Марина Александрова - Смерть Несущая
– Вы кто? – испуганно прошептала она.
– Мама… – непонимающе сказала я, протягивая к ней руки.
– Простите, девушка, я кто угодно, но не ваша мать, – решительно сказала Нима.
– Ну, мам, – засмеялся Ким. – Это же Мара, помнишь, она жила у нас какое-то время.
– Мара, Мара… – задумчиво проговорила Нима. Ее брови сошлись на переносице от напряжения. – Леонид! – неожиданно закричала она.
– Да? – послышался голос из глубины дома.
– Ты помнишь, Мару? – прокричала Нима, обращаясь к отцу, чьи шаги постепенно приближались. – Иди скорее, Ким приехал!
Шаги стали более частыми, и вот уже отец врывается в сени, а мое сердце болезненно замирает в груди. Так хочется бросится ему на шею, но он, будто не замечая меня, решительно направляется к брату.
– Ким, – шепчут его губы, а на лице появляется скупая улыбка. – Наконец-то ты дома, – говорит он ему.
– Ты помнишь Мару, Леонид? – вновь начинает говорить мама.
– Мара? – Отец непонимающе смотрит на свою супругу, а потом на меня. – Кажется, это ее нам подкинули? Ну, помнишь, весной, когда наш Энаким только родился…
– Да? А, точно… – будто бы сама себе бормочет женщина, что была для меня единственной и настоящей матерью. – Ты подросла, кажется? – неуверенно смотрит на меня она.
– Да… – отвечаю, а такое ощущение, что губы не мои и голос тоже принадлежит кому-то другому.
– Ой, сынок, – неожиданно взмахивает руками Нима и подходит ближе к Киму. – Что у тебя на шее? Кровь? И бинты? – испуганно смотрит на брата она.
Я тут же перевожу взгляд на шею брата, которую несильно обхватывают белоснежные бинты, едва пропитанные кровью.
– Мама, не бойся, – счастливо и открыто улыбается он. – Это следы от укуса моей девушки, – отмахивается от встревоженной матери Ким.
– У тебя есть девушка? И кто она? – тут же меняет тему разговора она.
– Ты же говорил, что вы расстались? – неверяще смотрю я на Кима.
– Мара, не будь ханжой, – отмахивается от меня он. – Ты спишь сразу с двумя нелюдями, я же не придираюсь к тебе.
– Мара спит с двумя мужчинами сразу! – Неверие в глазах отца сменяется презрением. – Лучше бы мы оставили тебя на снегу… – очень тихо шепчет он.
– Ты нас опозорила, – говорит мать.
А я, не в силах терпеть их слов, срываюсь на крик.
– Опозорила?! Опозорила! Да вы меня даже вспомнили с трудом. – Против моей воли, клыки во рту начинают удлиняться, а взгляд заполняет непроглядная тьма.
Мать испуганно делает шаг назад, пытаясь спрятаться за широкой спиной отца, который с нескрываемым ужасом смотрит на меня. А я понимаю, что еще немного – и сорвусь, причиню вред самым дорогим мне людям. Не сдерживаясь более, поворачиваюсь спиной к моей названной семье и опрометью выбегаю из дома. В кулаке сжимаю подарок Орэна, телепорт, который может вернуть меня в МАМ. Собираю волю в кулак и представляю из последних сил то место, где бы хотела сейчас оказаться больше всего на свете. Дрэй, мой любимый дракон, который всегда принимал меня такой, какая я есть!
Всего мгновение – и я стою у его двери. Мне так необходимо сейчас тепло его объятий, нежность губ и страстность тела. Не медля более ни секунды, врываюсь в комнату любимого и пораженно замираю.
Он стоит спиной ко мне, тело его обнажено, мускулы под бронзовой кожей красиво перетекают с каждым резким движением его бедер. Волосы немного влажные и прилипают алым водопадом к спине. Перед ним стоит обнаженная девушка с золотыми волосами, ее ноги широко расставлены, а руки упираются о подоконник. Она стонет и с каждым толчком изгибается от наслаждения, которое дарит ее телу дракон. Открывшаяся взору картина поражает своей красотой и откровенностью, но бьет острым кинжалом в самое сердце.
Из горла вырывается судорожный всхлип, а Дрэй, по всей видимости, услышав меня за своей спиной, резко оборачивается.
На его лице застыла легкая полуулыбка. Совершенно не стесняясь моего появления, он легко скрещивает мускулистые руки на своей широкой груди, а мой взгляд невольно опускается к его все еще возбужденной плоти.
– Нравится? – самодовольно хмыкнул Дрэй, заметив, куда я смотрю.
– Ч-что здесь происходит? – едва справляясь с нахлынувшими на меня эмоциями, спросила я.
Улыбка на лице Дрэя из расслабленной вдруг стала соблазнительно порочной, а в золотых глазах зажегся непонятный мне огонек.
