Вера Чиркова - Свадьба отменяется. Помолвка
– Выходит… вы не можете отличить настоящую любовь от поддельной? – подумав немного над словами магистра, подозрительно прищурился Дрезорт.
– Можем, – загадочно вздохнул Гиз, – ещё как можем. Каждый раз чувствуем и боль, и страсть, и нежность так, словно сами влюблены.
Капитан хмуро уставился на магистра и внезапно начал стремительно краснеть.
– А закрыться ты не можешь? – хрипло пробормотал он, стараясь не встречаться с магом взглядами.
– И так закрыт почти наглухо… любовь и ненависть такие сильные эмоции, что в открытую слушать никак нельзя, – хмуро пояснил магистр. – Это как тонуть каждый день и каждый раз выплывать на последнем дыхании.
Так вот, про брачную контору… эмпат может сказать двум людям, что их чувства взаимны, но, как выяснилось, для счастья этого мало. Людям свойственно сомневаться, всё время проверять и перепроверять возлюбленного, измышлять себе страхи и обиды… Некоторые идут ещё дальше, изобретают своему любимому испытания и ловушки… но не потому, что они злы, нет. Люди просто хотят получить гарантии там, где их не может быть изначально. Любовь всегда была и всегда останется самым изменчивым чувством на свете.
– Ты хочешь сказать… что не стоит никого любить… не нужно искать любимую и надеяться на счастье? – неверяще вглядываясь в магистра, пробормотал капитан. – Ты меня сейчас утешаешь или обманываешь, Гиз?! Ты, который столько лет дурачил моих людей вместе со мною, каждый раз придумывая всё новые хитрости, чтобы удрать с леди Катренной из-под нашего наблюдения?! Ты, являвшийся к ней на свидания в зимнюю пургу с букетами харильских жемчужных лилий?! Создававший в непроглядно чёрные осенние ночи разноцветные хороводы бабочек и светлячков, всю ночь танцевавших у окна её спальни? А в летнюю жару над её домиком шелестели прохладные дожди и плыли сиреневые облака с мордочками белок и зайцев?!
Последние слова он уже кричал, ненавидяще уставясь на хитро улыбавшегося магистра.
– Ну вот ты и ответил сам на свои вопросы, – поднимаясь с сиденья, устало вздохнул маг и оглянулся на окна, – пора мне идти.
Вокруг них загромыхали, защёлкали засовы и запоры, распахнулись двери и ставни, впуская в казарму предзакатное солнце. Последней, как заключительный аккорд, брякнула печная заслонка.
– Гиз… – капитан неверяще смотрел на теряющую очертания фигуру, – но ты же хотел поговорить… о Риселле?!
– Не о ней, а о том, чего хочешь ты… – Маг, не отрываясь, смотрел в окно, и в его голосе звенела горечь. – Ты вот сказал про светлячков и облака… всё правильно, только нужно спросить меня, какие чувства я испытывал, когда их создавал?
– И какие же? – уже понимая, что ответ ему не понравится, не смог удержаться от вопроса Дрезорт.
– Я думал, ну почему я был таким слепым идиотом и двадцать лет смотрел на неё со стороны, не решаясь поговорить чистосердечно?! Двадцать лет мы могли бы быть вместе, Брант! ДВАДЦАТЬ! А вместо этого копили обиды и недомолвки! И потом нам понадобилось ещё десять лет, чтобы всё это распутать… и каждое открытие приносило боль и горечь. А ведь мне нужно было всего лишь один раз сесть рядом с нею и никуда не отпускать, пока не станет ясен истинный смысл всех действий, взглядов и слов.
Магистр оглянулся на притихшего и задумавшегося капитана, усмехнулся и до конца повернул на руке браслет.
– Ладно, я побежал, – уже от двери донёсся до Дрезорта его голос, – пока, капитан. Кстати… о Риселле… так случилось, девочке очень не повезло в жизни. Отец официально не признал, отчим погиб, спасая мачеху-истеричку, братья по отцу то ли не знают про неё, то ли и знать не хотят.
– Про отчима я знаю, только считал его её родным отцом, – пробурчал Дрезорт, забыв, что признанием о проведённом расследовании выдаёт себя с головой, – а кто же тогда настоящий? Гиз? Ты ушёл, что ли?!
– Вольдер, – тихо пробурчал магистр, – но она его ненавидит за гибель матери.
– Какой Вольдер? – не сразу сообразил капитан. – Эй, Гиз? Неужели Гренесский весельчак?! Гиз! Ушёл. Тьма, вот только Вольдера ей и не хватало.
Дрезорт вскочил и почти бегом ринулся прочь.
– Комендант! – Несчастный вояка, неудачно попавшийся Бранту под ноги, даже голову в плечи втянул от гневного рыка. – Завтра утром я проверю казарму, и если найду хоть одного паука – будете по шесть часов в день бегать вокруг фонтана! Приступайте к уборке! А мне нужно проверить посты на стенах.
