Елена Звёздная - Урок четвертый: Как развести нечисть на деньги
В чем-то я была с ним согласна, но в то же время:
– Давай попробуем решить все сами…
Внезапно возница вновь резко затормозил.
А до ворот всего ничего оставалось, шагов сто, не больше…
– Уважаемый, – начал Юрао и тоже умолк.
И мы втроем с нарастающим ужасом следили за тем, как песок, словно поземка, расходится по дороге по направлению к нам. Будто там двигалось то, что порывом ветра создавало это невероятное ощущение, – песок дымом струится по дороге.
«Пустынник», – вдруг подумала я.
И даже не знаю, почему так подумалось.
Странное явление приблизилось к нам, осыпав мелким песком застывшего и почти не дышавшего кентавра, мягко обогнуло карету… В следующее мгновение крышу средства передвижения сорвало ветром и унесло в черное ночное небо.
– Императорская гвардия, – мрачно произнес Юрао и расслабился.
Я попыталась прекратить дрожать, но не вышло – жутко это, очень жутко, и голос, внезапно заскрипевший над нашими головами, тоже был жутким.
– Перебежец без разрешительной грамоты, господин офицер Ночной стражи и леди, – замогильно резюмировал голос. – Нарушение границ охраны императорской гвардии – наказуемое преступление, леди и господа.
Я вздрагивала от каждого слова, а вот Юрао был скорее разозлен, чем напуган происходящим:
– Лорд-офицер Ночной стражи! – нагло поправил дроу.
– Госпожа Риате, – решила внести исправления и я.
Возница, до этого момента испуганно молчавший, тоже соизволил возмутиться:
– Есть у меня документы!
Песок на мгновение перестал изображать поземку, после с некоторым раздражением прозвучало:
– Хорошо, «лорд Ночной страж» и «госпожа Риате», но возница лжет!
– Бездоказательное заявление, – глядя в пустоту так, словно что-то видит, вмешался Юрао. – Господин возница находится на службе конторы «ДэЮре», и его документы в данный момент на стадии оформления.
Возница выглядел не менее удивленным, чем я, и голос единственный позволил себе усомниться:
– А вы… в этом уверены?
– Более чем. – Юрао демонстративно достал листок бумаги и карандаш, после чего обратился к вознице: – Как звать?
– Нурх Быстрый, – поспешно ответил тот.
Писал Юрао тоже быстро, гораздо быстрее, чем успел разозлиться представитель императорской гвардии.
– Что за фарс?! – прошипел он.
– Никакого фарса, – Юрао деловито дописывал, – я и мой партнер являемся владельцами конторы частного сыска «ДэЮре», и мы только что… Дэй, распишись, – мне протянули листок, – приняли на работу господина Нурха Быстрого. Все соответствует нормам законодательства.
Я поспешно расписалась, и свежесочиненный акт приема на работу Юрао протянул в пространство.
Когда лист был взят, на его желтоватой поверхности четко выделилась рука того, кто сейчас вчитывался в строки. Страшная когтистая испещренная черными трещинами желтая конечность.
– Юр, – прошептала я, – а ты его всего видишь?
– Не совсем, – партнер старался держаться уверенно, – он скрыт песчаным вихрем.
«Пустынник», – вновь подумала я.
А затем решила все же спросить:
– Простите, уважаемый. – Лист опустился, видимо, меня были готовы услышать. – Простите… а вы Пустынник?
Юрао странно на меня посмотрел, а в это время возница потянулся и, осторожно отобрав у гончего лист, любовно погладил его, свернул и спрятал в нагрудном кармане – кажется, кто-то был очень рад подобному повороту событий.
– Откуда вы меня знаете? – страшный, словно скрежет по стеклу, голос гончего пробирал до костей.
– Действительно, откуда? – язвительно вопросил и Юрао.
– Лорд Тьер упоминал… – с трудом выговорила я, сама не понимая, зачем вообще это сказала.
В следующее мгновение произошло странное – песок, доселе видимый мне лишь как поземка, взметнулся вверх, чтобы, закружившись вихрем, опасть, открывая высокую тощую фигуру давно усопшего в рваных песочного цвета лохмотьях. У гончего видимыми оставались лишь глаза, сверкающие на черной коже, и ладони неожиданно желтого цвета. И вот это жуткое создание, скрестив руки на впалой груди, задумчиво произнесло:
– Тьер, значит!
– Эй, – Юрао подскочил, словно загораживая меня от императорского гончего, – а давайте без допросов.
Начинаю понимать, что зря сболтнула про лорда-директора.
– Сядь! – скрипучим, до такой степени скрипучим голосом, что хотелось закрыть уши руками, скомандовал Пустынник.
И партнер опустился на сиденье, судя по округлившимся глазам, даже не ожидая от себя подобного.
– Так значит, все-таки Тьер… – проговорило чудовище в развевающихся без ветра призрачных лохмотьях.
