Екатерина Азарова - Охотники за луной. Противостояние
Я словно наяву оказалась в небольшой комнате, где уютно пылал камин. Увидела себя, сидящей на подоконнике, закутавшейся в плед, с чашкой горячего чая в руках. А повернувшись к двери на шум, посмотрела на молодого человека, седого, несмотря на юный возраст, находящегося в странном кресле с колесами. Его улыбка, такая родная и полная любви. Сердце забилось от боли, когда я поняла, что все должно быть не так и молодой человек больше не должен сидеть в этом странном кресле. Я сделала все для этого, перед тем, как… а что было потом? И снова вспышка перед глазами и видение бала, на котором все присутствующие носят маски и странные костюмы, но я смотрю только на одного. Того, с непокорными черными волосами, который стоит в дверях и убивает меня презрением и льдом в серых глазах. Тот, кто сегодня снился мне. Но я помню, этот взгляд еще недавно был другим. А тело наяву ощущает его руки, сжимающие меня так, что я трепещу, умираю и возрождаюсь в его объятиях. Я помню тяжесть его тела, его запах, горький и соленый одновременно, пушистую шкуру под спиной, как я теряла дыхание и растворялась в серых глазах… Я любила этого мужчину больше жизни, но почему-то решила уйти… Был и еще один. Светловолосый. Рядом с ним не страшны ураганы и бури. Я знала, он всегда подбодрит, утешит, пожалеет… будет рядом. Сердце сжалось в комок, и поняла, что его я тоже решила оставить. Что-то произошло тогда и почти убило меня, вот только на тот момент я уже была как мертвая…
— Элера, — отвлек меня голос Верховного. — Мы ждем ответ.
Ответ? Но какой? Разве меня о чем-то спрашивали?
А воспоминания снова затапливали душу. Я понимала, что чужая здесь и эта дикая раскаленная страна — не мой дом. Не знаю почему, но складывалось безумное чувство, что я прошла через многое, чтобы стоять в эту ночь в конкретном храме. На многое согласилась, отказалась от еще большего и поступилась важным. Проблема заключалось в том, что я ничего не помнила. Разум окутало туманом и запах тяжелых пряных благовоний никак не способствовал трезвости сознания. Хотелось только соглашаться со всем, что предлагали двое стоявших передо мной мужчин, покорно кивать им в ответ и преклонять колени перед огромной женской статуей, находящейся в центре огромной комнаты. Но разум и то, что просыпалось внутри, заставляли решительно поднять голову и взглянуть мужчинам в глаза, не позволяя и дальше вести себя так, словно стать жрицей Сааяры — то, о чем я всегда мечтала.
Ноги дрожали, но каким-то шестым чувством я понимала, если сейчас склонюсь, то меня ожидает участь рабыни, бессловесной исполнительницы чужих приказов, в то время как я претендовала на нечто большее, до того, как попала сюда…
— Добровольно ли ты пришла сюда? — торжественно произнес Карризи, и я задрожала с новой силой, предчувствуя, что дальше случится что-то страшное.
— Да, — прошептала в ответ.
Я знала, от меня ждут именно этого ответа и я сказала им то, что они желали услышать, коря себя за слабость.
— Встань на колени и закрой глаза, — распорядился столп Пресветлой матери.
Я посмотрела на него, перед тем как опустить голову, но он равнодушно переводил взгляд с меня на Карризи. Верховный жрец Пресветлой Матери был немного полнее и моложе, чем Карризи, не так богато одетый, да и поведение ленивое, но я понимала, если возникнет необходимость, он станет так же быстр, как и любой другой хищник, выслеживающий добычу. Резкий бросок и жертва окажется в цепких руках, без всякой надежды на освобождение. Палач, — безошибочно определила я в этот момент и испугалась еще сильнее.
— Добровольно ли ты пришла сюда? — повторил он вопрос, я посмотрела на него, но не смогла ответить, промолчала, нервно облизывая пересохшие губы.
— Для сомневающихся, удел один — смерть, — равнодушно напомнил он.
— Я согласна, — тихо прошептала я, не совсем понимая, на что я соглашаюсь, но в тоже время зная, ответ не может быть иным. Туман, что опьянил мой разум, никак не желал отпускать сознание.
Мерцали тысячи свечей, покалывая неплотно закрытые глаза отблесками искр, а воздух был наполнен мириадами ароматов. Каждый из них ласково касался кожи, обволакивал, игриво пробирался под тонкую одежду и кружил голову. Чувство полного расслабления, невыносимой неги и страсти. Воздух просто звенел от желания и непонятного ритма.
