Карина Демина - Леди и война. Пепел моего сердца
– Я постараюсь помочь вам всем, чем смогу. – Ллойд коснулся руки, и этот жест был дружеским, продиктованным не долгом, но скорее личной симпатией. – Любой из нас. Ваш муж…
– Почему вы его бросили?
Способные избавить мир от всех невзгод оказались бессильны, когда речь пошла о том, чтобы защитить одного ребенка. А глаза у Ллойда не рыжие, скорее желтые, с таким оранжевым отливом. Ему идет.
– Потому что второй кризис грозил обвалить всю систему. – Ллойд поднимается и подает руку. – Вам стоит пройтись.
На палубе не так много места для прогулок. Ллойд легко подстраивается под мой шаг и ведет вдоль кормы. Я смотрю на море и берег, который тянется к кораблю острыми пиками рифов, заснеженными склонами и редкими далекими силуэтами строений.
– У каждого из нас есть предельная площадь покрытия. Изначально протекторов было много больше, но время шло, а наши проблемы с… воспроизводством делали нас уязвимыми. И после Фризии выяснилось, что предел достигнут. Мы просто физически не в состоянии контролировать все территории. Да, часть земель удалось защитить, но… большая половина сейчас – это дыра, где царит абсолютная свобода в понимании людей со всеми вытекающими. Но кое-как мы прикрываем эту дыру от внешнего вторжения. А вот если бы рухнул соседний протекторат…
…размер дыры превысил бы допустимые пределы.
– …Хаот получил бы шанс. Они давно пытаются прийти сюда. Как благо. Дать силу. Власть. Защиту от болезней и войн… пока у мира будет, чем платить.
И Кайя – та жертва, которой мир откупился. Справедливо? А кто говорит о справедливости, когда на кону глобальные интересы.
– Хорошо. А потом, когда его отец умер?
– Потом… – Ллойд провел ладонью по выглаженной доске. – Стыдно признать, но лично я боялся. Дикий. Замкнутый. Чудовищно сильный. Неуравновешенный. Слабо понимающий, что творит. С молодняком вообще крайне сложно общаться, и самое разумное – дать время на взросление. Понимаю, вам это кажется неправильным.
Я бы выразилась несколько иначе.
– Но вы предвзяты. Это нормально. Ваша предвзятость… вы сами… скажите, в вашем мире используют атомную энергию?
А это каким боком?
– Да.
– А вы лично представляете процесс? Хотя бы в общих чертах?
Отдаленно. Уран. Критическая масса. Взрыв. Или еще вот: уран, реактор, реакция распада и выделяющаяся энергия… но почему-то все равно взрыв. Ядерное облако… заражение.
– Понятно. – Ллойд из моего молчания сделал собственные выводы. – В принципе подробности не так важны. Представьте себе некую систему, которая преобразует один вид энергии в другой. Скажем, энергию делящихся ядер в… в ту, которую используют люди. Для нормальной работы системы важно обеспечить постоянный приток топлива и определенную скорость реакции. В нашем случае имеем дело с неким видом психической энергии, большей частью негативной. Приток ее более-менее постоянен. Зависит от площади, плотности популяции, уровня внутренней агрессии, точек перераспределения и так далее. Факторов множество. Главное, что этот приток я, или Эдвард, или ваш муж способны поглотить и переработать. Скажу сразу, удовольствия это не доставляет.
Я слушала и пыталась соотнести услышанное с тем, что знала до этого. Получалось не очень. Воображения на такое не хватало.
– И душевное равновесие – залог стабильной работы. А нормальная семья – залог душевного равновесия, как бы банально это ни звучало. Сдерживающий элемент. Все взаимосвязано, Изольда. И то, что я получу от своего ближнего окружения, я отдам миру. А мир вернет мне. Именно поэтому вам нельзя возвращаться.
Что? Все, услышанное сейчас, требовало обратных действий. Наступить ногой на горло самолюбию и вернуться. Принять. Подчиниться. И попытаться склеить осколки той, прежней жизни.
К новой приспособиться.
Почему тогда Ллойд считает иначе?
– Даже отвлекаясь от того, что ваше состояние делает вас крайне уязвимой…
…если Кормак желает наследника, то мой ребенок представляет опасность, и его попытаются убрать. В договоре лишь мне гарантирована жизнь.
– Именно. Неразумно рисковать ребенком, – согласился Ллойд, облокотившись на борт. Он раскрыл ладонь, и низкие волны потянулись к ней. – И опять же, вы все равно не сможете быть счастливы. Равно как не сможете это скрыть. Конечно, ваше присутствие замедлит развитие кризиса, но одновременно и усугубит.
– Но что тогда будет?
Ладно, если не со мной и Кайя, то с протекторатом? Там же кроме Кормака люди есть.
– Ну… – улыбался Ллойд уголками губ. – А что будет с ядерным реактором, лишенным системы аварийной защиты, если запустить его на максимальную мощность?
