Алина Лис - Школа гейш
– Пожалуйста, прекратите, – резко сказала Мия. – Или будет больно.
Ее тонкая ладонь полностью утонула в его лапище. Он провел пальцем по запястью. Ухмыльнулся:
– Ты про браслеты? Не будет. Я все же маг, девочка.
Мия сглотнула. Браслеты на руках защищали собственность школы – учениц. От мужского внимания и собственных блудливых желаний. Стоило какому-то мужчине попробовать овладеть будущей гейшей против ее воли, как его ждал очень болезненный магический удар.
– Я не хочу, – сказала она, когда директор распустил пояс на ее кимоно.
– Захочешь! – самоуверенно отозвался он. – Тебе понравится.
– Я буду кричать, господин Такухати.
– Если только от страсти. – Он запустил руку в ее волосы, заставляя запрокинуть голову.
И тут же возмущенно отпрянул, когда вроде бы покорная девочка до крови прокусила ему губу при попытке поцеловать ее.
– Ах ты… – Дальше шло слово, значения которого Мия не знала.
Она была готова к насилию и понимала, что не сможет противостоять ему, но Акио Такухати не предпринял повторной попытки. Вместо этого он отошел к столику и налил себе сливового вина из темной пузатой бутыли.
– Хочешь? Нет? Ну и ладно. – Он отхлебнул и сверкнул белыми зубами. – Чего ты боишься? Думаешь, я не знаю об особых уроках, которые проводила Итико?
Мия залилась краской от этого напоминания.
– Это твоя судьба – ублажать мужчин, – жестко продолжал он. – Так что от тебя не убудет быть со мной поласковей сегодня, не так ли?
Она запахнула кимоно:
– Нет, господин Такухати. Я не буду с вами «поласковее».
– Почему?
– Не хочу. Вы можете взять меня силой, но по доброй воле я вам не отдамся.
– Отдашься тому, кто больше заплатит? – зло спросил он. – А ты знаешь, как все это происходит, маленькая принцесса? Думаешь, все будет красиво, нежно, романтично? Или что тебя выберет сам сёгун?
– Я не наивна, господин Такухати. Но я не позволю опозорить себя. Майко, которая не сумела сохранить целомудрие до выпуска, никогда не станет гейшей. Только дешевой шлюхой.
– Какая разумная девочка, – издевательски протянул он и залпом допил вино. – Я не собирался забирать твое целомудрие. Есть много других способов. Тебя уже научили играть на флейте?
Наглая улыбка господина Такухати свидетельствовала лучше любых слов: под «флейтой» он имел в виду совсем не сякухати, на которой Мия и вправду любила играть.
Да как он смеет?!
– Нет! – Она отступила, ускользнув от жадных рук.
– Не учили? Какое упущение. Нужно будет исправить.
Уроки госпожи Итико включали в себя искусство минета. Ученицы обучались ему в мире грез, который создавал для них маг «Медового лотоса». Не познавшая прикосновений мужчины Мия умела многое. Она была лучшей во всем.
– Я не нуждаюсь в дополнительных уроках, господин Такухати.
Теперь на его лице появилась настоящая злость. Еще полчаса назад под этим яростным взглядом Мия пожелала бы забиться в угол, спрятаться. Однако сейчас она вдруг поняла, что ее страх перед этим мужчиной растворился. Мия выступила против него и смогла устоять.
Почему он не стал прибегать к силе? Почему ограничился словами?
Она чуть не задохнулась, когда поняла почему.
– Ты учишься в моей школе, – процедил директор. – Ты принадлежишь мне. Так что будь послушной шлюшкой – встань на колени и покажи, чему тебя научили.
Тут Мия чуть не рассмеялась:
– Школа принадлежит не вам – гильдии. И я принадлежу гильдии. А вы – вор и пытаетесь забрать то, что вам не принадлежит. – По тому, как изменилось лицо мужчины, она поняла, что попала в цель.
– Умная, да?
– Я недаром первая ученица, господин Такухати, – сказала Мия, пряча улыбку.
Он снова приблизился и вцепился в ее волосы, заставляя смотреть ему в лицо. Его взгляд давил, как пресс давит спелые сливы, но Мия не отвела глаз.
– И в чем же ты первая? – Его губы презрительно скривились.
– В музыке, чайной церемонии, каллиграфии, искусстве составлять хокку и икебаны… – ровным голосом перечисляла Мия. Горячее дыхание касалось ее губ, синие глаза светились магией, наполнявшей тело мужчины.
– …сегодня будет состязание по танцам. И на нем я тоже стану первой.
Это прозвучало хвастливо, но пренебрежение, с которым господин Такухати слушал рассказ о ее успехах, разозлило Мию. Он словно показывал всем своим видом, что любое ее искусство и сама она – ничто перед его статусом, магической властью и знатным происхождением. Мия же себя ничем не считала.
– Станешь первой?
Она выдержала его взгляд:
– Стану.
