Ольга Романовская - Академия колдовских сил. Салочки с демоном
Малица кивнула. Знал бы лорд, чего это ей стоило! Теперь новый гардероб покупать придется: старый велик. Только на какие деньги? Жить приходилось на то, что присылали родители: стипендия саламандре не полагалась.
Новый глоток. С вином легче, оно придает сил и храбрости.
— Милорд, примите мои искренние извинения. Я ничего такого не думаю и всегда считала вас благородным и честным чело… демоном, — тут же поправилась саламандра и чуть ли не вцепилась в ножку фужера, грозя ее сломать. — Но я не могу больше. У меня нервные расстройства от переутомления, да и по закону я имею право на отчисление по собственному желанию.
— Имеете, — кивнул лорд и встал.
На невысказанный вопрос ответил:
— Не заставлю пить в одиночестве.
Ректор вернулся быстро, с пустым бокалом и початой бутылкой вина. Затем снова сходил на кухню и поставил перед Малицей тарелку с мясной нарезкой.
— Ешьте.
— Но, милорд…
Неудобно как-то, неловко, и уйти хочется. Этот вечер, вино, профиль ректора… Если саламандра сейчас напьется, о бабушке расскажет и на кисточку взглянуть захочет. Ту самую, на хвосте. Потому что очень любопытно, какая она. И вообще, какой он, демон… Ох, точно хватит пить!
— Ешьте, я сказал! — прикрикнул лорд. В голосе прорезался рык.
Малица испуганно закивала, вспомнив сакраментальное: «Никогда не становитесь на пути у демона», и поспешила заглотить кусок.
— Только давиться не надо! — усмехнулся лорд, тоже подцепил с тарелки ломтик, ловко, кончиками пальцев, и отправил в рот. Затем налил себе вина и устроился на прежнем месте, в кресле. — Вы голодная, а пить на пустой желудок вредно. Но вернемся к нашей содержательной беседе. Проникновение в закрытое хранилище — нешуточный проступок?
— Да, милорд, — с набитым ртом согласилась саламандра.
Как же вкусно! После каши — деликатес!
— Вызов демона? — продолжал гнуть свою линию ректор.
Он смочил губы вином и отставил бокал, тогда как Малица продолжала пить.
Далее последовало перечисление всех провинностей саламандры и вывод:
— За все это полагается отчисление. Согласитесь, суровая кара. Значит, и замена этой кары должна соответствовать. Я ожидал, что вы придете. Собственно, мне нужен не каторжный труд, а ваше раскаяние. Искреннее, а не для отвода глаз. Если я увижу, что вы все осознали, мучения закончатся.
— А если нет?
— Продолжатся. Отчислить же не отчислю. Из принципа, — злорадно усмехнулся ректор. — Весь воспитательный эффект пропадет. Хотел бы — отчислил сразу, и никакие слезы и заступничества не помогли бы. Но терять будущую Ведущую не хочется. Так что, Ирадос, как у вас с сознательностью?
Малица в который раз за этот вечер вздохнула. Чем меряют эту сознательность? Повертела в пальцах пустой бокал, и ректор тут же его наполнил. Будто они в ресторане. Саламандра даже хихикнула, заставив лорда недоуменно приподнять бровь.
Приятное тепло растеклось по телу, а взгляд ректора перестал смущать. Чего бояться, если больше никогда его не увидишь? Сознательности в саламандре нет, а не отпустить права не имеет, Малица через суд документы выбьет.
— Вам не жарко в кофте?
Саламандра кивнула и неслушающимися пальцами начала расстегивать пуговицы. Кофты ей, разморенной теплом и вином, показалось мало, и Малица потянулась к верхним крючкам платья, собираясь тоже его снять.
— Ирадос! — Ректор, перегнувшись, перехватил ее руку и прошипел: — Вы что себе позволяете?!
— Жарко же, душно, — оправдывалась саламандра, мечтая избавиться от колкого шерстяного платья, прилечь на мягкий диван и поспать. Голова так и клонилась к обивке.
Лорд шумно засопел и неохотно убрал руку, словно сомневался, не продолжит ли Малица раздеваться. Неловкая ситуация! Но вроде саламандра больше не предпринимала попыток соблазнить ректора, и тот расслабился, отдав дань вину. Малица же откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза. Всего на минуточку.
— Ирадос! — Оказалось, она задремала.
Разметалась по дивану, выгнулась, обняв декоративную подушку. Платье тесно облепило грудь, доказав, что она создана для глубокого декольте, подол обнажил стройную девичью ножку в шерстяном чулке. Да как обнажил! Чуть ли не до бедра. И волей-неволей ректор смотрел вовсе не в глаза подопечной. Даже будить не хотелось.
