Катерина Снежинская - Тролли тоже плачут
— Разумно, — кивнул Алекс.
Каро приободрилась, словно альв её по голове погладил.
— Второй вопрос, на который ответ давать мне же, но я его пока не знаю. В доме два охранных амулета: над входной дверью и в столовой. Они настоящие, заряженные и действующие. Теоретически, амулеты должны сработать на проклятого. Но Мастерс… — Каро опять споткнулась, — Он уверяет, что никто из жителей ничего странного не замечал.
— Подтверждаю, — встрял оборотень, — я вчера опросил всех. Никто ничего подозрительного не видел и не слышал. Охрана не срабатывала. Могу, конечно, и ошибаться, но они не врали.
— А возможно приостановить действие амулетов на время? — поинтересовался Яте у стены за спиной девушки. Теург даже обернулась проверить, нет ли за ней призрака. — Отключить, экранировать, как у вас там это называется?
Госпожа Курой растерялась.
— Ну, теоретически… В принципе, это возможно. Амулеты привязывают к конкретному покупателю, чтобы он мог его деактивировать. Иначе сработавший оберег будет вопить, пока в нём энергия не закончится. Но зачем его… отключать?
— Это уже другой вопрос, — отрезал медик. — А привязать его можно лишь к одному существу?
— Да нет, — Каро его интерес становился понятным всё меньше, — ограничений на привязку вообще нет. Но обычно замыкают на хозяине дома, лавки… Том, что амулет охраняет. Зачем ещё кто-то?
Но ответить тег не соизволил. Только царственно кивнул, словно отпуская девушку.
Урод ускоглазый!
— Это все вопросы, которые у вас возникли? — поинтересовался Алекс.
— Нет, есть ещё один. Кто и зачем использует дочку хозяина в качестве донора? — злясь на криминалиста, несколько резковато выдала теург.
— Ну, тут я могу побыть самым умным, — Мастерс довольно потянулся, закинув руки за голову, — никакой она не донор. У неё самый что ни на есть обычный роман. И, думается, по ночам она с возлюбленным не соловьёв слушает. Банально не высыпается девка.
Он многозначительно покосился на Каро. Она сделала вид, будто ничего не заметила.
— Но тут возникает другой вопрос. Точнее, три. Кто у нас герой романа, где мы с ним проводим ночи и почему никто из семейства об этой истории любви ничего не знает? Или не говорит? Но не молчат они так, словно не знают. Даже ни одного намёка на это я не услышал.
— И последний вопрос. Дети нашего заказчика — чистокровные дварфы, — снова подал голос гениальный медик. — А вот супруга у него — чистокровный человек, хотя старательно и притворяется дварфийкой. Как так получилось?
Рон вытащил руки из-за головы и сел прямо. Вид у него был растерянный до невозможности.
— Такого быть не может. Я бы почувствовал, — пробормотал он.
Яте развёл руками. В этот момент, глядя на озадаченную физиономию оборотня, Каро тега почти любила.
Смущение Рона имело под собой серьёзное основание. В Элизии находилось немало знатоков, уверявших, будто они про любого жителя готовы рассказать, сколько в нём кровей понамешано и в какой пропорции. Понятно, что чернокожего дроу от зелёного лесного человека отличит даже ребёнок. Но оборотни-то такие нюансы по запаху распознавали. А вот ошибся.
Преподаватель антропологии в колледже, где Каро училась, приводил вполне наглядный пример. Как-то он выстроил перед аудиторией в ряд вампира, оборотня-ящера и человека. Все высокие, худощавые, тонкокостные. А человек оказался даже бледнее, чем вампир. В принципе, для демонстрации схожести туда же можно и альва запихать. Но видимо добровольца не нашлось.
Хотя любого лорда по внешним признакам легко спутать с оборотнем. У них тоже имеются удлинённые клыки и острые уши. А бледностью кожи Высшие способны поспорить с вампирами. Только вот и чистокровные люди нередко обладают схожими признаками.
В общем, для обывателя это тёмный лес до небес. Хотя Каро и слышала, будто существуют мастаки, различающие расы даже по форме черепа и длине костей. Вполне вероятно, Курой как раз таким специалистам и относился.
Но другое дело — сущность, душа, если угодно. По научному это называется «природа потока». Больше всего в Элизии Детей Пятерых. Это существа, берущие энергию начальных материй: земли, воздуха, воды, огня и камня — именно в такой последовательности. Есть и более узкие изначалья. Например, каждый из лесных людей и дриад «завязан» на конкретном дереве. А дварфы горных кланов — на конкретном кристалле или металле.
