Зерг по имени Маша - Сергей Валентинович Хабаров
— Камрад старшая, я горжусь тем, что служил под Вашим командованием. — Банзай примотал жетон Кристины на лапку и завязал узелком.
Гордый и немногословный, совсем не похож на болтуна Япошку, который бы сейчас в очередной раз прочитал оду. Банзай забрался на присевшего Френка и развернул стаю в обратную сторону. Он отойдёт от гнезда на безопасное расстояние, туда, где не ходят патрули, и будет ждать. Путь же Маши лежал в гнездо, в её утробе уже созрело яйцо, своим появлением несущее большие изменения в стае, и оно ждало своего часа — того момента, когда Азра выйдет из своего убежища на церемонию появления новых сестёр, именно там всё должно решиться.
Сразу по возвращению в гнездо Вторая учинила Маше допрос с пристрастием и хорошо, что не с пытками. Маша рассказала только половину правды и со стороны её рассказ выглядел примерно следующим образом: Шли, шли, шли, по пути нас начали атаковать, когда пришли, там уже все были мертвы, конец. А то, что свиты нет, так повыбивали же, боёв много было. И вообще, холодно и голодно, поэтому последнего зерглинга Маша скушала.
— Какой позор. — Вторая, выслушав всё это враньё уже в третий раз и стараясь подловить Машу на не состыковках, устало потёрла морду лапами. — Никакой пользы от тебя, Восьмая, одна только головная боль.
— Ну так в чём проблема? — спросила Маша, не особо уделяя внимание старшей сестре и играясь с одним из её трофеев, щёлкая его пастью. — Сошлите меня опять куда-нибудь в жопу мира, границы охранять. Вон, восточные рубежи опять оголены. Третья то тю — тю.
— Обязательно. Но только после ритуала. Ты, конечно та ещё заноза, но родственников не выбирают. — Вторая отобрала у Маши игрушку и повесила обратно на стену. — Смерть Третьей — это сильный удар для нашей стаи. После ритуала тебе будет дозволено совершить мутацию. А потом видно будет. Возможно, тебе доверят опеку над новой сестрой, а может отправят в поход за новыми яйцами. У нашей стаи слишком большие потери, а Азра желает расширить наши владения.
В гнезде о заговоре они не решались говорить даже наедине. Мало ли, тут слишком много лишних ушей и глаз. Про себя Маша отметила, что Второй пришлось дать ещё меньше информации, чем Седьмой. До конца она никому не доверяла, и, наверное, хорошо, что Банзая и Япошки рядом нет. А то, если бы она о них узнала, то обязательно докопалась. О том, что Третья жива, они с Седьмой решили Второй не рассказывать, а то к спящей уже-не-сестре, поспешил бы отряд карателей. Третья проспит месяцы, если не годы, к тому моменту её раны исцелятся, а ресурсы кокона истощатся. Маша сама уже не понимала, почему прикладывает к спасению жизни Третьей такие усилия, уговаривает, врёт, умалчивает. Наверно, просто чувствовала, что Третья уже не враг и никому ничего не сделает, о ней надо забыть. Пусть живёт.
В любом случае, следующим днём для Маши всё должно поменяться. Что добавляло нервозности. Маша посетила личный прудик новых сестёр. До вылупления матерей стай положено держать отдельно от основного пруда рождения. На это была причина, важно не спутать эти яйца с другими и не проморгать появление новых сестёр. А то получится как с цыплятами, кого первым увидят, тот и мамка. Яйца были большие, а за полу прозрачной скорлупой просматривались контуры заключённых внутри существ. Надо признать, что это были хищные контуры, когти, мышцы, жвала — всё уже почти созрело. Матери стаи ворочались и жались в своих яйцах, им уже было тесно и неуютно. Их редкие движения вызывали желание вскрыть яйцо и помочь существу выбраться на свободы. Но этого делать было нельзя, вылупление — важный этап, мать стаи должна была сделать это самостоятельно.
— Красивые, правда? — спросила тихо приковылявшая Четвёртая.
— Да, наверное. — лично у Маши никакого умиления существа в яйцах не вызывали.
— Знаешь, Восьмая, твоё яйцо было не таким. Ты была значительно меньше. Я даже сомневалась, что ты сможешь проклюнуться.
— А если бы не проклюнулась, что тогда?
— Тогда бы ты умерла и мы бы тебя съели. — как само собой разумеющееся сказала Четвёртая.
— Это обнадёживает. — Маша изобразила сарказм, но, естественно, Четвёртая ничего не поняла.
— Стае не нужны нежизнеспособные особи. Но я рада, что ошиблась, ты стала сильной.
— Четвёртая, а ты давно живёшь?
— Давно. Не скажу, что с самого начала, но давно.
— И много уже матерей стай погибло?
— Я не считала.
— Тебе уже меняли имя?
— Нет, я всегда была Четвёртой.
— Кто ещё в стае ни разу не менял имя?
— Вторая, но когда я появилась, она уже была.
— После рождения новых сестёр ты станешь Третьей?
— Я? Нет. Третья — это всегда могучий воин. Может быть, новой Третьей станет кто-нибудь из свеженьких матерей стай.
— А почему не Седьмая или я? Это же должно происходить по старшинству. Я старше новеньких, значит, я должна быть над ними.
— Кто тебе сказал?
— Ну, это логично.
— Как скажет Азра, так и будет. Ты неплохо проявила себя на последних заданиях, сестра. Но это не даёт тебе каких-то особенных привилегий. Скорее всего, новенькие станут Третьей и Пятой. Седьмая станет Шестой, а ты — Седьмой, но опять же, это не точно, так что не спеши расстраиваться.
— Мне плевать. — отмахнулась Маша и побрела в свою собственную пещеру.
Её здесь не было какой-то месяц, а как будто сто лет. По настоящему это место не стало ей домом и она не будет расстраиваться, если всё здесь рухнет. Спокойней всего ей было в гостях у заразителей, или во время похода, когда её охраняли личные зерглинги.
«Может быть, у меня этот, как её, травма… посттравматическая.» — подумала Маша, вытягиваясь на упругом крипе. — «А что? Я последние недели только и делала, что рвала кого-нибудь в клочья. Вот крыша немного и потекла.»
Поворочавшись, она приказала крипу стать каменно жёстким. Как ни странно, это немного помогло, но Маше всё равно чего-то не хватало, чтобы уснуть.
* * *
Седьмая занималась привычным ей делом — присматривала за яйцами. Обычно она делала это в большом пруде рождений, но сегодня такой особенный день. Поэтому основное её внимание уделялось двум новым сёстрам. До появления новенькой оставалось меньше часа, вторая должна была появиться с промежутком минут в десять. Всё