Если на то будет милость Амэ-но удзумэ, но этому мужчине нельзя показывать сомнение, или он подомнет, сотрет, уничтожит Мию.
– Ты слишком уверена в себе для безродной девки. – Господин Такухати сощурился, а потом коварно улыбнулся. – Слушай, первая ученица, как насчет пари? Если ты победишь, я оставлю тебя в покое. Если проиграешь, покажешь мне все, чему тебя научила Итико.
Опасность! Где-то в его словах таилась ловушка. Но где?
Директор не судит состязания, это делают гейши-наставницы. И у него нет власти приказать им судить нечестно. Почему же он тогда так уверен, что Мия проиграет? Она и вправду хороша в танцах, одна из лучших среди майко…
– Подумай, – все с той же улыбкой добавил господин Такухати, – сколько у меня возможностей испортить жизнь строптивой лучшей ученице, чтобы научить ее послушанию и скромности.
– Я согласна на пари, господин Такухати. Прошу, разрешите мне удалиться. Я должна подготовиться к состязанию.
Он выпустил ее волосы.
– Иди.
Только покинув комнату, Мия позволила себе бессильно сползти по стене. Ноги не держали, руки тряслись при одном воспоминании о случившемся.
Зачем она это сделала? Зачем согласилась на безумное пари?
Она вздохнула и начала медленно собирать волосы, чтобы уложить их заново в узел.
Теперь она не вправе проиграть!
С солнечными лучами во двор пришло тепло. Туман еще стоял над сопками, стелился меж сосен, но здание школы, низкое и приземистое, с чуть загнутыми вверх краями крыши, уже прогрелось. Солнечный свет рябил, отражался от водной глади маленького пруда с лотосами. Если бы не порывы пронзительного зимнего ветра, можно было бы поверить, что пришла весна. Но рано, пока рано.
Солнце гладило крыши маленьких домиков, где ночевали и жили наставницы и ученицы.
Мия медленно обула сандалии-гэта и вышла из здания. Прочие ученицы вместе с наставницами сейчас завтракали в столовой, но ей после разговора с директором кусок не лез в горло и не хотелось слушать чью-то веселую болтовню.
Нужно собраться! Первый урок – каллиграфия. Если у нее будут так дрожать руки, это сразу заметят.
Тихий клекот со стороны обычно пустующего загона для скотины заставил ее вздрогнуть. Птица фэнхун!
Фэнхуны вили гнезда в жерлах вулканов и питались живым пламенем, не давая силе земли вырваться на поверхность и уничтожить все живое. Наверное, Акио Такухати действительно могучий маг, если сумел укротить фэнхуна.
Волшебный летун сидел за оградой. Со сложенными крыльями он казался не таким уж большим – два дзё[1] в длину. Пламя в его груди едва тлело.
Мия подошла ближе, рассматривая чудо-птицу. Кожистая пленка века чуть дрогнула, птица повернула голову и уставилась на Мию в упор.
«Чего ты хочешь?» – эта мысль не принадлежала Мие. Она была чужой, сказанной гортанным резким голосом. Только голос этот звучал у Мии в голове.
– Кто здесь? – Мия вздрогнула и оглянулась, но двор был пуст. Никого, кроме нее и птицы.
«Ты слышишь меня? – Теперь в голосе, которым говорил незнакомец, ощущалось удивление. – Ты маг?»
– Нет.
Мия еще раз обернулась. Никого. Только фэнхун все так же рассматривал ее в упор, слегка наклонив голову.
Она охнула от неожиданного прозрения и спросила у птицы:
– Это ты говоришь со мной? Ты умеешь говорить?!
«Мы все умеем. Только люди не умеют слушать. Никто, кроме магов». – Гигантская птица подошла ближе к краю ограды. Крылья волочились за ней. Вопреки ожиданиям, фэнхун не источал жара. Волны огня, гулявшие по перьям, светили, но не грели.
– Я не маг, – возразила Мия, – у меня глаза черные.
«Это потому, что твое пламя еще спит. Чем больше сила, тем труднее разбудить. Это мудро. Вы, люди, как птенцы. Никто не пустит птенца в самое жерло».
Хоть от птицы и не шел жар, Мие стало жарко.
– И как разбудить мое пламя? – жадно спросила она у фэнхуна.
Тот покачал головой. Совсем по-человечьи.
«Я не знаю, маленькая майко. Но я видел, что Акио Такухати положил на тебя глаз. Будь осторожна и не гневи его. Я знал немало людей, но не встречал никого более жестокого».
– Почему тогда ты служишь ему?
«Он наложил на меня путы. Сплел сеть из волос покойной ведьмы, вымочил ее в черных водах проклятого источника и поймал в силки, как перепелку. – В голосе фэнхуна послышалась тоска. – Я бы все отдал, чтобы вернуться домой, на склоны священной горы. Где-то там до сих пор живет моя семья, маленькая майко. Они не знают, что случилось со мной».
