Вера Чиркова - Заложница. Сделка
— Пояс мне из рук в руки передал умирающий отец, — невыразимая печаль прозвучала в обрушившемся на воинов громоподобном голосе их беглого правителя, — и алхимик Бринлос в присутствии всех знатных людей герцогства провел полный ритуал, тебе ли этого не знать, подлый шпион! Ведь ты был в тот день в тронном зале! А моя мать всего лишь слабая женщина, одержимая ревностью к давно почившему супругу и местью к молодой сопернице. Но я бы отдал ей пояс, если не знал точно, что никогда твой хозяин, герцог Юверсано, не позволит матушке самой править герцогством, творя правосудие во славу и пользу его жителей. И потому артефакт останется со мной… до того момента, когда я сумею вернуться назад… на горе всем врагам. А пока прощай… и будь проклят.
Скрупулезно считавшая секунды действия зелья тень торопливо прихлопнула крепкой ладошкой губы мужа, и тот отлично понял это безмолвное предупреждение.
Но ничуть не расстроился, он успел сказать все, что желал, и даже немного больше, хотя смешно и глупо в его положении давать подобные обещания. Но зато на душе стало не так мерзко и пасмурно, и расцвела смутная надежда на понимание и прощение друзей, брошенных им без какого-либо объяснения либо предупреждения. И в благодарность за предоставленную возможность хоть таким способом передать им весточку о себе и своих бедах герцог признательно поцеловал прикрывающую его губы ручку.
— Уходим, — нахмурилась тень, вовсе не желавшая заводить с ним никаких особых отношений и первой ступила на почти неприметную звериную тропу, ведущую в сторону непроходимых пиков Граничных гор.
Хатгерн усмехнулся, сеял с пояса один из оставшихся кошелей и, высыпав в руку пригоршню новеньких золотых монет, широким жестом разбросал их между камней. Вряд ли Меркелосу удастся уговорить воинов пройти мимо рассыпанного под ногами богатства. Зато для беглецов эти несколько минут могут оказаться спасительными.
Об опасностях, ожидающих их в тех местах, откуда пока не вернулся ни один беглец либо искатель счастья, герцог старался пока не думать, сначала ещё нужно добраться до них целым и невредимым.
Глава одиннадцатая
Несколько часов, пока совершенно не стемнело, они пробирались между скалистых обломков и колючих кустов дикого барбариса, и несколько раз погоня была так близка, что вокруг беглецов чиркали по камням наконечники стрел. И каждый раз тень упорно заставляла подопечного пройти вперед, лишь однажды веско обронив пару уклончивых фраз о своей неуязвимости. А Хатгерн с таким же упорством швырял на камни горсти блестящих кругляшков, предпочитая не проверять эти заявления на деле.
Но когда упорство вывело их к тускло поблескивающим в свете звезд языкам льда, и тропа неожиданно стала более четкой, погоня наконец отстала. Герцог злорадно ухмыльнулся, когда, обернувшись в очередной раз, не обнаружил вдалеке дымного света факелов, которые, едва стемнело, зажгли воины его собственного гарнизона.
И упорно не бросали, вопреки шипенью Меркелоса, сопровождавшего отряд вместе с незнакомым гвардейцам алхимиком и грозным окрикам истово преданного Регорсу командира. Но несмотря на щедрые посулы внеочередных караулов, временно оглохшие солдаты упорно тащили по неверной тропе свои чадящие светильники. Пропустить очередную россыпь золотых монет ради сомнительной чести поймать загнанного правителя, до этого дня уважаемого народом и войсками, не желал никто из них.
Хотя открыто встать на его защиту тоже ни один так и не решился, зато почти все успели сообразить, как серьезны были причины, заставившие их герцога бежать из дворца вместе с молодой женой. Воины видели мелькавшую среди камней фигурку в простой мужской одежде, и хотя сделали вид, будто поверили словам командира о проводнике, нанятом Крисдано в каком-то селе, все отлично помнили, как этот же командир уверенно выдал им в начале похода совершенно иную информацию.
А когда герцог со спутницей, не колеблясь, вступили в запретную зону, все воины с подобной же решительностью принялись устраиваться меж камней на ночевку, молча пропуская мимо ушей призывы двигаться дальше. Впрочем, вскоре надрывал горло один лишь Меркелос, а командир и алхимик мрачно молчали, прекрасно понимая, насколько власть старинных запретов убедительнее их собственных приказов. Да им и самим вовсе не хотелось среди ночи брести куда-то по опасной ледяной тропе, рискуя нарваться на те ужасы, какие обещали гулявшие в прибрежных герцогствах легенды и байки слишком смелым или бесшабашным авантюристам.
