Владимир Корн - Счастливчик Леонард
– Вот такой ты весь и есть, Счастливчик Леонард, – вставая на ноги, заявила Клер. – Обманул наивную девушку и, пользуясь случаем, всю ее облапал.
Ну где же всю? Только за плечо и приобнял. Да и вообще, тогда, на горном лугу, ты многое мне позволяла, и все тебе нравилось…
– В общем, так, мой господин, – сказала она уже на пороге комнаты, которую, как я надеялся, мы займем с ней вместе, – сегодня делить с тобой ложе я не собираюсь. – И уже наполовину закрыв за собой дверь: – Талк – брат Фелиции. Той самой, которая невеста кузнеца Алекса. У Фелиции с Алексом размолвка случилась, уже неделю друг к другу не подходят – гордые оба. А еще Талк просто хороший парень. У него трое детей, а жена его, Шабия, приболела. Ну я и зашла к ним: может, смогу помочь.
Откуда она успела узнать так много, удивляться я не стал: часа три в кузнице просидел. Смогла ли она помочь Шабии – тоже глупо спрашивать: Клер, и чтобы не помогла? Она разве что покойнику помочь уже ничем не в состоянии. Но совсем уж непонятно почему удержался от того, чтобы поинтересоваться: нет ли у красотки Фелиции незамужней сестры? Так сказать, в отместку за мои рухнувшие планы на сегодняшнюю ночь.
– Уверен, где-то здесь, – в очередной раз ответил на вопрос Блеза Головешка. – Чувствую, где-то рядом, но где именно?..
Чувству Теодора я доверял безоговорочно. Оно у него работает, убеждался не раз и не два. Второй день мы копошились в развалинах, пытаясь найти лазейку, идущую в подземелье древнего храма схиллартов. Все мы сошлись во мнении, что эти руины – то, что нам и нужно: все приметы сошлись.
Любили схилларты в таких местах свои храмы сооружать. Вон та ложбина когда-то была руслом реки. А вон то разрезающее гору пополам ущелье – явно рукотворное, и по его дну когда-то проходил древний тракт. Причем проходил он рядом с подножием холма, на котором мы и обнаружили руины. И на востоке нет никаких гор, а значит, восход солнца должен быть виден, что для схиллартов было важным.
А самое главное – от развалин трехлучевой звездой расходятся как будто бы борозды. Овраги? Такие прямые и протяженные? Сомнительно. Больше похоже на то, что под землей на их месте когда-то были полости, на месте которых со временем осела земля.
Там, где борозды заканчиваются, тоже видны развалины, но в них лучше не лезть. С одинаковым успехом можно найти и ценные вещи, и отсроченную смерть. Когда через какое-то время с тебя начнет сходить гниющая плоть, причем всегда начиная с ног. И ты будешь гнить, гнить, проклиная свою жадность до самой смерти, которая не заставит себя ждать.
Казалось бы, что такое пара пуговиц с изображением четырехлистного клевера и надписью «Террис террас»? Ничто, пустышка. Но если они не рассыпались в порошок, что происходит с ними при большой температуре, о чем знает даже Алекс, а сами выглядят так, будто их изготовили только вчера, значит, и в руинах древнего храма тоже все должно быть в отличной сохранности. Пуговицы оказались в этих местах случайно? Вполне может быть. Но с той же вероятностью я сейчас сделаю шаг, запнусь и сверну себе шею.
В общем, покопаться здесь стоило, и вся надежда была именно на Головешку. Ведь только он обладает почти сверхъестественной способностью найти какие-нибудь щель, лаз или место, где достаточно сдвинуть пару камней, чтобы оказаться в лабиринте древнего подземелья. Иначе можно провести здесь год, выкопать огромный котлован, но успеха так и не добиться.
Вчерашний день мы провели кто как. Понятно, что Головешка был занят тем же, чем и сейчас, – пытался найти вход. Блез ему помогал, Клер собирала какие-то корешки и цветочки, а заодно делала вид, что в упор меня не замечает. Ну а я, все еще безмерно радующийся тому, что мой арбалет снова стал прежним, а то и лучше, решил поохотиться. И удачно: первым же выстрелом мне удалось добыть молодого оленя, несущегося мимо меня вместе с остальным стадом; не знаю уж, кто их спугнул. К тому же цель я выбрал самую сложную – на самом краю возможностей своего арбалета, и потому был доволен вдвойне.
Когда я вернулся к развалинам с оленем на плечах, Клер заявила, что я безжалостное чудовище, у которого нет ни малейшего чувства прекрасного или сострадания… вообще ничего нет. Но стоило мне пожарить мяса для всех, причем для нее – самые лучшие кусочки, как она тут же увела у меня из-под носа часть моей порции, заодно обвинив в том, что вечно ее обделяю и подсовываю боги весть что.