О нет!
Огненный цветок все-таки раскроется и поглотит город.
– Опять вы волнуетесь.
Действительно. Что это наша светлость распереживалась так? Городом больше, городом меньше… в рамках-то отдельно взятого мира…
– До открытого выброса дело не дойдет. А вот мощная утечка… люди получат то, что дают ему. То, что заслужили. И надолго их не хватит.
– Жертвы…
Ллойд пожал плечами, кажется, потенциальные жертвы волновали его крайне мало.
– Куда без них. Но ваше возвращение не уменьшит, а даже увеличит их количество. Болезнь в хронической форме – это еще не здоровье.
– Хорошо. И что прикажете мне делать?
– Приказать? Помилуйте, леди, я не в праве вам приказывать. У вас есть выбор. Вернуться – удерживать никто не станет. Сбежать подальше – какую бы точку мира вы ни выбрали, вам помогут обустроиться там со всем возможным комфортом. Третий вариант – набраться терпения и потратить время с пользой. Вам есть чему учиться, так воспользуйтесь возможностью. В любом случае знания лишними не будут.
Вернуться.
Сбежать.
Отступить. Как надолго?
– Года два-три… пока в городе не останется никого лишнего. – Ллойд подал руку. – Знаете, все-таки война – существо крайне злопамятное.
За воротами пустота.
В конюшне тоже.
Мертво. Жутко. И Тисса борется с жутью, помогая расседлывать лошадей. Чистит Урфин сам, а Тисса тайком трогает стены. Не каменные, но… не деревянные тоже. Словно плотным бархатом обитые. Теплые. А крыша из стекла.
Вода же льется в поилки сама.
– Овес им дадут позже.
Кто? Или что? Древняя магия?
Та самая, которая наполнила светом сумеречный холл. И закрыла дверь за спиной Тиссы. Убрала пыль и затхлый запах, что обычно приключается в брошенных домах. Ласточкино гнездо и не выглядело брошенным, скорее уж складывалось престранное ощущение, что люди – хозяева, гости, слуги – вдруг исчезли. Возможно, замок на них разозлился и поглотил.
Но Урфин держался уверенно.
И, наверное, знал, что делал.
Тисса надеялась, что знал.
Он поднялся по парадной лестнице, оставляя на алом ковре мокрые следы, но когда Тисса оглянулась, то увидела, что следы исчезли. И ее тоже.
Какая все-таки жуткая вещь эта древняя магия.
Она жила и в сером камне вроде тех, из которых была сделана дорога. И Урфин вновь приложил к камню руку, а тот покраснел и пошел рябью.
– Не бойся. Это не больно. Замок должен понять, что ты – его хозяйка.
Красная зыбь была плотной. И холодной. Просто-таки леденющей, но Тисса терпела. А когда Урфин разрешил руку убрать, то тайком вытерла ладонь о штаны.
Хозяйкой она себя не ощущала, скорее уж очередной жертвой замка.
А краснота не таяла, напротив, мерцала и расплывалась туманом, который выплетал символ за символом, и, глядя на них, Урфин хмурился.
– Извини, я сейчас.
И прежде, чем Тисса успела что-то сказать, например, что не желает оставаться наедине со странным местом, он шагнул в стену и исчез.
Надо успокоиться.
И дышать глубже.
Он же маг, и… и место тоже магическое… не злое… оно знает, что Тисса – тоже хозяйка, а следовательно, не причинит вреда.
– Я тебя не обижу, – сказала Тисса, заставив себя коснуться стены. Плотная. Теплая. И не каменная, а какая – непонятно. – Я буду о тебе заботиться.
Показалось, стена стала еще теплее. И наверное, это хорошо? Тисса осмелилась сделать шаг к лестнице. Ничего не произошло. Второй… третий… Она села на ступеньки, понимая, что ужасно устала.
Ворс ковра мягкий и живой. Он тянется за пальцами, и Тиссе немного щекотно.
Чего бояться?
В этом месте нет зла. Скорее… одиночество? Наверное, и замки способны его испытывать. Ласточкино гнездо покинули люди, и это несправедливо.
Почти предательство.
– Я здесь надолго, – призналась Тисса, позволяя длинному ворсу ковра оплести ладонь. – А скоро и сестра моя появится. Она где-то в пути, и я знаю, что все в порядке, но все равно волнуюсь.
Замок отзывался. Тисса пока не понимала его, но чувствовала, что совсем скоро научится различать оттенки настроения. Ее даже не удивляло то, что Ласточкино гнездо было настолько живым.
Магия.
Древняя.
Такая, которая понятна драконам.
Замок предупредил о появлении Урфина и притих, точно не желая мешать разговору. А Тисса не сомневалась: разговор будет. Что-то ведь случилось. И такое, что в очередной раз перевернет ее жизнь.
