Ольга Пашнина - Магия любви. Лучшее романтическое фэнтези, 2017
Девушка гневно фыркнула. Какая чушь! Разве колдуны умеют любить? Разве им ведомо настолько чистое и светлое чувство?
Мрак лишь усмехнулся, без особых проблем прочитав мысли Мирины по выражению лица. Но усмехнулся не с сарказмом, а как-то печально. Будто вспомнил что-то из собственного прошлого.
Или же Мирине это просто привиделось?
– Пойдем.
И Мрак, так и не выпустивший ее руку из своей хватки, настойчиво повлек девушку за собой.
В последний раз посмотрела Мирина на поворот тропинки, за которым остался ее дом. Она не сомневалась, что колдун не будет ее удерживать, вздумай она вырваться и удариться в бегство. Но в глубине души ядовитой змеей зашевелилось любопытство.
Все знают, что колдун способен решить любую беду. Да, плату он требует порой несоразмерную. Но, вероятно, сначала стоит выслушать, что предложит он Мирине. За возможность быть с Возгарем она готова заплатить многим. Очень многим. Пожалуй – всем, что имеет.
Подумала так Мирина – и сама испугалась своих мыслей.
А Мрак улыбнулся шире. Теперь в его ухмылке читалось настоящее торжество. И он вновь потянул девушку за собой, на сей раз настойчивее.
Мирина не сопротивлялась. Странное оцепенение овладело девушкой. Она безропотно позволила колдуну увести ее за собой.
Прикосновение колдуна жгло словно огнем. Девушка бы не удивилась, если бы на ее запястье запечатлелся красными волдырями отпечаток пятерни Мрака. Поэтому первым делом, когда он привел ее в избу, Мирина скосила глаза на свою руку. Очень удивилась, когда увидела, что кожа не взбугрилась некрасивыми отметинами ожогов. И только затем с нескрываемым любопытством провела головой из стороны в сторону, изучая обстановку.
Жилище колдуна было слишком просторным, слишком наполненным солнечным светом для того, кого прозвали Мраком. Через высокие окна нескончаемым потоком вливались лучи дневного светила. Изба колдуна, по сути, представляла из себя одну огромную комнату, в которую можно было попасть из таких же светлых и просторных сеней. Посередине высилась печь. Справа от нее – низкая лежанка, застеленная шкурой какого-то неведомого зверя.
Взглянув на постель колдуна, Мирина почему-то покраснела. Ей не следовало быть здесь. Тем более одной. Если кто увидит, как она выходит тайком из дома Мрака, то пересудов не оберешься. Повезет еще, если ворота навозом не измажут.
Мрак тем временем наконец-то выпустил ее из своей хватки. Тяжело вздохнул, подошел к лежанке и буквально рухнул на нее, вальяжно заложив руки за голову.
Мирина смутилась еще сильнее. Она чувствовала себя совсем чужой в этом доме, наедине с посторонним и почти незнакомым мужчиной.
– Хочешь стать женой Возгаря? – прямо спросил колдун, разглядывая ее с плохо скрытой насмешкой.
– Да, – прошептала Мирина.
О, это было ее самое сокровенное желание! Стать женой Возгаря, познать сладость его поцелуев и крепость объятий… Нет, если Дарина украдет ее счастье – то она никогда не простит сестре подобного!
– Чем ты готова заплатить?
Этого вопроса Мирина ждала и опасалась больше всего. Она знала, что колдун обязательно потребует плату за свою помощь. Но что ему предложить? У нее нет денег. У нее нет самоцветов. У нее вообще ничего нет!
Кроме…
В памяти вдруг всплыли слова матери. Мол, у каждой девушки есть одно сокровище. Сокровище, которое дается только раз и которое до́лжно подарить лишь любимому.
Мирина тоненько всхлипнула. Возьмет ли колдун такую плату? Но руки уже сами потянули простенький сарафан вверх, обнажив стройный стан девушки.
Мгновение – и она стояла перед Мраком обнаженной, зябко ежась, хотя в избе было тепло, даже жарко. Сарафан скомканной тряпкой лежал у ее ног.
Темные глаза колдуна стали еще чернее. Он потянулся с сытой грацией перекормленного кота. Одним быстрым, неуловимым движением соскочил с кровати.
Мирина не видела, как он подошел. Но вдруг оказалось, что он стоит совсем рядом. Как будто быстрая неуловимая тень пересекла комнату от лежанки к ней.
Длинный изящный палец колдуна легонько, чуть касаясь, очертил полукружие ее груди. Сначала левой, затем правой.
Мирина опустила голову, почувствовав, как ее щеки заливает жар невыносимого стыда. Больше всего на свете хотелось подхватить сарафан с пола и бежать прочь. А потом заставить себя забыть об этой сцене. Мирина не сомневалась, что у нее это получится. Она просто не станет вспоминать. Ничего не было. И этой встречи на узкой дорожке тоже. А значит, все в порядке.
– Ты действительно так хочешь получить этого мальчишку.