Сегодня с утра делать абсолютно было нечего, и я валялся на траве, бездумно уставившись в небо. Клер все на меня поглядывала, пока не заявила, что орлов в небе нет, считать нечего и лучше бы мне найти себе какое-нибудь занятие.
В этом она похожа на большинство женщин. Те тоже терпеть не могут, когда мужчина вот так валяется, как им кажется – без дела. На самом деле он не просто так лежит – он мыслит! То есть занимается тем, чем заняться самим женщинам никогда не суждено. Мужчина мыслит о насущных проблемах и еще о тех, которые могут возникнуть в обозримом и не очень будущем. Чтобы потом, когда размышлять будет некогда, раз! – и выдать уже готовое решение проблемы. Так сказать, про запас.
– Нашел! Лео, я его нашел! – вывел меня из раздумий голос Головешки, который был не то чтобы ликующим, но весьма и весьма довольным.
Глава 6
На ногах я
оказался прыжком, совершив подъем разгибом. Крутнув одно заднее сальто, другое, третье, с размаху уселся на шпагат, чтобы тут же сделать стойку на руках. Прошелся на них и только потом уже зашагал обычным образом.
Не подумайте: совсем не для того, чтобы впечатлить присевшую на камень и с мечтательным видом смотревшую куда‑то вдаль Клер, – просто захотелось размяться перед серьезной работой. Детство мое прошло в фургончике цирка‑шапито, колесящего по ухабистым дорогам Андлавии, так что сделать все это мне было легко. Впрочем, как и вовремя поменять пуговицу на монету или исполнить такой же незамысловатый фокус.
– Лео, да ты настоящий клоун! – восторженно зааплодировала Клер.
– Не клоун, а акробат.
– А какая разница?
Нет абсолютно никакой разницы между клоуном, который смешит публику обезьяньими ужимками и нелепыми шуточками, и акробатом, вызывающим у нее восхищение совершенным владением своим телом!
К Головешке я подошел, пыхтя от злости, бормоча себе под нос весьма нелестные слова в адрес девушки, которая не может не знать различия между акробатом и клоуном. Головешка, взглянув на выражение моего лица, торопливо начал убеждать:
– Лео, это то, что нам надо, ручаюсь!
Я с сомнением взглянул на узкую темную щель, найденную им под вывернутым камнем. Хорошо кошкам – у них нет ключиц, и потому они пролезут везде, где проходит голова. Грызунам еще проще – у тех даже кости черепа складываются. У меня череп самый обычный, и ключицы на месте. Разве что одна когда‑то была сломана, но от этого способность складываться не приобрела. А если учесть, что статью я не уступаю Блезу, предстояла нелегкая задача. Но преодолимая.
Факелов я наготовил загодя, потому что больше никогда в жизни не напялю чудесную стекляшку Теодора. Кстати, мою прежнюю собственность, которую сам ему и подарил. Лезть мне придется первым, и никуда от этого не денешься. Потому что каким‑то там по счету чувством могу обнаружить ловушки Прежних, а те любили делать доступ к своим сокровищам ограниченным.
Я кожей чувствую, что если сделать еще шаг – пол под тобой разверзнется, и ты полетишь вниз, чтобы свернуть себе шею или наткнуться на металлические колья. Или если наступить на камень, с виду как будто ничем не примечательный, и из стены в тебя вопьется похожий на копье железный прут, а то и несколько, на удивление не потерявших своей остроты. Или из неприметного отверстия в ней же пыхнет пламя, превращая в огромный живой факел. Ненадолго живой факел. Или не пыхнет, а просто обольет с ног до головы темной вонючей жидкостью, которая с течением времени потеряла способность вспыхивать, но глаза выест запросто. А заодно покроет незаживающими язвами. Или сверху обрушится часть свода. Словом, опасностей хватает с избытком.
– Может, перекусим вначале? – предложил Головешка, видя, что я готовлюсь к тому, чтобы проникнуть в щель.
– Вы перекусывайте, а я полез, чего зря время терять? Все равно вам придется ждать, пока все не осмотрю.
Снять лишнюю одежду, но положить ее так, чтобы до нее можно было дотянуться уже изнутри: в подземельях может быть прохладно, а то и холодно.
Связку факелов – без них не обойтись. А также свечи. Масляный светильник, небольшой, и света от него мало, но он не раз меня выручал. Трут, кремень и огниво тоже не помешают и много места не займут, пусть у меня имеется и чудесная вещица Прежних, с помощью которой так легко добыть огонь. Кирка со складной ручкой, которую, если снять, можно использовать как ломик. При нужде кирка легко превращается в оружие, и потому кинжал, а тем более арбалет без надобности. Да и кого там можно встретить? Разве что какого‑нибудь ядовитого гада. Не забыть фляжку: воды в подземелье может быть много, а может и не быть совсем. Ну и по мелочам: складной нож, веревка, пара металлических крючьев, карабин. И конечно же мешок, чтобы складывать в него сокровища. Как будто бы все.