Странная музыка, так похожая на тончайшие переливы хрустальных колокольчиков, которым вторили чувственные гитарные напевы. А может и не гитара, но точно, что-то из струнных инструментов. Каждая нота выворачивала душу наизнанку, причем с такой силой, что дыхание пропадало, и танцевала на обнаженных нервах, словно змея, которую гипнотизирует умелый заклинатель. И не хотелось ничего. Ни думать, ни чувствовать, ни мечтать. Только следовать странной мелодии, туманящей разум и вдыхать невероятно сладостный запах, настолько приторный, что я тонула в нем.
Я закрыла глаза, не в силах открыть их вновь, да и не было больше ни сил, ни желания. Они снова ушли, вместе с моими воспоминаниями, оставив пустую оболочку юной жрицы, готовой на все, ради служения богине. Или нет?…
В этот момент, к мелодии присоединился тонкий пронзительный звук. Сначала мне показалось, что я смогу открыть глаза и понять, что происходит, но пошевелиться не было никаких сил. Вот так и стояла, слегка покачиваясь, вслед за музыкой и все сильнее одевалась в ароматы.
— Добровольно ли ты пришла к нам? — повторил вопрос жрец в третий, и я знала, последний раз.
— Да.
— Но что ты готова, ради служения Сааяре?
— На все.
— Готова доказать?
А у меня все снова смешалось в голове. Я понимала, что пришла в храм, чтобы сделать что-то невероятно важное, но не могла вспомнить что. И все, что я осознавала, что стою напротив двух самых опасных и кровавых убийц Галгарии и не могу решиться сказать даже слова. И богиню мою звали иначе. Селена. Одно имя на двоих, вторая половина моей души, имя для моей тайной жизни… Но я отвернулась от нее, и она забыла про меня… И тут мне стало плохо. Настолько нехорошо, что затошнило, а перед глазами замелькали черные мушки. Прикусила губу, почти незаметно для жрецов, ловивших каждое движение, жест, вздох.
И тут мой сон, а может и кошмар, ожил и превратился в явь.
Еле сдерживая крик, так и норовивший сорваться с губ, я подчеркнуто равнодушно смотрела на мужчину, которого привели двое стражей. Избитое лицо, закованные в кандалы руки, порванная грязная одежда и буря во взгляде. Сердце дрогнуло и замерло, когда мужчину заставили преклонить колени, а затем снова пустилось вскачь, но внешне я никак не показала этого. Это был он. Та же улыбка, тот же взгляд, тот же запах. Марк Сефер, мой самый главный враг и самая большая любовь, единственный мужчина в моей жизни, и так будет всегда. Воспоминания обрушились водопадом, в котором я тонула и тонула…
Верховный, не спускавший с меня внимательного взгляда, довольно улыбнулся и подошел ближе. Несколькими резкими движениями попытался расплести мне косичку, а когда не вышло, продолжил уже осторожнее, но интересовала его только золотистая нить, которая через пару минут и оказалась у него в руках.
Прошло несколько мгновений, а воспоминания продолжали накатывать волнами. Быстрый взгляд на Карризи и осознание, что именно этого он и добивался. Память должна была вернуться не сразу, но у меня этот процесс начался раньше и поэтому, я уже успела справиться с шоком. А галгарец, продолжая улыбаться, вытащил из ножен кинжал и протянул его мне.
— Тебе дорог этот мужчина, — скорее утверждение, чем вопрос. — Я вижу, ты узнала его.
— Нет. Когда-то давно, в прошлой жизни, я, наверное, была знакома с ним, но теперь он ничего для меня не значит, — уверенно ответила я.
— Я верю тебе, но хочется гарантий.
О, Селена, помоги в последний раз своей неразумной дочери, которая снова умудрилась вляпаться в неприятности. Почему? Вот почему все требуют от меня гарантий? Неужели мои чувства, несмотря на всю работу над собой, читаются у меня на лице, словно в открытой книге. Или это твое испытание, а может кара для меня, что поддалась страсти и не смогла устоять перед ней? Но ты же помогаешь влюбленным. А в ту ночь мы с Марком на самом деле любили друг друга, отбросив все сомнения и условности.
— Каких гарантий ты хочешь? — равнодушно спросила, чувствуя, как все замирает внутри, а кровь вскипает от усилий, прикладываемых для сохранения этого внешнего спокойствия.
— Возьми кинжал, — приказал он, и я вновь, как и тогда на корабле, почувствовала, как мое тело живет по воле Карризи.
Протянула руку, медленно взяла красивый кинжал из дымчатой стали с рукоятью, украшенной драгоценными камнями.
— Красивый, — легкая улыбка, за которой я снова пыталась спрятать панику.
Вот на что был расчет Карризи! Я должна вспомнить все именно в тот момент, когда моя рука нанесет смертельный удар. После этого возврата к прошлой жизни у меня не будет. Знать, что я убила того, кого люблю больше жизни… Я никогда не прощу себе этого. И уже не важно, пройду я испытание или нет. Карризи победит в любом случае.
