Тереза Тур - Империя Тигвердов. Танго в пустоте
– Разве можно завязывать отношения с такими ненадежными людьми, – скривился Фредерик. – Разве она не понимала, как он поступит в экстремальной ситуации?
– Никто из нас не знает, как поступит другой в экстремальной ситуации, – тихо ответила я и отвернулась.
Мне стало больно – а вот что бы было, если бы в этот момент беременной оказалась я?.. Мысль о том, что я ждала ребенка, привезенного с волшебного острова, до сих пор занозой сидела в сердце.
– Ваше величество! – отрапортовал на весь больничный коридор Ирвин.
Мы с мамой синхронно зашикали на него. На нас и так поглядывали с любопытством. Не на нас с мамой, конечно, – на Фредерика.
Главный целитель понял нас правильно, снизил громкость.
Я посмотрела на Ирвина. Как-то этот человек удивительно все это время сливался с окружающей обстановкой… И, совершенно незамеченный, тихонько делал чудеса. Рядом с ним было тепло, как… как с котом, который ложится рядом, если у тебя что-то болит. Я бы и раньше его особо не замечала, но голые стены светлого больничного коридора помогли его разглядеть. А может быть, это магия? Ведь мы в больнице, а Ирвин – лекарь, и сейчас он преобразился. Стал… величественным…
Высокий. Худой. Нескладный – длинные руки и ноги, лицо в веснушках, волосы рыжеватые и всклокоченные. Под густыми ресницами скрывается неестественный цвет глаз – бирюзовый. Как странно, что раньше я не обращала на них внимания.
– Тонус убрал, успокоительное выдал. Состояние не внушает опасений. Плод развивается без отклонений. По большому счету, можно забирать домой – там в палате пять женщин на сохранении и одна с выкидышем. Рыдает. Это не то, что нужно пациентке. Я, конечно, сейчас обойду всех. Что смогу – сделаю. Но… По-моему, лучше домой. Я присмотрю.
– У нее дома сейчас пусто, – проговорила мама.
– У тебя что, свободных комнат в доме нет? – проворчал отец. – Чего мы ждем? Пакуемся и едем.
– А документы? – растерялась мама.
– Документы… – насмешливо фыркнули хором и император, и мой папенька.
– Велика проблема, – добавил отец, поднимаясь.
– Сейчас будут, – поддержал его Фредерик.
– А я, пожалуй, останусь здесь, – решил Ирвин. – Женщинам надо помочь.
Мы зашли в палату. Мама присела на кровать к Наталье. Я с любопытством уставилась на мамину знакомую, над которой она взяла шефство. Как же это на маму похоже! И как все-таки хорошо, что с ней все в порядке. И с папой тоже. Невыносимо захотелось прилечь на одну из коек и закрыть глаза. Усталость навалилась как-то сразу, без предупреждения. Наверное, перенервничала.
Но взяла себя в руки, потому что есть еще один небезразличный маме человек, и он в беде. Женщина.
Аккуратное каре каштановых волос, большие глаза чайного оттенка, увеличенные толстыми линзами огромных, в пол-лица, очков. Пухлые щечки, носик-кнопочка, пухлые губки бантиком. Я улыбнулась. Ну вот что с этой стрекозой беременной делать?
– Мам, собирайтесь. Помоги Наташе, и поехали домой!
Глава 11
На следующее утро я поднялась ни свет ни заря. Известила всех, что выхожу на работу. Денис успел вчера подогнать мою машину и заодно поучаствовать в общей панике по поводу моего исчезновения. Что касается Феликса, то мы решили, что пока он поживет с родителями, а я буду приезжать ночевать в деревню.
– Чем ты хочешь заниматься? – спросила я у приемного сына за завтраком.
– Не знаю, – был классический ответ.
– Тогда всего понемножку. – И я выложила ему план занятий.
У него округлились глаза. Я обрадованно закивала. Что я – зря сидела до ночи в Интернете, поднимала свои знакомства и искала ему хороших репетиторов и нормальные курсы?
– Ты же учишься сейчас экстерном?
– Да, – кивнул он, не зная, как ко мне обращаться.
– Рэм зовет меня «миледи Вероника», – посоветовала я. – На людях – матушкой. Но иронично. Можешь попробовать. Надо ж меня как-то называть.
Феликс улыбнулся. Я залюбовалась. Мальчик был симпатичный, тот же типаж, что и у Паши с Рэмом. Светловолосый, сероглазый. Только более нескладный, узкоплечий. И скрюченный.
– Как я понимаю, – продолжила я, а в голове сформировалась еще одна мысль, – раз ты учишься экстерном, то учителя относятся к твоим знаниям более чем лояльно.
– Не без этого.
– То есть особо ты не напрягаешься.
Он кивнул.