В голосе Мрака не слышалось и намека на вопрос. Он просто констатировал факт. А затем вдруг с силой ущипнул ее за сосок, и Мирина приглушенно вскрикнула и отшатнулась. Прижала обе руки к груди, с ужасом и потрясением глядя на колдуна – чего еще от него ждать.
– Голос, – сухо сказал он. – Говорят, ты красиво поешь. Верно?
Мирина лишь пожала плечами. Да, она любила петь. Песня словно уносила прочь ее сомнения и беды. Когда она пела – то не жила. Скорее сказать, парила в воздухе, где не было бед и горестей.
– Отдай мне свой голос, – просто сказал Мрак. – И осенью сваты Возгаря придут за тобой.
Так просто?
Мирина чуть не расхохоталась в полный голос от счастья и облегчения. Она думала, что Мрак возьмет ее – прямо здесь, не удосужившись перенести на кровать. Будет вновь и вновь вколачивать ее в пол, пока она не сотрет себе лопатки в кровь и пока ее измученное лоно не примет его семя. И ее девственная кровь навсегда впечатается позорными пятнами в древесину. А голос… что такое голос? Да ничто, пустой звук. Пусть он заберет ее голос. Пусть она никогда больше не сможет петь. Это все ничто по сравнению с желанием быть женой Возгаря.
– Бери, – просто сказала Мирина.
Хотела добавить еще что-то, но вдруг осознала, что не в силах.
Рот немо разевался, но ни звука больше не выходило из горла. Лишь какой-то сиплый невнятный клекот.
А Мрак вдруг резко привлек девушку к себе и поцеловал.
Губы Мирины словно обожгло. Она отчаянно взмахнула руками, силясь, но не смея оттолкнуть колдуна. Впрочем, почти сразу он отстранился. С усмешкой провел рукой по своему лицу. И глазами показал Мирине на дверь.
Она подхватила сарафан и выбежала прочь. Натягивала его впопыхах, уже в сенях. Крадучись, выглянула во двор. Убедилась, что никто не видел ее, и лишь после этого рванула прочь.
Бежала долго, пока в левом подреберье не поселилась нудная колющая боль. Но даже тогда не сбавила шага, пока, наконец, не укрылась за таким хлипким и ненадежным забором родительского двора.
Здесь все было как обычно. Только Дарина, всегда веселая и смешливая, неожиданно поразила Мирину бледностью.
– Нездоровится что-то, – тихо сказала она сестре, поймав ее вопросительный взгляд. – Наверное, на солнце перебегала.
И свернулась клубочком прямо на крыльце дома, не обращая внимания на суетящуюся вокруг детвору.
Позже, вечером, отец перенес Дарину в постель. Та даже не пыталась вставать. Лежала и смотрела перед собой ничего не выражающим взглядом. Яркие зеленые глаза помутнели, напоминая оттенком болотную тину. Щеки ввалились, скулы заострились так, что грозились проткнуть посеревшую кожу, на губах запеклись черные корочки жара.
Мирина не подходила к мечущейся в беспамятстве сестре. Она видела, как мать хлопочет около нее, бесконечно меняя холодные примочки на раскаленном лбу, как отец, хмурый и непривычно молчаливый, меряет шагами комнату. Даже младшие сегодня не шумели и не ссорились, будто понимали, что происходит что-то страшное и непонятное.
В суматохе никто не обратил внимания на то, что Мирина не произнесла ни слова за весь вечер.
Поздней ночью, когда лихорадка вроде как отступила и мать забылась тревожным беспокойным сном прямо в ногах у затихшей в изнеможении Дарины, девушка все-таки набралась смелости взглянуть на сестру. У печи едва-едва теплилась лучина, и в ее неверном слабом пламени тени на полу казались живыми. Они извивались на половицах гигантскими уродливыми змеями, будто пытались преградить Мирине путь. И та в безотчетном ужасе перешагивала их, словно в самом деле верила, что они способны причинить ей вред.
А возможно, так оно и было. Кто знает, на что способен проклятый колдун.
Мирина присела в изголовье топчана. Взяла безвольно лежащую поверх покрывала ладонь Дарины и невольно поразилась тому, насколько невесомой та была. Как будто неведомая болезнь за несколько часов иссушила тело сестры, выпила все внутренние соки, оставив после себя лишь оболочку.
В тот же миг Дарина открыла глаза, и Мирина чуть не вскрикнула от неожиданности и страха. Свет лучины заплясал на дне зрачков девочки, отчего почудилось, что ее глазницы до пределов наполнены свежей алой кровью.
«Прости».
Мирина открыла рот, но голос отказывался служить ей. Она не сомневалась, что болезнь сестры – дело ее рук. Точнее сказать, ее проклятого языка! Нет, не стоило ей соглашаться на предложение колдуна. Тот пообещал, что осенью сваты Возгаря придут за ней, за Мириной. Нет бы ей сразу догадаться, что такое возможно лишь в том случае, если сестра умрет.
