Катерина Снежинская - Заплатить за счастье
Наверное, поэтому Дан забарабанил в ворота с такой силой, что еще немного — и тарана не понадобилось бы. Ничего удивительного, что смотровое окошечко открылось с поразительной быстротой. Обычно, когда санитарки привозили сюда детей, сестер приходилось ждать по полчаса. Правда, лекарок никогда и не встречали с выражением такого искреннего ужаса на лице.
— Добрый день, сестра Зива! — помахала Арха рукой, постаравшись улыбнуться как можно дружелюбнее.
Бесса с видимым трудом оторвалась от созерцания отряхивающегося, как мокрый пес, ушастого, и повела очами на голос ведуньи. Но ничего, кроме коняги, конечно, не увидела. Попыталась вывернуть голову, но узенькое оконце ей это сделать не позволило. Вообще, смотрелась она довольно забавно. Как выглядывающий между прутьями клетки попугай.
Лекарка хотела сползти по боку животины, но у нее этот трюк опять не получился. Дан подхватил девушку и поставил ее на землю. Только для того, чтобы Арха по щиколотку провалилась в сугроб. Были бы на ней старые ботинки — начерпала бы снега. Демон нахмурился, облапил талию ведуньи прямо поверх плаща и приподнял, так, чтобы снега касались только мыски сапожек. Причем девушку хаш-эд держал без малейшего напряжения.
Сестра, наблюдавшая за их манипуляциями все более круглеющими глазами, то ли икнула, то ли фыркнула.
— Э-э-э… Добрый день, сестра Зива! — выдала Арха повторно, не снижая градуса дружелюбия.
— Уже здоровались, — ответила бесса не слишком приветливо.
Конечно, ведунья могла бы напомнить, что тут здоровалась только она одна, но не стала.
— А мы вот… к вам! — обрадовала благочестивую сестру лекарка. — Тут, кажется, мамашу одного ребеночка нашли. Мессиры офицеры хотели бы на него глянуть.
— Императорские гвардейцы? — хмыкнула бесса, кажется, не слишком ей поверив.
Да и с чего сестре было проявлять доверчивость? Личная охрана императора подкинутыми детьми сроду не занималась. Но, судя по паскудной улыбочке, бесса решила, что нашлась не мамаша, а папаша дитятки. Она снова смерила Арху оценивающим взглядом, и ухмылка привратницы стала еще паскуднее.
— А это не того ли, что десятого дня повитуха приперла?
— Того, — подтвердила ведунья, чувствуя, что с такой сияющей улыбкой она уже, наверное, смахивает на идиотку.
— Ну, поня-атно, — протянула бесса.
А Арха, сама того не ожидая, смутилась. Да так, что девушке пришлось уставиться на свои собственные ноги. Хотя, лекарка, вроде бы, в данной ситуации действительно была не при чем. Но стыдно ей стало так, что слезы в глазах закипели.
— Что случилось? — шепнул ей на ухо рогатый.
— Да она решила, что это наш с тобой ребеночек, — пробубнила ведунья.
Девушка чувствовала, что у нее даже уши пылают. Хорошо еще, что при ее цвете кожи окружающим это было не слишком заметно.
— А почему она так решила?
— Ну, понимаешь… Обычно подкидышей я приношу, а того повитуха… И меня тут почти две недели не было. Вот она и подумала…
— А почему тогда ребенка не ты принесла? — вкрадчиво поинтересовался Дан.
«Гм, хороший вопрос. А, действительно, почему?» — пришла в голову лекарке вполне здравая мысль, которая раньше даже на горизонте ведовского сознания не появлялась.
— Э-э-э… Я тогда устала сильно. Она меня пожалела. Сказала, что сама забросит. Мол, ей это по пути было, — несколько обалдело пояснила Арха.
— И часто она так тебя жалела?
— Первый раз…
Демоны переглянулись. Да девушка их, в общем-то, понимала. Как-то это все из странного стремительно перетекало в совсем уже подозрительно странное.
— Ладно. Нас за ворота-то пустят или мне дверь вышибить? — деловито поинтересовался неизменно вежливый шавер.
* * *Внутри приюта было немногим теплее, чем снаружи. В воздухе стоял отвратительный, слежавшийся запах испражнений и кислой молочной отрыжки. Детский писк просто оглушал. Казалось, что он доносится отовсюду. Плач отражался от каменных стен, потолка, сводчатых арок в переходах, словно посетители оказались в центре гигантского мышиного гнезда.
— Здесь так же отвратительно, как и везде? — сам не замечая того, что брезгливо морщится, поинтересовался Дан.
Видимо, его выдержка закончилась во время осмотра «имперского» крыла клиники Шор. Арха не стала уточнять, где это «везде». Как не стала обращать внимание и на его мину. А-то блистательный лорд и обидеться мог. Кажется, Истинные очень ценили свою вечную невозмутимость. И подозрения в ее отсутствии воспринимали как личное оскорбление. Хотя эта самая невозмутимость изменяла им направо и налево.