– Я же тебе предлагаю заняться своим развитием. Заодно времени не будет мысли разные мыслить. Все полезно. Кстати, сама собираюсь заняться тем же самым.
– Могу я спросить?
– Конечно.
– Миледи Вероника, а кто такой Ричард?
– О как… Ну, во-первых, не Ричард, а милорд Верд, даже принц Тигверд, а во-вторых… Это Паша с Рэмом вчера мою личную жизнь обсуждали?
Он густо покраснел.
– Это мой несостоявшийся жених. Я так понимаю, и Паша, и Рэм лелеют относительно него грандиозные планы вызвать его на дуэль.
– Только Рэм. Пауль уже сомневается.
– Уже хлеб.
– Это чем-то грозит… нам всем? Просто я так понял, это сын императора. И если от нашей семьи будет исходить угроза…
– Не переживай. Мы с семьей еще не доросли до того, чтобы от нас исходила угроза. А к тому времени, как это случится, я думаю, мы как-нибудь угомоним Рэма. Он просто болезненно относится к вопросам, связанным с защитой моей чести.
– Но ведь он прав?
– Возможно. Но я бы предпочла, чтобы он не вмешивался в мои отношения. Теперь относительно тебя. Пусть господин Ирвин, как появится, свяжется со мной. Будем и тебе физкультуру вводить потихоньку.
Я потрепала его по голове и уехала. Город оглушил меня шумом, толчеей и большим количеством народу. Все это было… странно и уже непривычно.
Это привело меня в хорошее настроение – и я широко улыбнулась. На кафедре меня встретили как родную. От щедрости души отдали заочников со следующей недели. У них как раз начиналась установочная сессия второго семестра.
– Как ты с ними работаешь? – возмущалась коллега, которой отдали моих любимцев в первом семестре. – Зыркают, возмущаются. Ничего не учат. Все пытаются мне объяснить, насколько им все это до фени. Это я цитирую. И что им только диплом нужен.
– О! Мой любимый материал! – хищно улыбнулась я. Как раз мне под настроение. Вот группам повезет! Все историю родной страны знать будут. Это уж я им обещаю.
Кроме того, завкафедрой обрадовал, что нам в этом году повезло и именно кафедра истории отвечает за студенческую научную конференцию в рамках нашей Академии. Но про это как-то все подзабыли. А теперь остались всего две недели, и сразу после каникул – вперед, на танки. Так что надо быстренько. Но хорошо. И, главное, успеть обрадовать студентов, которые еще сдают экзамены и зачеты. А то разбегутся – ищи их потом. Поскольку у меня пары массово только со второго семестра, то есть через эти самые две недели, то мне и поручается все это безобразие организовать.
Помнится, меня когда-то такое страшно раздражало. Сегодня я только улыбнулась блаженной улыбкой соскучившейся по дурдому идиотки и понеслась. И по кафедрам – радовать, что завтра они мне дают списки, кто и по какой теме выступает. И по знакомым студентам – напомнить, что они жаждут выступать. Еще я обзвонила бывших студентов – сообщила, что они выступают у меня на научном обществе. Связалась со знакомым профессором в Большом Университете. Попросила выступить у нас. Он как раз собирал материал для своего словаря жаргонов. Осенью я обещала ему поднапрячь знакомых в полиции относительно реального материала. Потом я исчезла – идея заглохла. Но теперь… Мне обещали помочь – я обещала помочь. Не жизнь, а сказка! Никогда не думала, что после бала во дворце с принцем буду потом с таким удовольствием преподавать в Академии МВД… Кому рассказать – ведь не поверят…
Вечером, после работы, – в бассейн. А потом, ближе к одиннадцати, заявиться к родителям, покатавшись вволю на машинке. И все. Никаких снов. Никаких Ричардов. Никаких мыслей. Никаких сожалений. И это я еще себе для бодрости духа учеников на вечер не искала. Все – спать!.. Красота!
Утром я повторила все снова – только предупредила родителей, что останусь ночевать в городе. Паша радостно закивал – ему одной поездки из Санкт-Петербурга вечером да по пробкам вполне хватило.
Когда вечером, придя с работы, я распахнула знакомую дверь, то поняла – это была не лучшая идея.
Казалось, все это было тысячу лет назад. Или с другими людьми. Или в другой реальности.
Раскрытый ноутбук, разбросанные мобильники. Помнится, Денис категорически запретил их брать с собой. Перевернутая вверх дном кладовка – мы с Пашей никак не могли найти наши спальники.
Слой пыли, перекрытые краны с водой.
И главное, ощущение совершенно нежилого помещения. Словно людей, которые тут жили, действительно не стало.
Я мысленно надавала себе оплеух и решила в войне со своей меланхолией применить старинное оружие, всегда рекомендуемое моей маменькой, – генеральную уборку.
