Александра Салиева - Прокляты и забыты
Мальчишка заговорщицки подмигнул своим друзьям. Оборотней долго упрашивать не пришлось. Все тут же загорелись идеей напакостить архимагу и князю другого клана, – ведь безнаказанность была обеспечена совсем уже пьяной последней из великого рода Де Алькарро. План мести был очень прост. Предполагалось напоить обе жертвы любовным эликсиром, побочным эффектом которого была сильная агрессия. В общем, пусть влюбятся внезапно и побьют друг друга, не поделив предмет своих притязаний. Откуда у оборотней зелье подобного рода и почему предметом любви должна быть Гаада, я как-то не задумалась. Мозг не тянул такой сложный процесс. Впрочем, задумываться перед тем, как что-то сделать, – это вообще не про меня, когда я в таком состоянии.
Долив в два бокала с вином розовато-алой жидкости из тут же появившегося флакона, я под ободряющие напутствия собутыльников вернулась на третий этаж замка. Остановившись на полпути в коридоре, ведущем к комнате, где все еще, как донесла разведка, находились Архан, Тимур и Адлар, я прислушалась. Гааду обещали привести чуть позже.
– Да я не думал, что так получится, – оправдывался Тимур. – Силы у нее через край, кто ж знал, что алкоголь на нее так повлияет?
Это они что, про меня? Вместо того чтобы выяснять, почему Вероника оказалась в таком положении и где Аврора, они обсуждают мои склонности и манеры?
– Она почти не спит и не ест. Ты должен был предусмотреть и не допустить подобного. Нестерр теперь еще и отказывается забрать свои слова обратно, – укоризненно говорил Арханиэлиус.
Это сейчас про что это? Про Даниэля, что ли? Значит, его все-таки зацепила моя шутливая помолвка с архимагом стихии воды. С чего бы это? Ведь уже давно решено, что я – не Лилит. Так какая разница ему? Маячок надежды, что я ему и правда не безразлична, засветился в душе, но мерзкий внутренний голос задавил все на корню, противно бурчал, что Архан любил Лилит на пятнадцать веков дольше, чем моя бестолковая сущность живет в этой вселенной, – так на что я, дурочка, понадеялась?
– Прости, друг. Не подумал, – продолжал тем временем каяться Тимур. – Зато ты не представляешь, какая она веселая становится.
– Как раз представляю, – угрюмо проворчал архимаг.
Уверена, – он подразумевал мои полеты под защитным куполом в вальсе со скелетами, которых я заботливо обрядила в форму командующих. Слушать, как Архан с Тимуром и дальше перемывают мне косточки, я не захотела, нарочно шумно подошла к дверям и открыла их ногой. Не потому, что разозлилась, – просто руки заняты были. Дверь громко стукнулась об стену, – видимо, я не рассчитала удар. Мужчины встретили меня боевыми позами, явно готовые к любым моим действиям.
«Видимо, по-хорошему не получится», – кисло подумала я.
Одновременно я судорожно пыталась сообразить, как бы уговорить их добровольно выпить вино. А, в бездну уговоры!
Сохраняя на лице безмятежное спокойствие, несмотря на то что пол сильно шатался и плыл волнами, я просто приказала:
– Пейте.
Они слегка удивились, но, видимо, поняли, что я слышала их разговор, и подумали, что это я им в отместку. И послушно выпили. Все до дна. Где-то в конце коридора и за окном, под балконом, послышалось тихое хихиканье. Не зря же у оборотней отменный не только нюх, но и слух.
Я удобно устроилась в кресле около догоревшего камина, который все еще дарил тепло красноватых углей, и приготовилась ждать, когда они уже влюбятся и подерутся, как и было задумано. Оборотни уверяли меня, что на инкубов зелье действует не хуже, чем на магов, поэтому подвоха я не ждала. Тревожило меня только одно: Гаады все не было. Постепенно до меня дошло, что меня подставили.
Твою ж… Вселенную!
Когда я собралась уходить – оказалось, что уже поздно. В одном лишь были неправы оборотни, подбившие меня на авантюру. Тимур – не инкуб. Или инкуб, но неправильный. На Арханиэлиуса зелье подействовало буквально через четыре минуты, а на Тимура – нет.
Задумчиво рассматривая своего раскрасневшегося друга, Тимур спросил:
– А что было в бокале, Ками?
И тут, когда я подумала, что хуже уже не будет, архимаг стихии земли, самый сильный воин из всех, кого я встречала… запел. Очень громко и жутко фальшиво. Сначала запел, а потом еще и упал передо мной на колени.
– Ты лучше спроси у них, – ткнула я пальцем во двор.
С улицы доносились смешки. Там комментировали, в каких местах фальшивит герой пылких страстей. Тимур прислушался и… тоже рассмеялся. Предатель.
