Ольга Герр - Эльфантина. Союз стихий
— Я рад, что ваша матушка так поступила, — сказал Джеймс. — Благодаря ей у этого города достойный правитель.
— Услышь она тебя, хохотала бы как ненормальная, — Валум и сам рассмеялся, утирая выступившие от смеха слезы рукавом кафтана. — Она проклинала чиновников, которые отказывались увеличить поставки воды на юг. Знаешь, что я сделал в прошлом месяце? Отказался увеличить поставки воды на юг. По-другому было нельзя. Политика. Но я постоянно думаю, что она бы на это сказала, — магистр вздохнул. — Иногда мне кажется, что быть пахарем куда лучше.
— Но вы делаете много хорошего, — в голосе Джеймса не было прежней уверенности.
— И в то же время много дурного. Не так давно я отдал приказ убить кое-кого. Неплохой, кстати, парень. Но он встал у меня на пути. И пока он жив, мои планы обречены на провал.
— Неужели с ним нельзя договориться?
— Увы, — Валум развел руками. — Иногда даже с самыми замечательными людьми невозможно найти общий язык. В такие минуты приходится учитывать, что лежит на чаше весов: одна жизнь или благополучие города.
— И вы выбрали город, — понял Джеймс.
— Я всегда выбирал и буду выбирать город, — с металлом в голосе ответил первый магистр.
Он покосился на профиль Валума. Подборок резко выдавался вперед — признак волевого характера. Джеймс вдруг отчетливо понял: Валум никогда не женится на госпоже Виорике. Он выбирает город. Всегда.
— Мы пришли, — магистр притормозил у дубовой двери, подле которой дежурили двое вооруженных солдат. — Моя просьба покажется тебе странной, но сложно переоценить значение этой девушки для столицы. Она должна жить. Во что бы то ни стало. Охрана не причинит ей вреда. У них на этот счет четкие инструкции. Но я волнуюсь, как бы она не сделала что-нибудь с собой.
— Вы хотите, чтобы я был ее соглядатаем?
— Мне не нравится это слово. Давай назовем это другом, — Валум потер ладони, восхищаясь собственной идеей. — Именно! Стань ей другом.
Первый магистр поднял засов и толкнул дверь. По ту сторону порога, не смотря на разгар солнечного утра, царили сумерки. Окна были завешены плотными шторами, не пропускающими света.
— Она предпочитает темноту, — пояснил Валум.
Он первым шагнул в комнату, Джеймс следом. Дверь за ними закрылась с протяжным скрипом, словно раненое животное издало предсмертный стон.
Глаза Джеймса быстро привыкли к темноте. Пока первый магистр щурился, пытаясь что-то разглядеть в полумраке, он все осмотрел.
Покои были обставлены со вкусом — мебель, одна из лучших, что Джеймс встречал во дворце. Стены украшали гобелены со сценами охоты. На полу лежал толстый шерстяной ковер, немного потертый множеством ног ходивших по нему. Гостья Валума была важной особой. По крайней мере, заботились о ней как о знатной даме.
Сама девушка держалась в тени — сидела в кресле, подвинутом так, чтобы скрыться за балдахином над кроватью. Виднелись лишь ноги и часть туловища. Лицо пряталось за полупрозрачной тканью.
— Ты убила моего лучшего солдата. Он был храбрым воином и достойным человеком, — сказал Валум.
За балдахином задвигались — девушка пожала плечами, как бы спрашивая: «Что с того?».
— Наказание за убийство в моем городе — смерть.
— Так казни меня, — отозвалась она. — Пока я слышу одни угрозы. Тот, кто хочет убить — убивает, а не болтаем о том, как это сделает.
— Видишь, с кем приходится иметь дело, — обратился Валум к Джеймсу. — Что ни слово, то издевка. А ведь я не сделал ей ничего плохого. Я даже не тот, кто взял ее в плен.
— Но ты удерживаешь меня! — девушка вскочила на ноги, и Джеймс, наконец, ее разглядел.
Она не была человеком. Белые волосы, бледная с синевой кожа, бесцветные глаза и губы — ошибки быть не могло. Снежная!
Он непроизвольно отпрянул. Джеймс не винил жителей деревни за ненависть к нему и матери. Снежные — вот кто истинный источник его несчастий. Не будь нападения и насилия, он — ошибка природы — не появился бы на свет. Так было бы лучше и для него, и для мамы.
— Сколько пыла, — усмехнулся первый магистр. — И это вас прозвали ледяными призраками. Да вы полны огня! Будь с ней осторожен, — сказал он Джеймсу. — Она расправилась с бывалым воином голыми руками. Не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.
— Сделаю все, что в моих силах.
