Галина Гончарова - Средневековая история. Первые уроки
Этого хватило Лейфу, чтобы метнуть ножи. Один – в Гуннора. Один – в его помощника, который как раз перелезал через борт. И, осторожно завернув так и не проснувшуюся любимую в меха, выкинуть трупы за борт.
Ему не хотелось обрывать минуты счастья. А через несколько часов на корабль начали возвращаться дружинники. И рассказали своему предводителю, что Эйнрик Торсвег ищет свою дочь, Ингрид. Та-де ушла на праздник и до сих пор не вернулась. Тут вирманин и заподозрил, что дал клятву дочери своего заклятого врага. И тихо спросил у Ингрид, так ли это?
Женщина не отрицала ничего. Только покачала чуть заметно головой.
– Ты забыл? Я была Торсвег. А теперь я вся твоя. Хочешь – бери, хочешь – убей. Я даже спорить не буду. Мне все равно без тебя не жить, лучше от твоей руки сейчас, чем потом, без тебя… все равно умру.
– А ты знала, кто я?
– Нет. Отец меня берег. Я вообще думала, что Эрквиги – это кто-то вроде диких зверей. Глупо…
И Лейф видел, видел – она не лжет. Ни на секунду не лжет. Ни когда отвечала ему, глядя прямо в глаза, ни на секунду не отводя любящего – любящего, боги! – взгляда, ни когда вложила тонкие пальцы в его протянутую руку и доверчиво подала ему ножи, зная, что через секунду один из них может вонзиться в ее горло.
Не вонзился. А Лейф понял: на одной земле с Торсвегами ему не жить. Пока не жить.
Что он мог сделать? Оставаться здесь – значило развязать войну. Отец, мать, братья… они могут простить ему женитьбу на дочери старого врага. Но Торсвеги не простят. Ни Гуннора, ни Ингрид. И начнут мстить. Лейф не боялся поединков. Но…
Лучшим выходом было честно признаться во всем родителям и на время скрыться с острова.
Отец все понял. Одобрил убийство Гуннора. Пристально поглядел на бледную, но прямую как стрела Ингрид. И улыбнулся.
– Ладно. Давай поговорим без женских ушей. Да и мать пока с невесткой познакомится поближе.
Отец не возражал. Ничуть не возражал. Лейф оставил родным все, что привез в последний раз, взял только самое необходимое и поднялся на корабль. С дружиной они свое добудут.
Вирман кормит море.
С ним на корабль поднялись тридцать человек. Его дружина. С Ингрид – еще девять женщин, которые не собирались разлучаться со своими мужьями на несколько лет. И двенадцать детей. Места в трюме хватило всем.
Все бы удалось, но в море Лейф встретил корабль Эйнрика. С выпуклым алым щитом на мачте[10].
И принял бой. Ингрид умоляла не драться с ее отцом, даже пробовала кричать тому, что она жена Лейфа, что любит его, но все оказалось бесполезно. Эйнрик первый выпустил стрелу. В дочь. И бил насмерть. Если бы Лейф не успел загородить любимую щитом, она бы сейчас не стояла рядом с ним. Но успел. Загородил, сбил на палубу и перекинул в руки друга, который оттащил Ингрид в трюм, к остальным женщинам. И принял бой.
Хотя боем это назвать нельзя. Бой – другое. Дружина на дружину, сила на силу… но Лейф словно с ума сошел, увидев летящую в Ингрид стрелу. Такого он никому прощать не собирался. Словно демон наружу выглянул. И Лейф отдал приказ, о котором потом даже не сожалел:
– Стрелять зажигательными!
Лейф победил только благодаря новой придумке – зажигательным снарядам, за которые заплатил на торгу бешеную цену. Никто не знал, из чего их делают степняки. Но жидкость, заключенная в них, горела даже на воде. Пяти снарядов оказалось достаточно. Корабль Эйнрика вспыхнул, как свечка. Люди – тоже. И дружине Лейфа оставалось только осыпать их стрелами и копьями.
Кто-то скажет, нет чести в таком бое. Но Лейфу было наплевать. Ему надо людей сберечь. А за жену он вообще… Мало еще помучился Торсвег, мало!
Людей он сберег. А Ингрид рыдала по отцу три дня. И впервые мужчина ощутил себя настолько беспомощным. Но все проходит. Прошло и это состояние Ингрид. Однажды ночью, когда команда спала, а он стоял свою вахту у правила, женщина подошла к нему и тихонько прижалась щекой к плечу.
– Прости меня…
– За что?! Это ты прости меня. Я знаю, это был твой отец, но у меня не было выбора. Мы все умерли бы там.
– Я знаю. И… я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю. Не оставляй меня. Прошу тебя.
– Никогда.
– Никогда…
А потом они оказались в Ативерне.
И здесь начались настоящие проблемы. В порту Альтвера их никто не ждал. Никому не были нужны вирмане. А надо было как-то устраиваться. Где-то зимовать. На что-то жить…
Кое-какие деньги у Лейфа были. Но надолго бы их не хватило. Можно, конечно, выйти в море и ограбить пару кораблей. Но – опасно. Это на Вирме не выдают. А ему предстоит жить в Ативерне. Хотя бы пару лет. И не хотелось наживать себе лишних проблем.