С другой стороны – как тут не рассмеяться! Двухметровый светловолосый воин в боевой форме академии четырех стихий и перевязью с двумя клинками с жаром, но крайне немелодично повествовал о своих чувствах. Песня была о вечной любви, умирающей на моих прекрасных устах, когда лунный свет заливает вселенную, которая, как бы ни была безгранична, все равно не сможет вместить всю любовь, которую он ко мне испытывает. В общем, сущий кошмар.
Приступ заливистого смеха у Тимура закончился не скоро. А вот песня Архана все никак не кончалась.
– Сдается мне, изначально задумка была не такая, – сказал Тимур.
– Не такая, – подтвердила я.
– Блин, это надолго, – устало бросил Тимур.
Он еще с минуту полюбовался на Ашерро, достал из кармана джинсов телефон и сфотографировал невменяемого друга. На память, наверное. Или для шантажа – кто знает. Постоял еще, широко улыбаясь. Затем направился к выходу из комнаты.
– Ты куда? – возмутилась я.
– Ты с ним это, – Тимур слегка хохотнул, когда Архан взял ноту повыше, – сотворила. Вот ты и мучайся, а я пошел спать, – и он юркнул за дверь.
Я услышала, как в дверях провернулся ключ, запирая нас до утра.
И зачем он это сделал? Захочу выйти – смогу дверь разнести или просто с балкона спрыгнуть. Архан, наконец, заткнулся и теперь просто взирал на меня глазами, полными маниакального желания награды за свои старания, – поцелуя, не меньше. Я в ужасе представила себе, что, учитывая нашу общую невменяемость, может произойти дальше, и попыталась выйти на балкон. Дверь на моем пути была открыта, но я не смогла переступить через порог. И прикоснуться к входной двери, чтобы отпереть ее, тоже.
– Это что еще за заклинание? – проворчала я вслух.
И, главное, – я ничего не чувствовала и не видела, просто не могла пересечь границу.
Я безуспешно пыталась бежать из комнаты, пока еще удачно уворачиваясь от настойчивых объятий озабоченного фальшивой любовью мага. Потом его притязания стали настойчивее, а координация – в разы лучше. Тогда я поняла, что придется действовать по-другому.
– А хочешь принять ванну? – ласково предложила я жертве любовного зелья.
– Хочу, – почти промурлыкал Архан.
Сказал и мгновенно стянул с себя сначала куртку, а затем и футболку.
Изначально я надеялась запереть его в ванной, – благо тяжеленные деревянные двери с металлическими пластинами внутри, были достаточно прочными. Но, увидев полуобнаженного, самого прекрасного воина всех моих грез, я сбилась с намеченного пути.
– В душ, – скомандовала я.
Маг посмотрел на меня безумно-влюбленными глазами и подчинился приказу, покорно проследовав в ванную комнату. Столько надежды и мольбы я видела только в глазах котика из мультика, который смотрела вместе с Евой. Хотя у котика, признаться, искренности было чуточку меньше. Как послушная кукла, Арханиэлиус присел на край ванны, и я, борясь сама с собой, окатила его холодной водой. Он даже не сопротивлялся! Только продолжал смотреть на меня, как еврей на Моисея. В общем, не помогло.
– Переодевайся, – выдала я очередную команду таким же ледяным, как душ, тоном.
Кинула мокрому магу халат, висевший на вешалке. Ашерро тут же принялся исполнять отданный мной приказ. Меня бросило в жар от стыда, и я пулей вылетела в комнату. Взглянула на ночное небо. До рассвета еще далеко. Значит, будем тянуть время. На то, что Архан уснет, я и не надеялась.
– Что пожелает мой цветочек?
Бли-ин, какой на фиг цветочек? Если только кактус.
Двухметровый детина, облаченный в бежевый халат, вышел из ванной. Судя по выражению лица, интеллект Архана сейчас был не выше, чем у трехлетнего ребенка. Я и раньше боялась его, а теперь мне стало совсем жутко, – ведь я даже не представляла, чего от него ожидать. Оборотни что-то о приступах агрессии говорили. Спасибо, хоть этого пока не наблюдается. Лихорадочно обшаривая взглядом комнату в поисках того, чем бы можно было занять архимага, я остановилась на одиноко лежащей на комоде чужой расческе. В экстремальных ситуациях выбирать не приходится, и я, поборов приступ брезгливости, приказала:
– Расчеши мне волосы.
Он недоуменно посмотрел на меня. Пришлось добавить:
– Пожалуйста.
Арханиэлиус не стал противиться, послушно взял деревянную расческу и принялся за дело. Так я и стояла посредине комнаты, пока мужчина, на котором сосредоточилась вся моя вселенная, распутывал мои волосы, расплетая еще с утра заплетенную косу и бережно вынимая из прядей запутавшийся тополиный пух.
