Евгения Барбуца - Сказка для волка
Напротив меня стоял Машин отец. Внешность его была непримечательной, выше среднего роста, чуть полноватый… был когда-то, рыжий, с усами. А сейчас седой. Он смотрел на меня пустыми глазами, в которых постепенно разгорался нездоровый огонек.
— У меня к тебе всего один вопрос. — Голос его был сиплым, он словно говорил через силу. — Почему она, а не ты?
Тут-то меня и прорвало. Слезы брызнули из глаз, губы затряслись, я больше ничего не видела сквозь сплошной поток слез.
— Не трогай ребенка, Михаил, — услышала я. — Она тоже чья-то дочь.
И меня приобняли за плечи.
— Са-ша? — не поверила я.
Мои первые слова за долгое время.
— Я, маленькая, — шепнул он мне на ухо.
Машин отец посмотрел на меня, как на диковинную зверюшку, после чего искра осознания пронзила его взор. Ссутулившись, он побрел в противоположную от нас сторону.
— Александр, — подбежал к нам дядя, — что произошло?
— Прости меня, дядя Боря. — Я бросилась ему на шею. — Спасибо тебе.
Любой нормальный человек, если бы знал, в каком состоянии я находилась еще два часа назад, удивился бы той легкости, с которой дядя привез меня в столь людное место. Но ведь это мой дядя. Он слишком хорошо меня знает.
— Руслана, все хорошо. — Он сжал меня чуть крепче. — Сейчас мы поедем домой, поговорим, а потом отправимся к морю. Хочешь на море?
Точно, он же частенько говорил, что увезет меня к океану, когда я была не в себе, уговаривая очнуться.
Он чуть отстранил меня, с тревогой заглядывая в глаза.
— Дядя, миленький, — я судорожно вздохнула в попытке успокоиться, — теперь все в порядке. Мы обязательно поедем отдохнуть, только не сейчас. Ладно? Сейчас мы поедем домой. И Александр с нами, он меня спас, ему можно.
— Хорошо, дочка, все, что захочешь, — согласился дядя, мрачнея на глазах. Хотя, казалось бы, куда больше?
— Я поеду в машине Александра — мне спокойно, когда он рядом. — Я улыбнулась и сделала шаг назад.
Дядя Боря был против, что читалось в его взгляде, но промолчал. Все что угодно, лишь бы я вновь не сходила с ума.
Покинув родные дядины объятия, я почувствовала некий дискомфорт, а при взгляде на Сашу дискомфорт готов был превратиться в тотальную истерику. Спокойно? Ха! Да меня трясти начинает, только представлю, что я с ним в одной машине окажусь. Но надо. Надо притворяться, надо обманывать и надо наконец принять весь тот ужас, который произошел со мной и которому еще предстоит воплотиться.
Александр подошел ко мне и подал руку. Какой галантный, однако. Медленно мы шли к выходу с кладбища. По сторонам я не смотрела, погруженная в свои собственные размышления, доверчиво следуя за мужчиной. Понимала ли я, что делаю? Понимала. Знала ли? А вот знаний мне как раз не хватало. Все то время, что провела в образе овоща на собственной кровати, я думала. Оказывается, отсутствие мыслей — это не совсем то определение, которое смогло бы верно охарактеризовать мое состояние. Ведь человек не может не думать, мысли — это рефлекс, у кого-то врожденный, у кого-то приобретенный (моя собственная теория). Сначала в моей голове были лишь образы, я раз за разом переживала тот день. Потом уже пошли мысли и рассуждения. Единственное, чего у меня действительно не было, так это эмоций. Мысли без эмоций отдавались во мне глухим эхом, будто и не я вовсе заставляю мозг работать на всю мощность.
Мы подошли к тому самому джипу, и Александр открыл передо мной дверцу автомобиля. Взобравшись в уже знакомое нутро машины рядом с водительским сиденьем, я отчего-то расслабилась. Вспомнилась наша первая встреча. Александр обошел авто и спокойно уселся на водительское место, уверенным движением завел мотор.
Я внимательно наблюдала за всеми его действиями, наблюдала и думала.
— Ты опоздал, — нарушила я молчание.
— Нет, — спокойно ответил он.
Его ответ взбесил меня неимоверно. Но я держалась.
— Маша умерла. — Мой тон был равнодушен.
— Но ты жива, — вел спокойно и плавно.
То есть моя жизнь для него приоритетна? Очень интересно. Меня начала бить дрожь тихой ярости. Заметив мои дрожащие руки, Саша нахмурился:
— Зря Борис тебя привез. Давно в себя пришла? — Он пристально посмотрел на меня.
— Кто рассказал? — похолодела я.
— Твой врач. Сказал, что у тебя нервный срыв. — Усмешка. — Дорогой он у вас.