Пока он ходил на кухню, чтобы отнести тарелку и бокалы, Малица вся извертелась, и, вернувшись, лорд нашел на диване крайне соблазнительное зрелище. Сначала рассердился, а потом залюбовался. Она не соблазняла, она действительно спала и улыбалась во сне. Как мужчина, лорд не смог остаться равнодушным к зрелищу, но как ректор не смог не вмешаться.
Вариантов было два: одернуть юбку или разбудить Малицу. Лорд предпочел второй. Он слишком хорошо знал, чем могут кончиться неосторожные действия. Не одного аристократа женили подобным образом: записывали происходящее на кристаллы, вмонтированные в украшения или детали одежды, а потом шантажировали. Ректор не хотел рисковать. Пусть даже Малица не выказывала никаких преступных намерений, она могла нечаянно сболтнуть подруге. Однако перед тем как разбудить, отдал дань линиям женского тела. Хороша! До вязкой слюны во рту и нарушенного спокойствия хороша, так и манит притронуться, приласкать.
Справившись с искушением, ректор окликнул адептку.
Саламандра не сразу сообразила, что происходит, а потом, покраснев, как мак, с визгом одернула юбку и села.
Опозорилась! И перед кем — ректором собственной Академии!
Ректор же стоял рядом, решая, что делать с усталой ночной гостьей.
— Мне так стыдно, так стыдно, милорд! — лепетала Малица, гадая, как много лорд успел рассмотреть и заметил ли, что чулки не новые. Отчего-то это особенно волновало. Если уж показывать себя, то в выгодном свете. — Я всего лишь закрыла глаза… Клянусь вам!
А в голове вертелось игривое: «Он отвернулся или рассматривал? А если рассматривал, о чем думал?» Даже в такой ситуации Малице хотелось нравиться, однако не более. Восхищение приятно, домогательства отвратительны.
— Хватит! — поморщился лорд, старательно избегая смотреть на девичью грудь. — Идите-ка спать, Ирадос.
Именно так, не нужно его соблазнять.
— Мне нельзя, у меня реферат и четыре экзамена, — сонно возразила Малица, потирая глаза кулачками. — И до занятий на кухню.
— Отменяется. От работы я вас освобождаю. Будем надеяться, урок вы усвоили. Насчет сессии все в силе. Сдать необходимо с первого раза. Форму и значок получите завтра. Остальные ограничения снимаю. Руку давайте.
Прежде чем саламандра сообразила зачем, лорд подхватил ее на руки. Малица второй раз ощутила тепло его тела, запах парфюма: гвоздика и мускус. И снова они оказали на нее расслабляющее действие. Руки покорно обвили ректора за шею, голова склонилась к плечу.
Ректор недовольно засопел: слишком уж фривольно вела себя саламандра, но делать замечание не стал. После вина, выпитого, как оказалось, на голодный желудок, и не такое случается. Да и он повел себя не совсем благородно: смотрел. Взбудораженная адепткой кровь успокоилась, девушка больше не будила желания, — словом, вещи встали на свои места. Случаются же наваждения!
Лорд вышел в коридор, забрал пальто гостьи. Еще раз глянул на склонившуюся к плечу огненно-каштановую головку, открыл портал и шагнул в него вместе с Малицей. Она уже сопела ему в ухо, позабыв о недавнем страхе и смущении. Руки цепко обнимали за шею. Ректору стоило больших усилий разомкнуть эти объятия, чтобы переложить саламандру на диванчик в общей гостиной на этаже. Лорд не решился доставить Малицу прямо в комнату, подозревая, какие слухи с утра поползут по Академии. Ничего, вернутся с гуляний адепты, разбудят.
Убедившись, что его никто не видел, ректор вернулся к себе.
Малица грелась, держа в руках кружку глинтвейна. По правилам, напиток полагалось пить из бокалов, но откуда у адептов бокалы?
Кристоф притащил на крышу плед, и честная компания устроилась с относительным удобством. Укутанные по случаю морозной погоды, они передавали друг другу кувшин с ароматным напитком.
Тут же, на крыше, валялась колода карт, шар предсказательницы. Романтично горели свечи. Черные: взяли у некромантов. Индира соврала, будто собирается вызывать духов предков. По такому случаю красивой эльфийке выдали ровно двенадцать штук: столько по правилам полагалось выставить по краям сложного рисунка — перечеркнутой двойной пентаграммы. Для гадания требовалось всего две, поэтому прочие благополучно перекочевали в ящик Индиры.
Малица сделала очередной глоток и бросила взгляд на звездное небо.
Вот и зима на пороге, впереди последний экзамен. Как раз по предсказаниям. Зачем это стихийникам, никто доподлинно не знал, но раз в программе стоит, — положено.