А после, повернув голову ко мне, уже намного более приятным голосом Пустынник спросил:
– С какой целью вы направлялись к его императорскому высочеству, госпожа Риате?
Я испуганно посмотрела на Юрао, дроу тихо посоветовал мне:
– Рассказывай.
И я рассказала об обозах корпорации сети кондитерских Мелоуина, и о том, что их задержка грозит финансовыми потерями, и даже про то, что к принцу гномы уже обращались с просьбой, но их даже не соизволили выслушать до конца…
Меня прервали странным вопросом:
– Какое отношение вы, госпожа Риате, имеете к данным обозам?
Вновь посмотрев на Юрао, я честно ответила:
– Контора частного сыска «ДэЮре» ведет дела гномьей общины и…
– Достаточно! – Песок начал окутывать жуткую фигуру Пустынника. – Я понял главное – это важно для вас, госпожа Риате, а значит, ваша просьба будет исполнена.
И все.
И даже песчаная поземка исчезла.
А потом, пока мы в некотором оцепенении продолжали сидеть в карете без крыши, припорашиваемые мокрым снегом, открылись главные городские ворота, и по дороге потянулись опечатанные обозы с торговой маркой «Мелоуин» на бортах быстроходных телег. А за ними телеги рыбной ресторации «Остера», корпорации «СтальГор» и еще, и еще…
– Странность заметила? – напряженно спросил Юрао.
Молча и отрицательно покачала головой.
– Пропустили только обозы, принадлежащие гномьей общине… – сообщил партнер.
* * *Возвращались мы в контору в мерцающей магией карете, потому что Юрао, промокнув окончательно, все же решил пойти на нарушение закона и натянул над искореженной повозкой магический навес. Говорить ни о чем не хотелось – действительно вымотались за день.
– Мне еще на службу, – грустно вспомнил Юрао.
– У меня домашняя работа, – не менее грустно сказала я.
– Поспать бы после горячей ванны. – Дроу потянулся. – А мы с тобой сегодня молодцы!
– Да, – я широко зевнула.
Хитро взглянув на меня, Юрао проникновенно спросил:
– Так что у тебя с Тьером?
– А что у тебя с Эрхой? – в тон ему ответила я.
– Не спрашивай. – Дроу мгновенно помрачнел.
– Вот и я о том же… – И ощущение, что сразу стало в десять раз холоднее.
Я зябко обняла плечи, глядя на засыпающий город, мягко окутываемый пушистым снегом.
– Знаешь, мне кажется, он злится, – неожиданно задумчиво произнес Юрао. – Нет, правда, злится за тот случай у конторы, когда ты его не пускала. Понимаешь, это очень важно – быть в глазах любимой девушки сильным, быть героем, а ты повела себя как мамочка, которая испугалась за сыночка. Нет, я тебя не осуждаю, Бездна его знает, что там было в тех символах, но для него это, наверное, ударом стало. Как же – всесильный лорд Тьер, ты заметь, как все его имя произносят, поуважительнее, чем императорское, а тут ты, та единственная, чье мнение для него так важно, и не веришь в него.
Удивленно посмотрела на Юрао, тот продолжил:
– Я не осуждаю, Дэя, я последний, кто осудит, потому что был там, и знаешь, встреча с каррагом… Она потрясением стала… Я же ничего не мог с ним сделать, а Тьер их с легкостью валил – сам. Он всегда берется за то, что кажется в принципе невыполнимым, и справляется. Просто начни ему доверять, Дэй, мужик этого заслуживает.
Завыл ветер, начиналась метель, и пушистые хлопья снега сменились мириадами маленьких колючих снежинок – последние дни зимы самые суровые в Приграничье. Не люблю метели.
– Знаешь, у меня папа охотник, – почему-то начала рассказывать я, – один из лучших в Загребе. Он всегда был таким сильным, самостоятельным, он, чтобы жениться на маме, уехал из родного города и пошел против воли рода. А род в Приграничье… это серьезно, Юр. У нас семья не маленькая, она большая и крепкая, против рода единицы идут. Папа пошел. Они с мамой поселились в Загребе, и я всегда знала – папа сильный. Папа самый сильный на свете. А в одну вот такую зимнюю ночь Ночные стражи открыли дверь и принесли папу… в крови и едва живого. Так что даже сильные, очень сильные могут погибнуть, Юрао.
Мы уже подъезжали к конторе, и поэтому дроу, который хотел что-то сказать, предпочел промолчать. И я была очень благодарна ему за это – мне тяжело открываться людям. Тяжело говорить о своих чувствах и опасениях. Приграничье – суровый край, у нас говорят не словами – делом. И Приграничье – край суеверный, самая распространенная поговорка – «Страх беду призывает», и о своих опасениях мы не говорим никогда. А за Риана мне было страшно, очень страшно, особенно после того, как я услышала сказанное наследным принцем. И в то же время, может быть, Юрао в чем-то прав, ведь и меня в обед обидело именно неверие лорда-директора в мои силы, в то, что я справлюсь…
