в голову не приходил. Трое стражников – начальник охраны и двое его подчиненных – вывели нас из комнаты и плотно закрыли дверь. Когда мы выходили, Адриан незаметно коснулся моей руки и взглядом указал направо, туда, где коридор уходил в сторону скрытой от глаз лестницы.
Мы стояли возле стены, двое охранников извлекли мечи из ножен, третий, их начальник, стоявший чуть позади, не счел нужным обнажать оружие.
– С каких пор казни стали осуществляться прямо в коридорах замка? – поинтересовался Адриан.
– С тех пор как поступил такой приказ, – невозмутимо ответил начальник стражи.
– Хорошо, – не стал возражать Адриан, – а как насчет последнего желания?
– А что, оно у тебя есть? – скептически произнес один из стражников, тот, что стоял напротив меня.
– Предположим, что да.
– Вот уж чего никогда не мог понять, – заметил стражник, обращаясь не то к нам, не то к своему товарищу. – Если все равно помирать, какое может быть желание?
– А ты сам подумай, – предложил Адриан. – Чего бы ты пожелал перед собственной казнью?
Охранник хихикнул и задумчиво запрокинул голову. Расчет оказался точным. Отвлеченный вопросом не по существу воин, удерживавший обнаженный меч, утратил бдительность и ослабил хватку. Никто глазом не успел моргнуть, а Адриан уже вывернул его руку, перехватил оружие и, бросив мне короткое «Беги!», перегородил коридор на пару с разоруженным охранником. Последний едва ли успел понять, что произошло, но острие его же собственного меча, обратившееся теперь в его сторону, было достаточно красноречивым.
Я послушно побежала, но, одолев не более десяти ярдов, остановилась и обернулась. Трудно было сказать, на чьей именно совести оказалась первая пролитая кровь. То ли удерживаемый Адрианом охранник, резко и неудачно дернувшись в порыве паники, сам напоролся на собственный меч, то ли Адриан поспешил избавиться от одного врага, оказавшись под натиском еще двоих, а может быть, всему виной оказались именно те двое, слишком поспешно бросившиеся в бой и толкнувшие своего же товарища прямо на обнаженное лезвие. Так или иначе, тело стражника, так, должно быть, и не успевшего загадать последнее в своей жизни желание, безвольно обвисло. Выдернув меч, Адриан отшвырнул труп на нападавших и воспользовался короткой заминкой, чтобы отступить на пару шагов и освободить себе место для маневра. Двое против одного – это не слишком хороший расклад, но дело, к сожалению, обстояло намного хуже. Стоило звону мечей прокатиться по коридору, как из недавно покинутой нами комнаты выскочили остававшиеся там воины. Их было около полудюжины, последним в коридор выбежал Шелдон. Единственным, кто по-прежнему оставался в комнате, был де Оксенфорд, должно быть слишком занятый амулетами, чтобы реагировать на что бы то ни было.