– Ну, а я-то думал, что уже научил тебя тому, как это называется. Хочешь, можешь к нам присоединиться. Хотя лучше, наверное, не надо, – усмехнулся он. – У нас тут жарко, а чтобы зажечь в тебе хоть искорку страсти, нам с Элиин придется напрячься.
Золотоволосая девушка, ничуть не стесняясь своей наготы, выступила из-за спины Дрэя. Ее тело было совершенным: плавно очерченная линия бедер, высокая полная грудь, тонкая талия. На лицо посмотреть я так и не смогла.
– Я не хочу ее к нам, – капризно надув губки, сказала она.
Я постаралась пропустить ее замечание мимо ушей и обратилась к Дрэю. Глаза жгло, и предательская слеза заскользила по щеке.
– Но, – тяжело сглотнула я ком в горле, – мы же любим друг друга.
Мой голос звучал жалко и тихо, а осознание того, насколько смешно на меня сейчас смотреть со стороны, ломало меня еще больше.
На мою фразу Дрэй разразился откровенным хохотом, которому вторил столь же заразительный смех обнаженной девушки.
– Любим, – утирая слезы, которые выступили от продолжительного смеха, проговорил Дрэй. – Ну, малышка, ты меня поражаешь! Посмотри на себя! И посмотри на меня! Разве такой, как я, может любить такую бледную моль, как ты? – Темная бровь Дрэя вопросительно изогнулась. – Приятно, конечно, что мне выпала честь быть первопроходцем у будущей наследницы Кайруса, но больше-то особых плюсов и нет, – развел руки в стороны он.
– Что тут происходит? – Знакомый голос бывшего наставника заставил меня вздрогнуть и обернуться.
Лиам стоял за моей спиной и с интересом смотрел на открывающуюся его взору картину. Лицо его казалось совершенно бесстрастным, но вот предательский озорной огонек на дне его зеленых глаз говорил о том, что эльф прекрасно понимает, что тут происходит… Дрэй перевел все еще смеющийся взгляд на Лиама и, протянув тому руку для рукопожатия, подошел практически вплотную, совершенно не обращая внимания на меня.
– Ну наконец-то! – воскликнул он. – Ты извини, мы начали, не дождавшись тебя, – широко улыбнулся он.
– Да я уж вижу, – хмыкнул эльф, похотливо рассматривая Элиин и тут же переводя взгляд на меня. От былого желания и веселости во взгляде не осталось и следа. – А эта что тут делает?
– Да вернулась из своей деревни чуть раньше, – отмахнулся дракон. – А что, хочешь ее? – невинно спросил он.
– Ну уж нет! – шарахнулся от дракона Лиам, выставляя перед собой руки. – Давай я лучше Фриду позову. С ней поинтереснее будет, – предвкушающе улыбнулся эльф.
Они говорили все эти ужасные вещи, а я в какой-то момент поняла, что не в силах больше сдерживать слезы. В глазах все плыло, а в висках с шумом стучала кровь. Я не знаю, как не потеряла сознание в тот момент. Так плохо, как сейчас, мне никогда не было. Каждым словом, каждым жестом эти трое били меня в самое сердце, рвали на части душу, убивая ее.
– Я же говорил тебе, что она скучная, – хмыкнул Лиам, и его слова эхом донеслись до моего восприятия. – Я с ней прожил в одном поместье несколько лет, но даже тот факт, что кроме нее там не было других женщин, не заставил меня лечь с ней в одну постель, – засмеялся эльф. – Я, если честно, до сих пор поражен, что это сделал ты.
– Я тоже, – хмыкнул Дрэй, а я, не в силах больше этого слушать, собрала последнюю волю в кулак, заставляя онемевшие ноги двигаться, и побежала прочь.
– Куда это она? – непонимающе пробормотал Лиам.
– Да ну ее, – отмахнулся от него Дрэй, а его слова, как нож, брошенный в спину, вошли в самое сердце, раскалывая его на тысячи осколков.
Я брела по пустынному пляжу. Желтый песок забивался под летние легкие сандалии, а волны прибоя с протяжным гулом накатывали на берег. Как я здесь оказалась? Я не знала. Одиночество, такое всепоглощающее и непроглядное, обступало меня со всех сторон. Оно топило меня с головой в своей пучине, где нет ни света, ни радости, ни чего-то, что имело бы смысл. Я шла вдоль береговой линии, и в голове было пусто, устрашающе пусто.
Не понимаю, куда и зачем иду. Для чего жить, когда в этой жизни никто тебя не держит? Нет ни одного якоря, что связывал бы тебя с устрашающей реальностью. Для чего вот так потерянно брести по жизни? Никому не нужная, никем не любимая. Осознание одиночества топило с головой, заставляя захлебываться морским воздухом. С каждым шагом дышать становилось все труднее и труднее. Как же так получилось? В чем я ошиблась? Чем провинилась перед судьбой? На какое-то мгновение я остановилась и подняла лицо к небу, словно безмолвно спрашивая: «За что?» Ответа не было.
