Ардмир Мари - Профессорская дружка
– Д-да…
Девятый простер надо мною руки и пытливо прищурился:
– Ты горишь. Ирэн, что происходит?
– Ничего. – Я приложила дрожащие руки к груди, стараясь унять пожар под кожей.
– Не верю. – И едва стихийник сделал шаг в мою сторону, чтобы взять за плечи и проверить лоб, я вылетела из столовой со словами: «Подожди минуту, я сейчас!»
Но он не дал мне и десятой доли запрошенного времени, влетел следом, едва я успела сорвать с себя путы заклинания и спрятать датчик мини-прибора Гауро.
– Дай сюда руку, – рыкнул стихийник, разворачивая меня лицом к себе. Мою дрожащую ладошку взял сам, губами прикоснулся вначале к ней, затем ко лбу, а после, угрожающе шикнув: «Только сдвинься!» – расстегнул мое платье студиоза, затем нижнюю рубашку и фактически поцеловал ложбинку груди.
Я не сдвинулась с места, но взмолилась, густо краснея:
– Де-де-е-вятый… – Окончание нормально произнести не смогла, сдавленно выдохнула, потому что Дейр меня к себе прижал, руками скользнул вдоль спины, время от времени надавливая на весьма болезненные точки.
– Отпусти меня, больно!
– Больно – это хорошо. – Отстранился и рваными движениями поправил вначале мои волосы, а затем одежду. А когда потянулся застегивать все только что расстегнутое, получил по рукам.
– Не трогай…
– Сама убери. – И, перехватив мои ладошки, стихийник споро застегнул все пуговки маг-потоками. А затем уже сам крепко обнял. – Всевышний, ты хоть представляешь, как я испугался за тебя?
– Нет. – И старательно разыгрываю глупышку: – А что, что-то случилось?
– Я подумал, что ты формулу на прикосновения соединила с тепловым индикатором, – Дейр губами коснулся моих волос, и знакомый холодок скользнул по спине, – представил, что ты за минуту на несколько градусов подняла температуру собственного тела.
– Это плохо? – прошептала я в его шейный платок.
– Ну, – девятый помедлил, прежде чем произнести, – один из испытателей свой дар так уничтожил…
Не прижимай он меня к себе, увидел бы как я, сгорая от стыда, прикусила губу и зажмурилась. Он разложил на составные допущенную мной ошибку и спас от выгорания. Всевышний, если мы теперь будем выставлять друг другу счет, я окажусь должна.
– Прости. – Я прижалась к нему сама и тихо сказала: – Я пугать не хотела.
– Ну что ты… – меня удостоили еще одним поцелуем в висок, и холодок теперь скользнул по шее, – это мне не следовало так реагировать. Пусть ты и своевольна, но не глупа. Ведь так?
Он отстранился. Лукавый взгляд светло-голубых глаз, мягкая улыбка и ладони на моих плечах привели к тому, что холодок я теперь чувствовала тазовой областью. Что-то не нравятся мне эти морозные скольжения. С прищуром посмотрела на девятого и подумала о том, что холодок вызывает он. Своими маг-потоками!
– Та-а-ак, – согласилась я с ним и отступила, мысленно проговаривая: «Ну, стихийник, подожди, после исследований я тебе все мурашки припомню!»
Он лишь хмыкнул, и от его взгляда холодок прополз вверх по рукам и обосновался в районе моей груди. Бесстыдник! От заслуженной пощечины и моего негодования его спас тревожный стук у входной двери. Дейр пошел узнать личность утреннего гостя, а я сбежала в академию.
И вот теперь уже которую лекцию подряд думаю о том, как выйти из затруднительного положения с заказом Дениэ Гову и не спалить собственный дар. Итак, маячок должен давать: сам знак, а также фиксировать степень симпатии обоих участников прикосновения. Таким образом, джентльмен не будет давать ложных сигналов, леди принимать их за чистую правду, а я не стану мошенницей в сфере чувств.
Знаком оставлю легкое покалывание и крохотные разряды молний, пробегающие между влюбленными. Исходя из книжных записей, это достойный признак пылких чувств. Далее… симпатию подопытного выявлю теплом, которое будет обволакивать испытуемую, а не взрываться огненным шаром в груди. А симпатию испытуемой… Тут я задумалась, не зная, как проявить ее чувства. Выбор был большим: неистово бьющееся сердце, дрожь в коленках, онемение языка, замирание от звуков мужского голоса, проблемы с дыханием, исчезновение путных мыслей, мурашки, проступающие вдоль спины, и слуховые галлюцинации, благодаря которым дамы слышат не то, что им говорят. Например, вместо «ты свой человек», в их голове раздается: «Ты близкий мне человек» или хуже того «родная».