Девушка только сейчас заметила, что в комнате помимо нее и Валума есть кто-то еще. Ее брови изогнулись при виде белых волос Джеймса. На лице пленницы отразилось непонимание, граничащее с шоком. Но едва она приметила темную прядь, недоумение сменилось презрением. Она поняла, что ошиблась, приняв его за сородича, и тут же потеряла интерес.
Джеймса задело ее пренебрежение. Он далеко не последний человек во дворце. Личная охрана первого магистра — элита войск. Это почетная и высокооплачиваемая должность. Прежде с ним даже не здоровались, а теперь люди прикладывают руку к груди в знак приветствия и доброго расположения, когда он проходит мимо. И плевать, что они шепчут у него за спиной. Все равно не осмелятся повторить это в глаза.
Из-за неуважительного поведения девушка совершенно не понравилась Джеймсу. К тому же ее нельзя было назвать красивой в общепринятом смысле. Для людского глаза ее внешность была непривычна. Лишенное красок, а со стороны казалось, что и жизни, лицо напоминало высеченную изо льда маску. То ли дело госпожа Виорика. Джеймс вспомнил яркую, темпераментную красоту солнечной. По сравнению с ней гостья Валума — обескровленный труп.
— Я назначаю Джеймса твоим охранником, — заявил первый магистр. — Отныне он отвечает за тебя. Веди себя хорошо, и, может статься, однажды я отпущу тебя домой.
Уходя, Валум велел Джеймсу:
— Сохрани ей жизнь. Сделаешь это, и займешь должность моего помощника. Считай, это задание испытанием. Проверкой перед повышением.
Помощник первого магистра — второе лицо в столице. Джеймс о подобном и мечтать не смел. Девушка будет жить, даже если придется привязать ее к стулу и кормить с ложки, чтобы она не навредила себе и другим.
Глава 10. Таинственный наниматель
Лезвие скользнуло в тело. Мужчина издал предсмертный стон и упал на мостовую. Не задумываясь над тем, что делает, Элай совершил очередной бросок и снова нанес удар. Второй из его сообщников упал замертво. Третьего убивать не пришлось. Охранник сделал это за него, но сам получил смертельную рану и теперь лежал на спине посреди проулка.
Солнечный склонился над умирающим и что-то прошептал. Возможно, попрощался. Прикрыв глаза покойнику, он повернулся к Элаю и спросил:
— Как тебя зовут, друг мой?
Элай не торопился с ответом, все еще плохо осознавая произошедшее. Он собирался прикончить вельможу, а вместо этого спас его, убив своих людей. Как это случилось?
— Я обязан тебе жизнью, — вельможа поднялся с колен. — Ты, должно быть, ждешь вознаграждение. И ты его получишь, будь спокоен. Я щедр с теми, кто помогает мне. Но еще великодушнее я с теми, кто мне служит. Мне пригодится такой воин, как ты.
— Зачем? — пробормотал Элай.
— Мои воины не умеют обращаться с кинжалами и мечами. Они привыкли к лукам и стрелам. В горах удобнее оружия нет. Но здесь не горы.
Элай кивнул. То ли соглашаясь с предложением, то ли с тем, что здесь не горы.
— Сейчас я вернусь домой и вызову городских надзорных, они осмотрят место нападения. Пусть ищут улики, — сказал вельможа. — Составишь мне компанию?
Элай двинулся следом за солнечным. Задерживаться в проулке было опасно. Надзорные вмиг опознают в нем беглого преступника. Разумно укрыться в кабаке, но вельможа словно получил над ним магическую власть. Элай шел за ним до дверей особняка, как привязанный.
На пороге солнечный замялся:
— Прошу, не открывай подробностей нападения моей супруге. Она чрезвычайно впечатлительная.
В особняке от многочисленных факелов было светло как днем. Вельможа направился к лестнице в господские покои, махнув Элаю, чтобы шел за ним. Они попали в комнату, сердцем которой был камин. В нем пылал огонь, хотя на улице даже ночью стояла жара. У огня, завернувшись в узорчатое покрывало, грелась девушка. Элай узнал бы ее в многочисленной толпе солнечных. Она, чуть склонив голову на бок, смотрела на пляшущие языки пламени, вздыхая так, словно ей ведома вся тоска мира.
Но вот она подняла голову, увидела мужчин, и на ее губах заиграла улыбка, лицо засияло. Точно лучик солнца выглянул сквозь тучи и осветил комнату и всех, кто в ней находится. Но, увы, улыбка предназначалась не Элаю, а вельможе. Элай усилием воли подавил зависть, на краткий миг пожалев, что спас солнечного.
Он ждал у двери, пока вельможа успокаивал девушку. Она нервничала из-за его долгого отсутствия. При мысли, что он мог причинить девушке горе, убив ее мужа, Элай ощутил боль за грудиной.
