Вера Чиркова - Цвет победы
Слава надела бежевое платье с кружевами, устроилась в самом удобном кресле, осторожно надкусила неизвестный сочный продолговатый фрукт, довольно кивнула, ничего, со вкусом дыни, и приказала Шарику:
– Начинай. Что чувствовала принцесса Адистанна, когда вошла в танцевальный зал?
Ответить Шарику помешал стук в дверь.
Кто-то слишком долго копался, огорчённо вздохнула Слава, подозревая, что это вернулся её блудный муж. Крикнула:
– Открыто! – И уже в следующий момент сообразила, как сильно ошиблась.
В проёме стоял хмурый, как штормовое небо, Таш и сердито похлопывал себя по сапогу прутиком.
– А… – Землянка хотела спросить, зачем он пришёл, но прикусила язык, сообразив, что телохранитель вообще-то должен отчитываться ей о прибытии.
А вот о её замужестве он пока может и не знать… если не просветил кто-нибудь особо добрый.
– Почему ты меня усыпила? – В голосе Таша слышались громовые раскаты.
– Ты вёл себя неадекватно и угрожал жизням окружающих, – мягко, как неуравновешенному пациенту, улыбнулась Ярослава.
– Не делай из меня глупца, женщина. Ты даже не знаешь, от чего я пытаюсь тебя спасти. Анлезийцы все чароплёты, вмиг задурманит голову, не успеешь оглянуться – а на запястье браслет с листиками.
– А… – поперхнулась Ярослава и невольно глянула на запястья.
Нет, ничего не видно, это как же удачно ей платье с такими пышными манжетами подвернулось? И какая может быть опасность в браслете с листиками? А заодно цветочками, завиточками и камушками? Ей он пока очень нравится.
– Ты ведь нашего мира не знаешь. – Таш плотно прикрыл за собой дверь, шагнул ближе. – А я в наёмниках смолоду, по всем странам проехал… и везде одно и то же. Людей никто из инородцев не ценит… ты на Анлезии всегда будешь самой глупой и самой некрасивой. Они ведь увозили уже… и не одну. Все потом из их рощ сбегают на побережье, там несколько посёлков с полукровками.
– А что такое рощи? – осторожно поинтересовалась Слава.
– Места, где они живут… спроси свою Тину, в южной крепости растёт несколько деревьев… это они ещё до войны посадили. И домов своих наплели… только разве можно называть домом корзинку, висящую на ветке? Разве такой женщине, как ты, подходит жить в корзинке?
– А где мне подходит?
– Во дворцах, – уверенно сообщил Таш и как-то приуныл.
– Таш… – Слава начала понимать, что разговор не так прост, как ей казалось сначала, – у нас на родине говорят… с милым рай и в шалаше. Но мы же не об этом сейчас? Как я понимаю, у тебя тоже нет дворца?!
– Да я бы и не осмелился… – Наёмник вдруг охрип и смешался, прошёл к столику, налил себе воды, проглотил махом, сел на стул и тяжело вздохнул, – но есть человек… он всё сделал… чтобы ты встретилась с детьми… и Юну ты полюбила…
– Опаньки, – изумлённо выдохнула Ярослава, а ларчик-то как просто открывался!
Действительно, умный мужик… и с дворцами. Как же он так моментально успел просчитать, какую можно потребовать с неё расплату за спасение от роли королевской гадалки и за помощь во встрече с детьми?! А интересно… Ливастаэр догадывался, за кого хлопочет её телохранитель?!
– Ты не думай, Слава… он человек очень хороший, вот хоть Стана спроси… и для тебя всё сделает… и принуждать ни к чему не будет, а Юну представишь как дочку, он её и усыновит. И твоих парней заодно… будете в безопасности.
– Таш… – Ярослава чувствовала себя виноватой за то, что позволила ему всё это сказать, раскрыть свои тайны и замыслы неизвестного ей, но, несомненно, положительного господина наместника, – так не получится, Таш.
– Да почему? Он мужчина хоть и в возрасте, но ещё хоть куда… в смысле не стыдно будет тебе рядом с таким мужем на людях показаться. Ты погоди, не отказывайся! Самое главное, чароплёта ушастого не подпускай сильно близко, присмотрись, народ порасспроси…
Дверь приоткрылась бесшумно, по-шпионски, ушастый чароплёт проскользнул в щель и застыл возле двери, опершись спиной на стену.
– Как-то ты меня запугал, Таш, – проследив за манёвром мужа, с преувеличенным огорчением вздохнула Слава, – даже и не знаю, что теперь делать… – Она специально выдержала паузу и заключила: – Опоздал ведь ты с предупреждением.
– Как опоздал? – побледнел телохранитель. – Ведь всего один день проспал?!