Глава 13
– Можно?
Стук в дверь раздался в тот самый момент, когда Галирия ловко подсунула Райту последний бутерброд.
– Войдите, – бездумно откликнулся Дорданд и встревоженно оглянулся на замершего брата: – Не бойся…
– Да ничего я не боюсь… – растерянно пробормотал Эртрайт и уронил хлеб на стол.
– Миледи велела принести вам закуски… – в распахнувшуюся дверь вплыл огромный поднос, а следом за ним протиснулась кухарка, – и сказать, что ужин будет через час.
– Спасибо.
– Поздравьте, – проследив за степенно выплывающей кухаркой, удрученно оповестил расстроенный Эртрайт, – я скотина.
– Пьяная скотина, – шутливо уточнил Дорд, голубичный бальзам явно начинал действовать на кузена, – но не переживай, не ты один. Я тоже наорал… только на Гиза, он так удачно под руку подвернулся.
– Что, правда? – слегка оживился Эртрайт. – И как?!
– Разумеется, правда, разве я тебе когда-нибудь врал?
– Ну, если не вспоминать некоторых мелочей, то никогда, – великодушно согласился кузен, – так что там с Гизом?
– Эти мелочи были в глубоком детстве, – сделал обиженный вид Дорд, – а Гиз – ну, как всегда, высек.
– Ты шутишь?! – встревожилась Гали и смутилась, ей было непросто привыкнуть к новому статусу и облику секретаря.
– Нет, – сразу растеряв наигранную весёлость, вздохнул герцог, – не шучу. Плёткой он меня, конечно, не бил, но Гиз и языком умеет так, что надолго запоминаешь. Но я не в обиде, герцогу нужно уметь держать свои эмоции под контролем, иначе можно наделать непоправимых ошибок. А знаете, что я придумал? Давайте возьмём немного еды и пойдём в беседку… ту, Эртрайт, нашу?!
– Сначала пойду, попрошу прощения. – Кузен мрачно сунул в рот любимый рулетик, безрадостно прожевал и встал. – Ты прав. И Гиз прав… но лучше бы меня он высек.
– Я пойду с тобой, – сообщила на имгантском Гали.
Хотя принцесса разговаривала на языке жениха уже лучше, в особо ответственные моменты предпочитала переходить на имгантский, её родного пока не знал Эртрайт.
– Не нужно, – попытался отказаться жених, но Галирия настояла, заявив, что желает быть представленной по всем правилам.
– Тогда и я с вами, – поднялся Дорданд, – а потом, если останется время, пойдём в беседку. Оттуда такой замечательный вид на море.
* * *
Однако попросить прощения Райту не удалось. Родителей, удалившихся в свои покои, не разрешил беспокоить Дорд, а дед, как сообщила одна из найденных ими нянек, отправился в свою башню. И это означало, Теорид не желает никого видеть. Даже в ведущий к башне коридорчик никто не решался соваться, когда старый король запирался в своём кабинете.
Зато в гостиной второго этажа компания обнаружила грустную и несчастную Риселлу, растерянно рассматривающую незнакомую обстановку.
– Сел, – первой сориентировалась Галирия, – ты проснулась?!
– Гиз разбудил, – призналась травница, – пробормотал что-то про срочные дела и исчез. А где это мы?
– На острове Битаре, во дворце Теорида, – мягко сообщил Дорд, – маги решили: пока Чеджерг не пойман, нам лучше пожить тут, ради безопасности.
– А Милли?
– Её забрали родители, – так же ровно ответил герцог, но девушка расслышала в его голосе глубоко упрятанную горечь.
– Они очень долго этого ждали… – пробормотала Риселла тихо, – особенно мать. Людвиг навещал Милли почти каждую неделю.
– А в Кархине? – вдруг припомнил Райт, не любивший никаких неясностей.
– Про Кархин он не знал… иначе бы не пустил нас, – нехотя призналась Риселла, – но больше ничего объяснить не могу, это не моя тайна. Я только помогала… и обещала молчать.
– Понятно, – разочарованно протянул герцог Грайнский, – а зачем…
– Райт, – резко оборвал Дорданд, – больше никаких – зачем. Извини… но чужие тайны… лучше не трогать. И ты не забыл, что мы куда-то шли?!
– В парк, – оглянулся на невесту Эртрайт и вдруг обнаружил в её руках какой-то странный узел. – Гали?! Что это у тебя такое?
– Вы же хотели прихватить закуски?! – не найдя подходящих слов, снова перешла на имгантский северянка.
– Запомни, таскать тяжёлые вещи, когда рядом есть мужчины, значит – оскорбить их, – отбирая узел, назидательно сообщил девушке Дорд.
– Значит, нужно таскать, когда мужчины куда-нибудь уйдут, – направляясь вслед за подругой, пошутила Риселла.
Герцог бросил на девушку быстрый взгляд и невольно проникся к ней уважением, смешанным с жалостью.
