Вера Чиркова - Право любви
Но ещё страннее было обстоятельство, заставлявшее её то и дело прислушиваться к происходящему снаружи. Провожавший Славу в дорогу Беджет важно объявил, что ради сохранения тайны господин Зорденс приказал отправить её под именем местной жительницы и потому никакой охраны или сопровождающих ей не положено.
Просто приезжала в гости к нему, лекарю, племянница, а теперь с оказией возвращается назад. Раньше Ярослава только похихикала бы, ну какая из неё племянница для мужчины средних лет, даже наивный дурак не поверит. Но после близкого знакомства с зеркалом только чуть прикусила губу и утвердительно покивала. Теперь ей никак нельзя было дать больше двадцати трёх, от силы двадцати пяти, вполне может быть и дочкой, не только племянницей. Если причёску полегкомысленнее сделать.
Однако идея насчёт причёски не прошла, ловкие служанки одевали и причёсывали Славу на свой вкус и согласно выданным лекарем указаниям. Спорить иномирянка не стала, ей удалось-таки немного разговорить лекаря и выяснить, что женщин в этом мире много больше, чем мужчин. Впрочем, как и в её родном мире, только тут о них было положено больше заботиться. Родители обязаны были выучить дочерей готовить, шить и какому-нибудь искусству, если у девочки были способности, а состоятельные мужчины имели право жениться не один раз и, кроме того, брать наложниц.
Но и здесь были свои правила, совершенно отличные от тех, какие она встречала в родном мире. Ставшие наложницами женщины вовсе не считались ни рабынями, ни второсортными и вполне могли выйти замуж как за хозяина дома, так и за его родичей или даже друзей. Вообще-то рабство тут было, но тоже какое-то странное, к нему приговаривали нарушивших закон, вместо того, чтобы сажать в тюрьмы.
Более детальное изучение всех этих тонкостей Ярослава отложила на потом, благоразумно рассудив, что нужно сначала отыскать Костю, а потом уже решать проблемы вместе с ним. Всё-таки он у неё очень здравомыслящий и рассудительный для своего возраста парнишка, и раз прожил тут больше месяца, значит, успел составить о происходящем в этом мире собственное мнение.
В маленькое оконце, прорезанное в передней стенке короба, заглянула бодрая физиономия пилота этого сооружения, висящего под букетом огромных шаров, и сообщила, что они подлетают к замку господина Зорденса, а на чём она будет дальше добираться до своей деревни, ей скажет его домоправитель.
Женщина покладисто кивнула и поправила одеяло – к утру стало прохладнее. Её вещи, завёрнутые от посторонних глаз в старенькие юбки служанок, лежали на дне корзинки, придавленные свёртками с пирогами и туесками с грушами и ягодой. Отдельно стояла большая корзина с малосольной рыбой, и якобы именно ради этого лакомства, а вовсе не для Ярославы лекарь нанял в ближайшем посёлке единственный хотомар.
По легенде, комендант велел срочно доставить ему деликатесный продукт, а племянницу лекарь сунул дополнительно, раз всё равно летят по пути. С вечера пилот хотомара ещё пытался поговорить с миловидной селянкой, но она сослалась на зубную боль, и пришлось ему всю дорогу насвистывать местные мотивы.
– Иди на кухню, тебе покажут, где умыться, и покормят, – громко сообщил Ярославе вышедший встретить рыбу домоправитель, и она поплелась по направлению к возвышавшемуся неподалёку зданию, выглядевшему строже и внушительнее, чем мэрия в её городке, с досадой поминая чрезмерную доброту и заботливость служанок из крепости, загрузивших её корзину до такой степени, что потрескивала ручка.
– Давай помогу. – Мирно сидевший неподалёку от крыльца мужчина прекратил точить свой кинжал, ловко забросил его в ножны и встал со скамьи точно в тот момент, как она поравнялась с ним.
– Помоги, – подняла на него глаза задумавшаяся женщина и озадаченно смолкла.
Абориген побледнел, глядя на неё, как на привидение, нервно сглотнул и – ничего не сказал. Просто легко подхватил корзинку и направился к заднему крыльцу.
Ярославу такое поведение сильно насторожило, судя по всему, мужичок что-то знал… и скорее всего не про неё. Ведь до тех пор, пока не рассмотрел лица, туземец вёл себя совершенно спокойно. Значит – Костик? Материнское сердце замерло на миг от тревоги, потом заколотилось о ребра, заспешило как сумасшедшее, хотелось ринуться на этого добровольного помощника, схватить за рубаху, трясти, задавая вопросы и проверяя взглядом, честно ли он отвечает, не юлит ли. Но Ярослава привычным усилием сдержала себя, в её профессии умение скрывать эмоции было едва ли не главным. Да и вовремя вспомнила: в спину может смотреть не только пилот, но и другие люди, а она – как бы и не она тут и своей вспышкой только вызовет ненужные подозрения. Не зря ведь её так тщательно одевали и маскировали перед путешествием? Видимо, чего-то опасались, и, пока она не почувствует себя в полной безопасности, не нужно подавать вида, что замечаешь больше, чем положено.
