Лана Ежова - Огонь в твоей крови
Пассажирка напряглась: неужели под некоторыми он подразумевал ее?
— А как миссис Смит стала вашей экономкой?
— Долгая и скучная история, — ушел от ответа водитель и припарковался невдалеке от антикварно-букинистического салона «Артур Каро».
Как-то за чашкой кофе с ликером «Бейлис» мадам Женевьева призналась, что на самом деле она мадемуазель. А месье Каро — ее удачная выдумка, принесшая ей деньги и респектабельность. «Угадай, Аннет, куда с большей охотой пойдет тратить свои кровные мужчина? В магазин, открытый женщиной или мужчиной? Будь у меня бутик нижнего белья, он бы назывался иначе».
И сколько Аня ни приходила в салон, она редко видела среди покупателей женщин, несмотря на то что кроме книг и карт здесь можно было приобрести картины и фарфоровых кукол.
Колокольчик над дверью мелодично звякнул, когда молодые люди вошли в магазин.
— Добро пожаловать, — прощебетала оказавшаяся поблизости сексапильная девушка-консультант, остальные две дружно заулыбались.
На данный момент Юрген оказался единственным потенциальным клиентом, и профессиональное обаяние в тройном объеме хлынуло на мужчину. Никакой навязчивости, нет, но заинтересованность ощущалась всей кожей.
Владелица салона подбирала сотрудниц по нескольким критериям: компетентность, вежливость, внимательность и приятная внешность. Женевьева по секрету, все за той же чашечкой кофе с ликером, поведала, что текучка кадров ужасная и порой ей кажется, будто она открыла не букинистический магазин, а салон знакомств.
— У нас встреча с мадам Каро.
— Минуту, пожалуйста, я сообщу мадам о вашем приходе.
После Аниных слов девушки выключили профессиональное обаяние и вернулись к своим делам, а старший консультант, цокая трехдюймовой шпилькой, поспешила к незаметной двери между стеллажами.
Время ожидания скрасила экскурсия по залу, который условно был поделен на три зоны: старинные книги и альбомы, карты и картины, монеты и куклы. Самые дорогие и редкие товары хранились под стеклом, но при желании их можно было рассмотреть ближе и даже потрогать.
— У вас гленофобия? — удивился Юрген, заметив, как магичка передернула плечами, когда они направились к полке с фарфоровыми красавицами.
— С чего вы взяли? Нет, я не боюсь смотреть в стеклянные глаза кукол. Просто вспомнила, как мама рассказывала о проклятии, наложенном на одну из игрушек. Поэтому я не понимаю коллекционеров, собирающих старые вещи. Откуда знать, что несет в себе энергетика приобретенного предмета? Вдруг она направлена на причинение зла своему хозяину?
Бранд скептически усмехнулся:
— А еще вы наверняка не любите портреты исторических деятелей?
— А что хорошего в том, чтобы пялиться на лица давно умерших людей? Вдобавок не связанных с вами родством?
— Предпочитаете пейзажи?
— Да, и не в виде разноцветной мазни на полотнах непризнанных гениев, а снимки хороших фотографов.
— Сказывается влияние брата, — сделал вывод Юрген, и у Ани от возмущения сжались кулаки — этот гад наводил справки о всех членах ее семьи, раз знает об увлечении Кирилла!
Данилевская собралась высказать накопившиеся претензии, но тут появилась владелица магазина и предложила перейти в ее кабинет.
Если бы Аню попросили описать свою знакомую в нескольких словах, она, не задумываясь, ответила бы: «Элегантная и сдержанная». Темно-русые волосы, никогда не знавшие краски, собраны в скромный пучок. Тонкую, но с плавными изгибами фигуру подчеркивало черное платье, ставшее фактически униформой Каро. Сдержанность в одежде и макияже компенсировалась бездной шарма.
Предложив гостям кофе, доброжелательная хозяйка завела незначительный разговор об общих с Юргеном знакомых. Аня, со злорадством ожидая, когда мужчине придется ответить на вопросы, касающиеся проклятия, уже чувствовала себя отомщенной. Однако допрос все не начинался, и Данилевская забеспокоилась. Время шло, ее терпение таяло. И, рискуя показаться грубой, магичка прервала светскую беседу:
— Женевьева, прости, а что ты скажешь по поводу «тысячи неприятностей и одной смерти»?
— Смертельное проклятие. Тяжело навести на жертву, почти невозможно снять.
— Женевьева, давай начистоту. Ты возьмешься его снять? Или помощь искать в другом месте? Сама знаешь, время против нас.
Женщина поставила миниатюрную чашку на кофейный столик и, не глядя магичке в глаза, тихо призналась:
— Скорее всего, не смогу. Я боюсь.