— Сделай же хоть что-нибудь! — свирепо шипел Меркелос на соотечественника, сжимая в бесполезной ярости пухлые кулаки, покрытые редкими волосинками, отдававшими в свете костра яркой медью, — ты же алхимик!
— Что именно? — с холодным интересом приподнял брови Лантеро, и сквозь усталость на его лице проступило почти откровенное презренье.
Объяснять спутнику тонкости кодекса алхимиков он не желал совершенно, и точно так же не собирался нарушать законы ремесла. Все равно бесполезно говорить непосвященным, а особенно людям, выбравшим недостойное ремесло оборотня, сколь многое он рискует потерять, пойдя сейчас на уступки. И в первую очередь собственное спокойствие и самоуважение.
— Зелье! — настаивал советник сбежавшего герцога, — забвения! Нельзя допустить… чтоб они начали болтать языками.
Алхимик хмуро покосился на устроившихся поодаль от них гвардейцев, и подавил тяжелый вздох. Его отправили сюда вовсе не надзирать за чужими воинами, и тем более, травить их, а устроить так, чтобы Хатгерн и его лаэйра были доставлены в условное место целыми и невредимыми. И теперь, когда герцог благополучно сунул голову в пасть неизвестности, алхимику совершенно не хотелось помогать Меркелосу. Пусть сам ищет способы прятать концы своих грязных делишек. Однако и отказать категорично он тоже не имел права… за нарушение заключенных с правителями договоров алхимикам полагалось наказание от собственной тайной гильдии.
Потому и пришлось ему с самым кислым видом незаметно сунуть в руку шпиону флакончик с нужным снадобьем, и холодно предложить все остальное проделать самому. В конце концов, это его обязанность… и именно этому Меркелоса учили его наставники.
Некоторое время советник мялся, прикидывая, вначале приказать капитану гвардейцев проделать эту процедуру с его подчиненными, а уж затем обманом напоить и его самого, или лучше уж разобраться со всеми гвардейцами одним махом. И если бы не усталость и не растертые до крови неудачно выбранными сапогами ноги, он, возможно, принял бы первый способ, но желание закончить всё как можно быстрее, подтолкнули ко второму варианту.
Воины настороженно смолкли, когда к котелку, закипавшему на устроенном ими отдельном костерке, прихрамывая, приплелась полноватая фигура первого советника герцога… или, как теперь им стало совершенно ясно — его врага, и жалобно попросила кружечку горячего чайку. Старший из воинов мрачно посопел и потянулся было к походному ковшику, но шпион опередил, ловко выхватил медную посудину из-под руки у гвардейца, заявив, что не желает лишний раз утруждать и без того уставших спутников.
Двенадцать пар глаз бдительно следили за его руками, но углядеть ловкое, словно у настоящего фокусника движенье, сумел лишь один. И то совершенно случайно, так как в юности некоторое время ходил по герцогствам с труппой бродячих актеров и видел их тренировки.
— Он что-то влил в ковшик, — не успело прозвучать тревожное предупреждение, а Меркелос уже зачерпывал этим самым ковшом пахнущий травами и медом отвар.
— Ах ты сволочь… — мгновенно вскочили со своих мест воины, — держи его… сейчас самого напоим этой дрянью.
— Стоите! Не сметь! — капитан, получивший приказ охранять своих особых спутников как святыню, ринулся к подчиненным, но не успел.
После никто так и не смог досконально разобраться, успел ли кто-то из окруживших Меркелоса гвардейцев дотронуться до него, либо нет. Все видели лишь, как опасливо попятившийся от наступавших на него воинов советник внезапно оступился на попавшем под ногу камне, ойкнул, пытаясь устоять, и судорожно взмахнул руками. Совершенно выпустив в панике из виду полный ковш кипятка, который держал в руке. И, разумеется, тотчас поплатился за свою невнимательность, окатив сам себя горячим отваром.
Тонкий, полный отчаянья визг взмыл над горной тропой, когда запоздало отшатнувшийся от ковша Меркелос не почувствовал под ногой опоры и бестолково замахал руками, словно у него за спиной появились крылья. Через несколько мгновений этот страшный крик вернулся назад гулким эхом, но его встретило лишь гробовое молчанье замерших статуями воинов и нестройный шорох осыпающихся в пропасть камушков.
— Проклятый дурак… — отчаянно взрыкнул капитан, пытаясь представить, какими словами он будет теперь оправдываться перед доверившим ему важное заданье генералом.