– А я вчера вечером взяла его браслет. – Женщина смотрела на телохранителя извиняющимся взглядом. – Ты только не переживай так, Таш! Я поговорю со Станом… может, он что-нибудь придумает… Господин Зорденс и в самом деле много для него сделал…
– Он даже не представляет сколько, – горько выдохнул заниец, – но это не в упрёк… Стану я жизнью должен… хотел и ему услужить… Вот даже сам теперь не пойму, почему в этом деле всё с самого начала шло наперекосяк? Наверное, стар я становлюсь… слишком поздно догадался, зачем он Хо дальней дорогой на Хамшир отправил, да ещё с чумовым дрессировщиком вместе. Это я Стана тогда так называл… не понимал, чего такого особенного Зорденс в нём рассмотрел. Почему именно ему Хо доверил… только зря всё. Ведь он и тогда в ней девчонку не видел… и сейчас не замечает. Морянки все думы ему заплели… одно зло от них людям.
– Что ещё за морянки? – насторожилась Ярослава. – Объясни.
– Я объясню. – Васт отлепился от стены и легко пошагал в сторону дивана.
– Ты! Ты… – Таш вскочил и уставился на анлезийца с ненавистью, не находя слов, чтобы выразить всё бушевавшее в его груди негодование.
– Таш! – строгим, докторским голосом окрикнула Слава. – Прекрати немедленно! Я взрослая и свободная женщина и имею право на собственное решение. Если бы ты сказал мне там, на корабле… возможно, всё повернулось бы иначе… но гарантировать не могу.
– У меня же инструкции… я их не мог нарушить… – Таш отчаянно махнул рукой и ринулся прочь.
– Шарик! Следи за ним…
– Шарик помнит, нестабильная психика.
– Вот именно! А теперь, Вастик, поговорим с тобой.
– Славочка, – анлезиец подсел ближе и осторожно заглянул жене в глаза, – извини… понимаешь, не было времени тебе объяснить… мы хотели перебить… всё-таки у нас способности сильнее, чем у него…
– Пока ты не углубился в дебри объяснений, – перебила Слава, – хочу сказать честно и откровенно: если ты собираешься извиняться за то, что вы с Зайчиком сияли перед Адистанной, как фонарики, то это совершенно зря.
– Почему? – расстроился блондин. – Ты же не дослушала…
– И не собираюсь слушать. Мне не восемнадцать и даже не двадцать восемь. Я отлично поняла, что вы играете какой-то спектакль, и мне достаточно простого пояснения, в чём там было дело. А вот не понравилось мне другое… ты почему вошёл в собственные комнаты, как шпион… и слушал приватный разговор?
– Но ты же меня видела!
– Ну потому и сказала кое-что… специально для твоих длинных ушей. Но вот Таш такого отношения не заслужил, он, между прочим, меня через всю Занию невредимой провёз.
– Я никогда не подслушиваю… – вспыхнул анлезиец, – если только дело не касается меня и моих дел… и вообще, если хочешь знать, я дал тебе возможность выслушать все его доводы. При мне же он не захотел бы говорить.
– Вастик, а вот сейчас, как любая приличная женщина, я, между прочим, просто обязана дать тебе пощёчину, – печально сообщила Ярослава, даже и не подумав двинуться с места.
– Вот этого мне никогда не понять – если ты не сердишься за Ади, то за что же тогда пощёчина?
– За то, что ты стоял тут и спокойно смотрел, как твою жену сватают за другого! И даже, как мне кажется, не против был спихнуть её… если она окажется недостаточно тверда в своих решениях!
– Ярослава! – В зелёных глазах застыло неподдельное изумление, и землянка могла бы расхохотаться, если бы этот вопрос не был для неё так принципиален. – А что делают в таких случаях ваши мужчины?
– Как минимум – выбрасывают наглеца за дверь. Или в окно, – пожала плечами Слава. – А как у вас?
– Это неважно, – блондин придвинулся вплотную, обнял жену и подставил ей донельзя довольную физиономию, – бей! Мне нравятся ваши законы.
И даже глаза закрыл.
Ну вот как было удержаться и не погладить пальчиком высокие скулы, не провести по шелковистым бровям, не обрисовать изгиб расплывающихся от удовольствия губ?
А уже в следующий миг Слава утонула в нежности стиснувших её рук и нетерпеливом жаре поцелуя, из которого ей удалось вынырнуть далеко не сразу.
– Васт… – шептала женщина, забыв, что сама не перестаёт гладить его по туго натянувшейся на плечах тренировочной рубахе, – прекрати! Скоро на завтрак идти… и ты мне ещё столько рассказать хотел… и переодеться тебе нужно…
Анлезиец слушал этот благоразумный шёпот и видел в её ауре совсем иное. А давно забытое чувство тепла и счастья, впервые за много лет согревшее его душу минувшим вечером, неуклонно разрасталось и крепло, грозя затопить всё вокруг безудержным весенним половодьем.