Слава хорошо знала: у богатых и власть имущих врагов много больше, чем у бедных, и давно постановила про себя, что никогда не польстится на деньги. И даже получила однажды очень веское подтверждение правоты своего решения. Тем летом она впервые приняла приглашение поработать в санатории и согласилась ради возможности покупать Костику зимой так необходимые ему фрукты. Один из тех вроде бы невзрачных пациентов, которым прислуга смотрит в рот, а за каждым шагом следят дюжие парни, словно случайно поселившиеся в соседних номерах, к концу отдыха вдруг что-то рассмотрел в Ярославе. И попытался расположить её к себе, намекнув, что может исполнить самое смелое желание докторши. Вот только Слава никаким образом не желала становиться должницей и отказалась самым вежливым и деликатным способом. Заводить такого врага было бы непроходимой глупостью.
Однако оказалось, это было своего рода проверкой, и, уезжая, пациент прямым текстом объявил о своём желании видеть её в своём доме в качестве личного врача. Про остальные обязанности он умолчал, но тут бы всё поняла и дурочка, а Слава такой не была. Сообщила о важных делах, с которыми она должна непременно разобраться сама, и попросила три месяца на принятие решения. Ей дали один, и Слава с огорчением поняла, что придётся всё бросать. С таким трудом налаженную жизнь, старенький домик, работу, ставший родным приморский городок, – и бежать к подруге в дальний северный мегаполис, где её не найти никакому ухажёру. Но жизнь в очередной раз доказала, что ей нет никакого дела до планов людей, как бы богаты и влиятельны они ни были. Через неделю после отъезда настойчивого поклонника Слава дежурила в ночную смену и услышала в теленовостях жуткое сообщение о том, что была расстреляна в упор машина известного предпринимателя. Ушлые журналисты добыли и фотографию погибшего, и едва она возникла на экране, Ярослава невольно потянулась перекреститься. С этой минуты проблемы, как избавиться от назойливого благодетеля, в её жизни больше не было.
Поэтому она послушно пошла следом за аборигеном и очень скоро убедилась, что догадывалась правильно, именно её он и ждал. Ни в какую кухню они не попали, а пришли в довольно удобно расположенную рядом с купальней комнатку.
– Тут отдохнёшь, завтрак сейчас принесут, – глуховато и коротко сообщил провожатый, ставя корзину на скамью, – к обеду придёт хутам, и домоправитель тебя на него посадит. Ничего не бойся, тебя будут незаметно охранять. Я сяду в хутам перед закатом, постарайся ни с кем не разговаривать. Меня узнаешь вот по этому кольцу… лицо придётся изменить. Дальше поедем вместе, и я всё объясню… а сейчас мне пора уезжать.
– Таш, – позвал где-то в глубине дома недовольный мужской голос, и абориген, сделав знак молчать, опрометью ринулся прочь.
А Ярослава присела на заправленную вышитым покрывалом лежанку и задумалась, пытаясь сообразить, во что же такое вовлекает её господин Зорденс, которого она ещё и в глаза не видела. А потом, воровато оглянувшись, заперла дверь на засов и решительно развязала шнурок на необычных чётках. Старательно отводя взгляд, высыпала их в стоящий на столе бокал, накрыла платком и тщательно поболтала. Затем, не глядя, сунула в бокал руку и двумя пальчиками выхватила ту фигурку, что лежала сверху. И едва удержалась, чтобы нервно не захихикать, на неё лукаво смотрела серая кошачья мордочка.
Хутамом оказался многоногий бегемот, с плетёной клеткой на спине, окружённой гирляндой серо-зелёных пузырников, знакомых Славе по хотомару. С одной стороны между пузырниками был просвет, и к узкой дверце в клетку вела лесенка из повешенных на верёвки дощечек.
Один из сидящих в корзине пассажиров подал Славе руку и почти забросил женщину внутрь, на раскиданные по полу тюфячки. Помог устроиться поудобнее и начал задавать обычные дорожные вопросы про погоду, родственников и цены на мясо. Вероятно, скучающий спутник собирался получить за свою услугу собеседницу на время путешествия, но женщина упорно отмалчивалась, довольно успешно строя из себя забитую деревенскую девицу.