В «Свинью и собаку» они зашли случайно. Ингрид попросила пополнить запасы лекарственных трав. Лейф согласился. Они вместе погуляли по ярмарке, а потом решили перекусить в трактире. И зашли… на свою голову.
Ингрид, любимая, родная, единственная, что ж теперь, если Флейна создала тебя прекрасной, как солнышко? Если бы родители тебя не прятали, женихи бы дом в осаду взяли!
Когда наглый молодчик начал вязаться к Ингрид, Лейф едва не взвыл с досады. Видимо, придется быстро сниматься с якоря и уходить. И то… могут и погоню послать. А снаряды закончились. Осталось две штуки. Этого мало, ужасно мало…
Спасение пришло совершенно неожиданно. И имело вид толстой женщины в розовом платье.
А что это там за шум?
От решения глобальных проблем Лилю отвлекли звуки начинающегося скандала.
Лиля огляделась. Арт и охрана сидели за столом. Шерл у стойки договаривался с хозяином о комнатах. А шум…
Шумели двое.
Лиля ахнула, прижимая руки к щекам.
Один был типичный вирманин. Высокий, светловолосый, мощного телосложения. За его спиной пряталась такая же светловолосая красотка, при виде которой Лиля только вздохнула. Прелесть, что за фигура. Не девочка – конфетка. «Плейбой» с его тяп-моделями курит в уголочке. Рядом с ними с самым решительным видом стоял еще один вирманин. Товарищ по оружию?
А противостояли им три… «золотых молодежника». Иначе и не скажешь. Вот сколько миров, сколько обычаев, а детки разных «крутых папаш» везде одинаковы. Как плесень и глисты. Одинаковые выражения лиц, одинаково наглое поведение, вседозволенность и никакого понятия о хорошо просоленных розгах. А надо бы.
И кто сказал болванам, что они неприкосновенны?
– Это сынок мэра, – услышала Лиля краем уха разговор за соседним столиком. Кажется, персона была достаточно известна и доставляла кому неприятности, а кому и бесплатные развлечения. Ага. Сын мэра. Ясно. И здесь дети власть имущих ведут себя по-хамски.
– А с ним?
– Его приятели. Тож бла-ародные…
Женщина фыркнула. Вот-вот, бла-ародные, точнее и не скажешь. И прислушалась уже к ссоре.
– Ты, щенок… – рычал вирманин.
Лиля была с ним полностью согласна.
– Ты, холоп, лучше оставь эту шлюшку с нами и убирайся. Если она захочет, то вернется к тебе. Но вряд ли! Ей понравится с настоящими мужчинами, – отвечал сынок мэра. – И вали отсюда, быдло! Тебе здесь не место! В свинарнике…
Лиля поглядела на вирман, сжимающих рукояти мечей. На сынка мэра. На бледную как смерть красотку.
Обежала взглядом таверну. Упс…
А это кто? Стражники?
Буквально через два стола от нее сидели, выпивали и закусывали несколько человек в плащах красно-синего цвета.
– Это стража? – толкнула она Арта.
– Кажись, да, госпожа…
Тогда понятно, почему эти трое придурков еще живы. То, что еще ничего не развернулось, – это ведь чисто потому, что здесь стража. Вот местная молодежь и оборзела. Вирман двое, если начнется заварушка, их тут как пить дать положат, они не могут этого не понимать… А что с девчонкой будет? Блин, да что ж я за скотина! Девчонке лет шестнадцать, она перепугана до истерики… Здесь, если это не остановить, такой половецкий перепляс сейчас начнется, что никому мало не покажется, не-эт… и вообще – это профи. Военные.
И женщина принялась выползать из-за стола.
– Госпожа, вы куда? – забеспокоился Арт.
Лиля хлопнула его по плечу.
– Потом объясню.
Ухватила одной рукой кувшин, а второй – горшок с похлебкой и зашевелила ногами.
– … тебе место в хлеву рядом со свиньями, – закончил свою блестящую речь «арыстократ».
Лиля прицелилась.
Плюх!
Похлебка из горшка равномерно распределилась по всем трем молодчикам. Следом полетел горшок, разбившись о голову неизвестного спутника сынка мэра.
Парень охнул и осел на пол. Представитель золотой молодежи и его оставшийся спутник повернулись и получили в лица винный душ.
– Остыли, болваны?! – ледяным тоном осведомилась Лиля. – А теперь отвечайте, как вы смеете затевать безобразную ссору в присутствии графини Иртон?! Вас что, на конюшне воспитывали?!
Она отлично знала, что видят перед собой парни. Пропыленную и грязную, но все же дорогую одежду. Аристократическое лицо (у крестьян нет шансов так отожраться, разве что с голоду опухнуть). Дорогие изумрудные серьги в ушах. Перстень с графской короной на руке. Золотой с изумрудами обручальный браслет.