— Да нет, тут гораздо лучше, — пояснила ведунья. — Просто сестер мало. Их всего пять. А младенцев что-то около сотни. Не успевают за всеми присмотреть.
— А еще детям не объяснишь, почему их бросили, — сестра Зива, поджав губы и спрятав руки под черным головным покрывалом, свешивающимся до колен, остановилась рядом с дверью. — Они еще слишком маленькие, чтобы осознать, что криком мать не дозовешься.
Архе снова стало нестерпимо стыдно. Хотя на ее совести не было ни одного брошенного ребенка. Впрочем, не брошенного тоже.
Бесса еще раз одарила посетителей крайне неприязненным взглядом и толкнула дверь.
За ней оказалась небольшая, но теплая комнатушка. Правда, стены, пол и потолок и тут были из тех же грубо обработанных каменных блоков, как и все вокруг. Разве что напольные плиты несколько выровнялись от времени. Но, в целом, обстановка уюта помещению не добавляла.
Вдоль стен стояли кроватки, больше смахивающие на деревянные клетки, только без крышки. Между ними, нагревшись почти до красна, курились жаровни. Дышалось тут не без труда, но, по крайней мере, было тепло.
— Ваш — третий, — бесса указала подбородком на ряд «клетей», стоявших по левой стене.
Пришедшие сгрудились вокруг кроватки. «Их» детеныш, в отличие от других, не вопил. Спелёнатый в тугой кулек, он, казалось, рассматривал склонившиеся над ним лица младенческими голубыми глазами. При этом его личико оставалось удивительно серьезным.
— Ну что, увидел семейное сходство? — поинтересовался ушастый.
Дан в ответ пожал плечами.
— Пустите-ка!
Лекарка оттерла плечом обоих гвардейцев и наклонилась над ребенком. Откинула уголок пеленки с круглой, покрытой темным пушком, головы. Подышала на руки, согревая их, и осторожно ощупала череп. Ребенок даже не пикнул. Арха, конечно, большим специалистом по детям не являлась. Но ей мерещилось, что обычно они себя вели несколько иначе. Хотя, если новорожденный был отпрыском кого-то из Истинных, то и нестандартное поведение должно было родиться вперед него.
Если не считать необычной серьезности и невозмутимости малыша, в остальном же, на взгляд лекарки, младенец был абсолютно нормальным. Родничок еще не закрылся, да и рановато ему затягиваться — возраст не тот. А вот на лбу, чуть выше и дальше висков, череп как будто уплотнялся. Причем, с обеих сторон.
— Рогатенький будет, — вынесла Арха вердикт, сама не замечая того, нежно улыбаясь ребенку.
— Хаш-ед? — уточнил Дан.
— Да Тьма его знает, — честно ответила ведунья. — Рогатых, конечно, не так много. Но сейчас он больше на человека похож, а не на демона. А, в целом… если очень приблизительно… Разрез глаз, общее телосложение… Ну, в общем, может быть и хаш-ед.
— Ну, так что, забирать будете? — поинтересовалась бесса.
Ведунья покачала головой и даже губу прикусила.
— Нет, — одновременно с ней отрезал шавер.
— Да, — непререкаемым тоном отозвался Дан.
Девушка с ушастым синхронно повернувшись, уставились на лорда. Рогатый хмыкнул.
— Вы сейчас удивительно похожи, — сообщил он и отвернулся к кроватке, кажется, примеряясь, как бы половчее ребенка взять.
— Ты совсем обалдел? — зашипел разъяренной змеей, вышедший из ступора Ирраш. — Зачем, ради Тьмы, тебе это?!
— Вполне возможно, что в нем моя кровь.
— Да еще неизвестно, демон он или нет! — почти сорвался на визг шавер. — Зато понятно, что это ублюдок! Ты теперь их со всей столицы соберешь и себе под крылышко возьмёшь?
Если до этих слов Арха и сомневалась, что Дан совершает умный поступок, то сейчас была полностью на его стороне. И боролась с почти непреодолимым желанием перевернуть на желтоглазого ближайшую жаровню.
— Всех, кому угрожает Тьма из-за этого… — серьезно ответил рогатый, не менее серьезно выдав эпитет, который красочно, хоть и чересчур эмоционально, характеризовал «это».
Ведунье даже слегка неудобно стало от столь прочувствованной речи.
* * *Дверь в комнату резко распахнулась, едва не долбанувшись о стену. Дверная рама послужила идеальным обрамлением картины «Демонесса, находящаяся в крайней стадии бешенства». Ее глаза были не просто красными — они пылали. Теперь она походила на Дана не только рогами. Пожалуй, только благодаря ребенку, посапывающему у нее на руках, Арха не нырнула под кровать.