И, глядя на то, как древянистка Трумс кружится по аудитории и раздает домашнее задание, я пришла к решению, которое в ближайшем будущем перевернет ее жизнь. Симпатией испытуемой станет музыка, и, судя по такту движений Эфки Нэфки, это будет вальс «Пробуждение незабудки».
Мысленно увидела, как вплести в заклинание нужный мотив, и радостно потерла руки.
– Ирэн? – Профессор-древянистка, застывшая с протянутым мне заданием, удивленно спросила: – Что с вами?
– Радуюсь, – расплылась я в улыбке, – нашла достойное решение своей задачи.
На мой стол лег листок с задачами, и магиана, нарушая привычный образ сухопарой ироничной дамы, неожиданно мягко улыбнулась и произнесла:
– Поздравляю.
– Спасибо. – Я с удивлением посмотрела на преобразившуюся и помолодевшую Эфку Нэфку Трумс. Если на нее так повлияло всего лишь сухое профессиональное общение с Гову, что будет, когда их отношения достигнут стадии романтических?
Представила, как она расцветет, и мысленно дала себе слово, что одним лишь вальсом не обойдусь и запах добавлю – незабудки! И это мое решение следовало немедленно обсудить с василиском, дабы он подобрал нужную литературу и вечером принес ко мне.
И пусть девятый запретил мне ходить по коридорам академии без Дит Мато, едва прозвенел звонок, я стремительно собралась и выпорхнула из аудитории, не дожидаясь Клифорда. Во-первых, наш староста остался, чтобы помочь профессору, а во-вторых, в том, что я личность неприкосновенная, уже никто не сомневался. Студиозы и преподаватели более не пугались моего появления и степенно шли рядом, спокойно проходили мимо или аккуратно обходили. И я уже совсем не ожидала подвоха, ведь если после случая с Олли Шамин у меня еще могли быть недоброжелатели, то ситуация с Ники Орберо их попросту «уничтожила». Однако зря я сомневалась в своей способности находить неприятности: стоило лишь свернуть в Восьмой Скоротечный коридор и пройти от силы до первого перехода внутри него, как я столкнулась с троицей, на этот раз парней. Правильнее будет сказать – не столкнулась, а налетела на центрального и оказалась в его руках.
– Она? – спросил тот, что был повыше двух других.
– Не знаю, – ответил центральный, за плечи удержав меня от падения.
В тускло освещенном узком коридоре со стрельчатым сводом трое студиозов, заступивших мне дорогу, смотрелись великанами, а тот, что удерживал в руках, – грозным титаном. Он был, пожалуй, ниже Клифорда, но исходящая от него угроза добавляла объема в моих глазах.
Неожиданная встреча с живым препятствием не дала мне сориентироваться сразу, мыслями я уже была в библиотеке и поэтому весьма невнятно попросила себя отпустить.
– Простите… за столкновение и позвольте пройти.
Однако не одна я витала невесть где, парни меня не расслышали, продолжив странный разговор.
– Как не знаешь? – удивился великан-блондин, стоящий справа от черноглазого титана: – У тебя даже слайда ее нет?
– Исполнители не прислали. – Досада в голосе живого препятствия была ощутимой. Он уверенным движением отодвинул меня от себя и прищурился, пытаясь вспомнить: я – это она или не она.
– Паршивые у тебя исполнители, – фыркнул правый, на что темноволосый великан слева вскинул бровь:
– Странно это слышать, ведь порекомендовал их ты, Антуа.
– Господа, я бы не хотела прерывать вашу беседу… – попыталась я достучаться до неизвестных, но меня опять не приняли всерьез.
– Этер, консультация людей была на тебе, – с усмешкой напомнил блондин. И, тряхнув головой, предложил центральному: – Роб, отпусти ее. Видишь же, простая девчонка и даже не маг.
– Я искорка, – заявила возмущенно.
– Да хоть две. Все равно не подходишь… – отмахнулся тот и обратился к соратникам: – Даже в расчет не берите, без слов понятно, на каком основании она здесь учится…
В этот раз раздражение взбрыка я ощутила до того, как он успел напасть на обидчика, и вовремя перехватила потянувшийся к студиозу побег. Узрев листья вечнозеленого и определив его императорский вид, парни мгновенно отшатнулись от меня, приняли боевую стойку и вооружились. Пятилап на это раздраженно зашелестел, полностью выбираясь из сумки, и земляной, взобравшись на мое плечо, поддержал его глубокомысленным «До-о-о!».
– Кишмиш, нельзя! Голем, запрещаю! – прикрикнула я и не позволила им напасть на возмутителей моего спокойствия. К слову, сделала я это вовремя – студиозы военных академий, а так предосудительно вести себя могли только они – уже приготовились к бою. Темноволосый великан Этер покрылся стальными пластинами и выпустил метательные иглы. Светловолосый Антуа закрылся щитом и вооружился секирой. А в руках центрального вспыхнули фаерболы, после воздействия которых от жертвы мало что останется.