— Что? Ты ведь уже снимала подобное!
— Анна, эту глупость я совершила почти полвека назад. Молодая и глупая, я жаждала признания и денег. Зарабатывать репутацию долго, а мне хотелось уважения. И я рискнула. Сейчас у меня есть все, о чем мечталось, и даже больше. Поэтому ты должна меня понять.
Данилевская нервно сжала ремешок сумочки.
— Странно. А мне мама говорила, что проклятчики выполняют свой долг, а не зарабатывают репутацию.
— Так в чем дело? — Женевьева натянуто улыбнулась. — Бери клиента — и к мамочке.
— Слишком далеко. Да и долетим ли? А вместе с нами пара сотен человек?
Мадам Каро хмыкнула:
— Пытаешься надавить на совесть? — И погрозила девушке пальцем. — Мистер Бранд, у вас ведь есть свой самолет?
Мужчина, благоразумно не встревающий в диалог ведьм, утвердительно кивнул.
— Вот видишь, Аннет, смерть сотням пассажиров не грозит.
На долю секунды в карих глазах огневички полыхнули язычки ярко-алого пламени.
— Хорошо. Мне понятна твоя позиция. — Данилевская, сдерживая раздражение, грациозно поднялась с мягкого диванчика. — Спасибо за кофе, мадам Каро.
И первой вышла из кабинета, хлопнув дверью.
Экс-гонщик, положа правую руку на сердце, склонил светлую голову и шепнул:
— Благодарю, за мной долг.
— Разумеется.
Чувство безысходности и гнева гнало Аню прочь. И девушка, позабыв обо всем на свете, невзирая на оклики консультанток и отставшего клиента, выскочила на улицу.
И зажмурилась от вспышек фотокамеры. А дальше Бранд втянул ее обратно в магазин, но Данилевская успела увидеть, как к снимавшему ее мужчине подскочили три мордоворота в черных костюмах. Что-то многовато для хлипкого папарацци.
— Что это было?
— Издержки популярности.
— Я понимаю. Кто те, что в костюмах?
— Люди в черном, — хмыкнул Бранд и, демонстративно поморщившись, потер затылок. И уже серьезно: — Это моя охрана. Но если хотите славы, я отменю приказ, и кадры с вами оставят.
— Нет, спасибо, — поспешила откреститься магичка. — Что с головой?
Юрген вновь поморщился и отвел глаза:
— Как только вы сбежали, стоявшая на шкафу ваза свалилась мне на макушку. Аня, не забывайте, когда вы далеко, проклятие начинает действовать.
— Простите, я не подумала! Сильно болит? — с сочувствием спросила Данилевская и приложила ладонь к больному месту.
Как только девичьи пальцы коснулись волос, лицо Бранда окаменело.
— Больно, да? — по-своему расшифровала его гримасу Аня. — Я не целитель, но кое-что умею…
— Нет, спасибо, мне уже лучше.
И он поспешил к автомобилю. Девушка, пожав плечами, бросилась вдогонку.
Вечером после вкусного ужина и куска шоколадного торта на десерт Данилевская успокоилась окончательно и постаралась войти в положение Каро. Женщина пожила на свете предостаточно, чтобы не бросаться с энтузиазмом юности в опасную авантюру.
Прислушиваясь к шуму, доносившемуся из спальни Бранда, — он смотрел выпуск новостей, Анна набрала личный номер мадам Женевьевы. И как только та ответила, произнесла скороговоркой:
— Прости меня, пожалуйста. Я не подумала. Конечно, ты имеешь право не связываться со смертельным проклятием. А я, нахалка, попыталась воспользоваться расположением друга.
На другом конце помолчали, потом неуверенно заговорили:
— Аннет, понимаешь, еще в чем дело… моя помощница ждет ребенка. Мне просто не с кем снимать проклятие, а с кем попало работать я опасаюсь.
— А со мной? — быстро уточнила, встрепенувшись, магичка. — Ты ведь когда-то предлагала пойти к тебе в ученики.
Телефон отчетливо передал тяжелый вздох.
— Аннет… ты… слов не подобрать! Дай тебе палец, ты оторвешь всю руку на сувениры. Мне нужно время подумать. Дня через три сообщу свое решение.
— Спасибо! Обожаю тебя, Женевьева! — Со смартфоном возле уха, Аня станцевала пару движений канкана, высоко вскидывая ноги.
— Подожди! Я еще не согласилась! — испугалась собеседница.
— Спасибо за надежду, — не растерялась Данилевская и, попрощавшись, швырнула телефон на кровать. И тут же следом упав на пружинистый матрас, радостно взвизгнула: — Да-да-да!!!
— Кхм, — раздалось со стороны двери, соединяющей комнату гостьи со спальней хозяина дома.