Обычно потоки у Детей Пятерых широкие и открытые, словно через тело ручьи струятся — вливаются и выливаются в практически одинаковом объёме. Зачерпни воду ладошками, ручью убытка не будет. Теоретически такие расы — сильнейшие маги. Но практически работа с изначальными материями накладывает слишком много ограничений.
Оборотни и все антропоморфы — Дети Шестого, то есть Жизни. Они, как через линзу, пропускают сущность животного. У них и сила потоков, и облик-перевертыш зависят уже от этой сущности-линзы. Обычно она сильнее всего у стихийных тварей: птиц, рыб.
Вампиры — если говорить про Истинных, а не про ту шушеру, которая вампирские кварталы населяет — и прочие умертвия черпают жизнь от Седьмого, Смерти то есть. Через них потоки текут не как ручьи, а как водопады. Энергии много, толку мало. Попробуй под бьющую струю ладошки подставить. Оторвёт вместе с рукой.
Самые сильные, понятно, это альвы. В них дыхание всех Семерых. А потому потоки лорды способны менять по собственному усмотрению, черпать энергию оттуда, откуда им приспичит. И пропускать через себя так, как им захочется.
Люди, пожалуй, энергетически самые слабые существа, но магически очень близки альвам. Не все, конечно, а единицы. Первые создания Семерых — они способны использовать любую энергию. Но потоки у них чаще всего зациклены. Не могут они силу черпать, да и отдавать тоже. Соответственно, оперировать им нечем. Магии ноль.
Но есть ещё и те, у которых контур закрыт не до конца, щёлочка остаётся. И наличие этой «щёлочки» от расы не зависит. Ну вот не повезло родиться калекой. Такие становятся операционистами, теургами например.
В общем, долго не рассуждая: энергию, присущую конкретной особи, с другой спутать может только существо с зацикленными потоками. То есть, тот, кто не чувствует вообще ничего, кроме запаха выпечки из соседней булочной. Вот и странно, что оборотень, чужую сущность воспринимающий как запах, кого-то с кем-то спутал.
* * *Каро механически записывала имена тех, кто мог посещать одновременно и дом, и мастерскую, диктуемые ей матушкой господина Горха. Но сама теург в этот момент думала совсем о другом. И дело не в количестве имён, которых оказалось неожиданно много. А в том, что у тегги концы с концами не сходились.
Пункт А. Есть проклятый, скажем, господин Х. Ему что-то постоянно требуется в мастерской — где никаких оберегов, кроме поддельных, нет — и в доме — где эти амулеты есть. Защита на него не реагирует, а это в принципе невозможно. Допустим, их кто-то отключает. Версия, предложенная господином Светочем от анатомии, бредовая, но пока выглядящая самой убедительной.
Пункт Б. Деактивировать амулеты может только сам мастер Горх или тот, кто имеет возможность свободно вмешиваться в любое плетение. Хозяину такое делать вроде незачем. А магов среди дварфов нет и быть не может.
Пункт В. У хозяйской дочки роман и весьма бурный. Учитывая взгляды, которые она вчера бросала на Мастерса, в это не слишком верится. Да и когда оборотень ей внимание перестал уделять, дварфочка явно расстроилась.
Влюблённые так себя не ведут. Или ведут? Каро и сравнить-то не с чем было. Сама она никого вокруг не замечала. Для неё тогда весь мир в тоннель с непроницаемыми стенами превратился. И в конце туннеля — Он. Но это ещё не значит, что все должны точно так же чувствовать, как теург. Иначе по городу бы ходили толпы слепцов, натыкающихся друг на друга. Помниться, сама она тогда все косяки и столбы собирала.
Следя через окно за Мастерсом и Курой, которые то ли по десятому кругу опрашивали мастеровых, то ли просто приятно проводили время в мужской компании, девушка не заметила, как перестала записывать.
— Что же ты, деточка, не слушаешь меня совсем, — посетовала метресса Горх.
— Простите, задумалась, — вполне правдоподобно смутилась Каро.
Вот тебе и профессионал!
— Влюбилась, небось!
Теургу показалось, что из старушкиной корзинки для рукоделия бусины по полу рассыпались. Оказалось — нет. Смеётся так госпожа Горх. Хотя, конечно, старушкой девушка её зря обозвала. Матушке хозяина скорее подходил эпитет «немолодая госпожа». Статная, осанистая, с абсолютно седыми, но толстыми косами. И такими же синими, как у внучки, глазами.
— Скажите, госпожа Горх, а может быть так, что любишь одного, а флиртуешь с другим? — ни с того ни с сего ляпнула Каро.