Мои губы исказила злая улыбка. Врач, давно его нужно было поменять. Основной проблемы он не знает, всего два года мной занимается. Ненавижу врачей.
— Саша… — Я замялась. Начинается самое трудное, но не менее интересное. — Я… не знаю, что произошло.
— Скорее всего, — спокойно кивнул он.
— Это потому, что я не помню, — проблеяла я.
— Врешь, — отрывисто бросил он.
У меня щека дернулась.
— Что? — попыталась начать все сначала.
— Сердечный ритм и запах. Они меняются, когда ты лжешь.
Ой. Мозг лихорадочно соображал, мысли беспорядочно роились в голове, подгоняемые страхом.
— Официальная версия произошедшего? — спокойно поинтересовалась я.
— Нападение диких собак, — пожал он плечами. — Расследования не будет.
Логично, ведь диких собак в тюрьму не посадишь. Диких собак нужно отстреливать.
Понятия не имею, как он это провернул, впрочем, подозреваю, что с его деньгами и влиянием подобное не стало проблемой. А если он скажет, что увиденное мною лишь плод моего воображения? Я даже в мыслях опасаюсь называть все своими именами. Давать имя страху — значит оживлять его, пусть уж лучше мой страх пока побудет возможной галлюцинацией. Я же постепенно, не торопясь, буду приближаться не к правде даже, а к собственной цели.
— Я действительно ничего не понимаю, — тихо произношу. — Ты их видел?
Голос сорвался.
— О чем ты, Ру? — Он ласково посмотрел на меня.
С ужасом я поняла, что события развиваются по худшему сценарию. Он будет делать из меня сумасшедшую.
— Волки, то есть люди, они были волками. — Состроим испуганные глаза и обратим сей взор на сурового мужчину, который пытается сделать из меня дуру.
Довольно неудобно вести разговор, когда твой оппонент уделяет дороге большую часть своего внимания. Осмотревшись по сторонам, я понимаю, что совсем скоро мы прибудем домой.
— У тебя нервный срыв, Ру. — И он так улыбнулся, что сразу стало ясно — издевается.
Я отвернулась, краем глаза наблюдая за ним. Красный свет, мы остановились.
— Я не сумасшедшая, — тихо говорила я. — Не верю. Такого ведь не бывает, правда? Это все сон. Просто страшный сон. Мне иногда снятся кошмары. В таких случаях дядя будит меня, поит теплым чаем и вновь укладывает спать. Знаешь, дядин телохранитель Сергей хороший парень был, пока его тоже не разодрали собаки. — Сейчас главное говорить. И позвала: — Хорт?
— Что? — Саша отозвался автоматически.
Я в открытую пялилась на него. Уже давно горел зеленый, а мы продолжали стоять посреди дороги, мешая нормальному транспортному движению, о чем щедро сообщали гудки чужих машин. Он поморщился, словно от зубной боли, но вскоре весело усмехнулся.
— Попался, — сделала я вывод.
— Точно, — кивнул он, и мы наконец тронулись.
— Там был человек, — осторожно начала я. Чувствую себя сапером — неверный шаг, и все, прощай дурная голова. — Он тоже звал себя Хортом. Что это значит?
— Как бы тебе объяснить, маленькая. — Задумавшись, он перестроился в соседний ряд. — Это звание. Или титул, если тебе так будет понятнее.
Понятнее мне не было.
— Саша, — голос мой дрогнул, — объясни мне все. Я ведь понимаю, что стоит заикнуться об увиденном, в лучшем случае меня примут за наркоманку.
Нервы порядком сдавали. Порывшись в своей сумочке, нашла зажигалку и сигареты. Взяла сигарету в рот, но не успела поднести огонь к ней, как перед моим лицом появилась огромная рука и отобрала сигарету, зажигалку и пачку.
Я опешила. Это что сейчас было? Растерянно наблюдаю за тем, как Саша открывает окно и внаглую выкидывает мое добро.
— Еще раз учую от тебя запах табака — накажу. — Он был зол.
Я прониклась. Честно. И курить как-то расхотелось. И вообще, давно пора спортом заняться. Хочу к дяде.
Видя мой испуг, он смягчился, перестав хмуриться, и даже взгляд изрядно подобрел.
— Руслана, объясни мне, зачем ты поперлась с этой идиоткой? — Его ласковый тон звучал особенно издевательски в своей снисходительности. — Я понимаю, эта кукла, у нее, по слухам, никогда мозгов не было, но ты-то куда полезла?
Меня задели столь грубые слова в адрес мертвой Машки. Господи, она ведь действительно умерла.
— Я думала, что смогу ее уберечь, — буркнула я.
— Думала она, — хмыкнул он. — Хорошо хоть мне догадалась позвонить, хрен бы кто другой помочь смог. Значит, так, о произошедшем никому ни слова, особенно Борису.
Раскомандовался.
